Цикл романов "Анжелика" Компиляция. Книги 1-13" (СИ) - Голон Серж

Он подошел к Анжелике и повесил ей украшение на шею.

— Филипп, — изумилась Анжелика, — Что это значит?

Разве вы не помните условий нашего спора в тот день на ступеньках Версаля?

— Я все хорошо помню, сударыня, вы выиграли.

Филипп раздвинул локоны на голове Анжелики и запечатлел на ее затылке долгий поцелуй. Она не шевелилась. Он приподнял ее голову и заглянул ей в лицо. Она плакала.

— Не надо плакать, — сказал он, привлекая ее к себе. — Я приехал, чтобы осушить ваши слезы, а не заставлять проливать их. Я и раньше не мог спокойно переносить их. Черт побери, вы великая женщина!

Совсем обезумевшая от любви, Анжелика повторила:

— И это ваше ожерелье…

Итак, он любит ее!

Она взяла в руки его лицо и нежно посмотрела ему в глаза.

— Откуда же мне было знать, что за вашим ужасным поведением скрывается такая любовь! Вы поэт, Филипп!

— Но есть еще одна вещь, которая беспокоит меня, когда я смотрю на ожерелье рода дю Плесси де Бельер на вашей груди. Семейное предание гласит, что когда женщина надевает это украшение — это предвещает начало войны или какого-нибудь другого бедствия. С этим ожерельем моя мать привела войска Пуату на сторону принца Конде. И вы помните это не хуже меня. А что сулит оно вам? Храбрости и мужества вам не занимать. Ваши зеленые глаза преследуют меня повсюду, — словно промурлыкал он. — Я могу отругать вас, побить, но вы все равно поднимаете свою головку, словно цветок после бури. Это выше моего понимания. Не могу скрыть своего удивления, видя такую твердость в женщине. В тот день, когда я увидел вас улыбающейся в ответ на гнев короля, я понял, что никогда не смогу победить вас. И в глубине души я горжусь тем, что вы моя жена.

Он поцеловал ее так робко, словно был застенчивым юношей. Такое проявление нежности было странным ему самому, и он нерешительно потянулся к ее губам, но она опередила его.

От губ этого мужественного человека веяло свежестью. Для обоих, проживших столь бурную жизнь, было странно обмениваться столь чистыми и нежными поцелуями. Они будто впервые встретились в саду в дни своей юности.

— Мне пора возвращаться, — неожиданно сказал он грубоватым тоном. — Я и так уделил слишком много времени сердечным делам. Можно мне взглянуть на сына?

Анжелика послала за нянькой. Та пришла, держа на руках маленького Шарля-Анри. Филипп взял ребенка, подбросил пару раз в воздухе, покачал, но так и не смог заставить его улыбнуться.

— В жизни не видела более серьезного ребенка, — сказала Анжелика, — он точно боится людей. Но думаю, что когда он будет ходить, то будет проказничать не меньше других детей.

Филипп передал ей мальчика.

— Я вверяю его вам. Заботьтесь о нем хорошенько.

— Это ребенок, которого дали мне вы, Филипп! И он мне очень дорог!

Анжелика смотрела в окно, как Филипп сел на лошадь и умчался в темноту ночи.

Шарль-Анри спокойно дремал у нее на руках.

А несколько дней спустя Анжелика, вернувшись в свой отель, нашла там месье Сент-Энана, только что прибывшего из Франш-Комте с письмом.

— От короля?

— Да, мадам.

Король писал:

«Сударыня, примите наши глубочайшие соболезнования по поводу смерти вашего юного сына, погибшего на королевской службе. Это печальное событие заставляет нас принять более деятельное участие в судьбе вашего старшего сына. Мы решили повысить Флоримона и зачислить его в ранг придворных. Мы даруем ему должность виночерпия, и он будет служить под руководством месье Дюшеca — главного управителя при королевских погребах.

Мы надеемся, что он без промедления приступит к выполнению своих обязанностей и присоединится к нам в армии.

Мы также желаем, чтобы вы сопровождали его на пути сюда.

Людовик».

Анжелика закусила губу, глядя на подпись короля и раздумывая, что ей делать.

Флоримон — виночерпий короля! Представители славных фамилий Франции стараются добыть своим наследникам этот пост и не скупятся при этом на расходы. Это великая честь для маленького Флоримона. Нет, было бы глупо с ее стороны отказываться от такого выгодного предложения. И, кроме того, у нее будет возможность видеть Флоримона и избавиться от тоски, которая преследовала ее со времени смерти Кантора.

Она отправилась в Сен-Жермен за Флоримоном.

Мадам де Монтеспан приняла ее в постели, больная, с расшалившимися нервами после стычки с ревнивым маркизом де Монтеспан. Весь двор смеялся над случившимся. А причиной этому послужил попугай маркизы, который передразнивал хозяина, крича пронзительным голосом:

— Рогоносец! Рогоносец!

Эти слова было трудно разобрать, их можно было принять за обычную птичью болтовню, но в трескотне птицы довольно часто отчетливо слышалось:

— Сифилис, ах ты б…!

Даже слуги не могли удержаться и смеялись в открытую. Мадам де Монтеспан притворилась, что это ее не касается, и сама смеялась над попугаем, стараясь скрыть этим свое смущение.

Но теперь, увидев Анжелику, она разрыдалась и стала расспрашивать о своем муже. Анжелика рассказала, что Великая Мадемуазель поговорила с ее мужем, успокоила его, и он дал обещание больше не устраивать сцен ревности.

Атенаис вытерла глаза.

— Если бы вы только знали, как я страдаю, когда вижу его! А тут еще этот попугай. Я все написала королю. Думаю, что на этот раз он будет более строгим.

Анжелика в душе усомнилась в этом и подумала, что лучше не рассказывать Атенаис, что она приглашена королем в расположение армии.

Ее карета прибыла в Табо в полночь, и она с сыном расположилась в гостинице, которая была переполнена, так как армию всегда сопровождала толпа людей, останавливающихся в ближайших поселках, но для знатной дамы, прибывшей в карете с пятеркой лошадей, сам хозяин подыскал подходящее место. Им отвели две небольшие комнаты с прихожей, предоставив ее учителю фехтования, которого захватил с собой Флоримон. Сам он поселился в одной комнате, а в другой расположились Анжелика и девицы Жиландон.

Вновь прибывшие поужинали и стали располагаться на отдых. Девушки уже устроились в кровати, Анжелика же в ночной сорочке, стоя перед зеркалом, приводила в порядок волосы.

Вдруг в дверь постучали.

— Войдите, — разрешила она и тут же замерла от удивления, увидев в дверях Пегилена де Лозена.

— Вот и я, моя прелестница.

Он вошел на цыпочках, приложив палец к губам.

— Черт меня побери, если я ожидала встретить вас здесь, — не сдержалась Анжелика. — Откуда вы взялись?

— Из армии, конечно. И как только я услышал от вашего мужа, маркиза, о вашем прибытии, то сразу же вскочил на лошадь.

— Пегилен, неужели вы хотите доставить мне неприятности?

— Неприятности? Не будьте так неблагодарны. Кстати, вы здесь одна в комнате?

— Нет, — ответила Анжелика, кивнув в сторону девиц Жиландон, мирно спящих в кровати. — А какая вам разница, одна я или нет?

— Не будьте такой вспыльчивой. На сей раз у меня достаточно приятные намерения.

Он поднял глаза к потолку, изображая мученика.

— К сожалению, должен сказать, здесь я не ради себя. Не теряйте времени и выставьте отсюда этих юных девственниц. — И он шепнул ей прямо в ухо:

— Здесь король и хочет вас видеть.

— Король?

— Да, в зале.

— Пегилен, перестаньте шутить и дурачить меня.

— У меня нет сейчас намерения шутить. Клянусь вам!..

— И вы действительно думаете, что заставите меня поверить, будто король…

— Ш-ш-ш, потише! Его величество желает видеть вас лично. Неужели вы не понимаете, что он не хочет быть узнанным?

— Я этому не верю!

— Ну, это уж слишком! Поспешите, сударыня, отправьте отсюда этих девиц и убедитесь сами.

— Но куда же я их дену? В постель к Мальбрану, учителю фехтования?

Анжелика встала и затянула шнурок сорочки вызывающим жестом.

— Если король в зале, то я там с ним и увижусь!

Она вышла из комнаты и замерла, увидев мужчину, стоящего у двери.

— Вы правы, сударыня, — раздался из-под бархатной черной маски голос короля. — В конце концов, чем плох этот зал? Он затемнен, а главное — пуст. Пегилен, посторожите на лестнице я гоните всех прочь!