Синопское сражение. Звездный час адмирала Нахимова - Владимир Виленович Шигин

этого он разделил ее на два отряда. Первым командовал контр-адмирал Юхарин, вторым – сам. Корабли Юхарина – «Святослав», «Варна» и «Селафаил» шли на ветре. В двух милях от нее под ветром – «Двенадцать апостолов», «Гавриил» и «Ягудиил». Не видя желания Юхарина атаковать, Нахимов взял инициативу на себя и поднял сигнал последовательно прорезать первым кораблем боевую линию противника, поразить оконечности двух передовых кораблей, а затем, повернув к концевому, разделаться с ним. При этом корабли должны были атаковать неприятеля с подветра, поставив его в два огня. Однако Юхарин заметил маневр, сбавил скорость и сомкнул линию. Тогда Нахимов, в свою очередь, воспользовался уменьшением скорости противника. Он изменил первоначальный план и приказал атаковать Юхарина «с наветра». Для этого флагманский «Двенадцать апостолов» прошел контркурсом вдоль линии от головного до концевого корабля. Первым открыл огонь передовой корабль Юхарина, но слишком рано. Когда же флагман Нахимова оказался на траверзе «Святослава», то смог стрелять по нему почти без сопротивления. Когда дым рассеялся, «Двенадцать апостолов» шел уже на траверзе «Варны». Обстреляв «Варну», Нахимов то же самое проделал с «Селафаилом». Затем, обогнув отряд Юхарина с кормы, вице-адмирал открыл продольный огонь вдоль всей боевой линии Юхарина. Тем временем следовавший за «Апостолами» «Гавриил» не смог вовремя повернуть и атаковать противника с кормы, тогда как «Ягудиил» в соответствии с планом сражения поражал «Селафаил» продольным огнем, но недолго, так как Юхарин отвернул кораблями в сторону. После этого последовал приказ прекратить огонь. Победа в учебном бою осталась за Нахимовым.

После Меншикова на эскадре Нахимова побывал Корнилов. Состоянием дел он остался доволен. Корнилов доносил 10 июня Меншикову: «Эскадру в. – ад. Нахимова из кораблей “Двенадцать апостолов”, “Гавриил”, “Ягудиил”, “Святослав”, “Варна”, “Селафаил”, фрегата “Флора” и корвета “Калипсо” я встретил между Тарханкутом и Херсонесом на половине расстояния. По удостоверению г. Нахимова, которого я посетил, эскадра имеет все, нужное для военных действий; артиллерия в исправности, и при произведенной пальбе ядрами в бочку с флагштоком корабли палили особенно удачно. По моим собственным замечаниям, они в отношении к маневрам и управлению провели три недели в море с большою пользою. Ко всему этому следует присовокупить, что больных очень мало».

Спустя несколько дней на внешний рейд вышла и эскадра под флагом вице-адмирала Юрьева: линейные корабли «Три святителя», «Париж», «Храбрый», «Чесма», «Уриил» и «Ростислав», фрегаты «Сизополь», «Кагул» и корвет «Пилад». Юрьеву было велено «принять провизию на четыре месяца и иметь все по военному положению, кроме пороха, дабы по первому требованию состоять в готовности выйти в море». Ежедневно на эскадре проводили артиллерийские учения. Учились грузить и выгружать лошадей.

В это время неожиданно для многих пришло повеление Николая I обучать работе при орудиях Южной стороны матросов береговых команд. Распоряжение, прямо скажем, провидческое. Эх, если бы провидчески император мог вовремя осмыслить всю надвигающуюся войну и успеть ее предупредить!

В это же время агенты в Турции донесли, что турки начали готовить транспорта для перевозки оружия мятежным горцам. Узнав об этом, Корнилов вызвал к себе главного командира Севастопольского порта вице-адмирал Станюковича.

– Михаил Николаевич! – сказал он ему. – Немедленно усильте крейсерство кавказского берега!

– Каковы причины? – насупил брови и без того всегда суровый Станюкович.

– Турки готовят диверсию к черкесам!

– Предлагаю тогда, Владимир Алексеевич, для лучшего управления разделить наш кавказский отряд на два – Северный и Южный и оба подчинить Серебрякову.

– Хорошо, дайте мне ваши предложения по судовому составу! – кивнул Корнилов.

Вскоре суда кавказского отряда, ставшие отныне Северным отрядом, сместились к Новороссийску, а к южной части кавказского берега вышел вновь сформированный отряд контр-адмирала Синицына, включавший фрегат «Месемврия», корвет «Калипсо», бриг «Птоломей», шхуны «Смелая» и «Дротик» и тендер «Скорый». Этот отряд получил наименование Южного, и должен был базироваться на Сухум-Кале. В командование обоими отрядами вступил начальник Черноморской береговой линии вице-адмирал Серебряков. Корвет «Калипсо» он тут же отправил на меридиан Синопа для связи с босфорскими крейсерами.

По плану Корнилова крейсерство в море должны были попеременно осуществлять эскадры Нахимова и Новосильского. Остававшаяся в Севастополе в полной готовности, эскадра Юрьева должна была обеспечить безопасность главной базы и быть готовой выйти навстречу турецкому флоту в случае начала войны.

* * *

Эскадра Нахимова держалась в море до полного истощения запасов воды до конца июня. «Наблюдая за Босфором, – писал один из современников, – эскадра крейсеров съела последний сухарь, тратя воду по порциям, пируя на одной солонине, сторожа денно и нощно неприятелей, не сбросивших еще своей личины, приготовляясь к должному приему их упражнениями боевыми, под зноем летнего черноморского солнца». В те дни на кораблях эскадры распевали кем-то сочиненную песню о турках-лиходеях. Едва боцманы свистали «команде песни петь и веселиться», как на «Двенадцати апостолах» заводили:

Турки наши лиходеи,

Христианских душ злодеи

За морем живут. Эх, живут!

«Апостольских» песенников подхватывали на «Ягудииле» и «Варне»:

Кораблей наших боятся,

Моряков наших страшатся:

В море не идут. Эх, не идут!

И уже со всех кораблей и фрегатов эскадры неслось:

А у нас их поджидает,

Праздник им приготовляет

Черноморский флот.

Эх, Черноморский флот!

Долго ожидать не станет,

Паруса свои поставит —

На врага пойдет! Да и пойдет!

Нахимов всегда любил вникать во все мелочи. Прогуливаясь по шканцам и глядя на обучение молодых матросов, он частенько сам брал на себя обязанности учителя.

Из воспоминаний современника:

«– Что за вздор-с, – говорил он (Нахимов. – В.Ш.) офицерам. – Не учите их, как попугаев, пожалуйста, не мучьте и не пугайте их; не слова, а мысль им передавайте.

– Муха! – сказал Павел Степанович одному молодому матросу, имевшему глуповатое выражение лица, – чем разнится бомба от ядра?

Матрос дико посмотрел на адмирала, потом ворочал глазами во все стороны.

– Ты видал бомбу?

– Видал.

– Ну, зачем говорят, что она бомба, а не ядро?

Матрос молчал.

– Ты знаешь, что такое булка?

– Знаю.

– И пирог знаешь что такое?

– Знаю.

– Ну вот тебе: булка – ядро, а пирог – бомба. Только в нее не сыр, а порох кладут. Ну что такое бомба?

– Ядро с порохом, – отвечал матрос.

– Дельно! Дельно! Довольно с тебя на первый раз».

Дозорная служба безоблачной не была. Периодически из пролива появлялись турецкие, а то и английские суда, которые имитировали обстрелы наших судов. Наши отвечали тем же, и пока этим дело кончалось. Когда провокации стали учащаться, Нахимов произвел рокировку. Вперед к проливу он выдвинул уже более тяжелые