Случайности в истории культуры. Совпадения и неудачи, открывшие путь к шедеврам - Святослав Алексеевич Иванов

о нелюбимом музыкальном жанре, враждебность к культуре меньшинств была явной подоплекой дискофобии для значительной части общества. Скажем, один из лидеров движения диско Найл Роджерс, лидер группы Chic, позже сравнивал «Вечер уничтожения диско» с нацистскими акциями по сожжению книг.

Но главное, события 12 июля 1979-го стали катализатором стремительного упадка популярности диско в США. Небольшой, но характерный пример настроения эпохи: одна радиостанция рекламировала свой эфир на выходных как «уик-энд без Bee Gees». Продажи диско-пластинок также стали снижаться: Донна Саммер и другие звезды жанра потеряли прописку на вершинах чартов. Мода на этот жанр в Европе и Советском Союзе проживет еще долгие годы, но Америке 80-х было уже совсем не до диско – нужно было искать что-то новое.

Найл Роджерс из группы Chic, который увидел в «Вечере уничтожения диско» мрачное сходство с действиями нацистов, стал автором одного из последних хитов «золотого века» американского диско. Песня Good Times, чьи напевы до сих пор общеизвестны, вышла все тем же летом 1979-го. Ключевая фишка трека – узнаваемый рифф на бас-гитаре, при котором пальцы басиста Бернарда Эдвардса как бы весело «гуляют» по струнам от низкой ноты к высокой, а потом резко прыгают обратно.

Шарлотта Бронте ненавидела свою работу – как и ее сестра Энн, она служила гувернанткой в богатых семействах, где к ней часто относились даже не как к служанке, а как к рабыне. Причем как взрослые, так и дети – высокомерные, капризные и грубые. Но это вынужденное и неприятное трудоустройство стало источником многочисленных наблюдений за человеческой натурой, которые она активно использовала в «Джейн Эйр» и других сочинениях.

Сингл вышел в июне, а уже в сентябре, оказавшись на какой-то вечеринке, Роджерс вдруг услышал эту же басовую линию, но в другой обработке. Ему было известно, что Good Times стал саундтреком не только для гламурных клубных вечеринок, но и для бронкских block party, однако сейчас он слышал нечто совершенно иное – поверх его драгоценной аранжировки что-то отрывисто выкрикивали наглые уличные юнцы. Называлась эта песня уже не Good Times, а Rapper’s Delight.

В этом месте можно было бы привести оригинал текста, услышанного Роджерсом в исковерканной версии его хита, и/или его построчный перевод. Но в качестве совсем легкого отклонения от темы приведу другую цитату:

Ну, что ж, друзья, настал черед устроить пробу сил.

Я и мои друзья – мы зададим вам ритм.

Но ритм, конечно же, не всё; ну а поскольку нет

Мелодии и в помине, то вдвойне нам важен текст.

Это стартовые строчки композиции «Рэп» – фактически кавера на Rapper’s Delight, записанного группой «Час Пик» в 1984 году. Этот первый хип-хоп на русском языке более-менее точно передает содержание первого хип-хопа на английском. Все незамысловато: мы с друга-нами вас развлекаем, так что вы уж веселитесь.

Оригинал, Good Times, был по содержанию примерно тем же, но по форме был куда более изящным в традиционном смысле: красивые и продуманные диско-куплеты и диско-припев, эффектная драматургия, скромный хронометраж. Rapper’s Delight же был близок к тому, из чего вырос: затяжная (в некоторых версиях – хронометражем более 14 минут) пацанская импровизация под относительно короткий фрагмент Good Times, многократно зацикленный диджеем.

Авторами этого безобразия были рэперы, тусовщики и танцоры из коллектива Sugarhill Gang, собранного великой Сильвией Робинсон при ее лейбле Sugar Hill Records. Профессионалы индустрии долгое время относились к музыке с нью-йоркских уличных вечеринок скептически, но Робинсон решилась на отчаянный творческий эксперимент, который впоследствии принес ей звание «матери хип-хопа».

Никакого разрешения на использование музыки Chic Робинсон не получала – позже разъяренный Найл Роджерс частично отсудил себе права на доходы с Rapper’s Delight; долгое время песня его откровенно бесила, но позже он полюбил ее, осознав свою причастность к чему-то большему. Использование мелодии Chic не было единственным нарушением авторских прав – кусок текста один из рэперов без спросу позаимствовал… у того самого Grandmaster Caz, который парой лет ранее украл микшер во время блэкаута.

Все это не помешало Rapper’s Delight стать культурным феноменом и засветиться в чартах. Прежде зажатый в андеграунде, хип-хоп поднял голову и начал движение к большой популярности. Первые годы, конечно, он тоже был известен в большей степени среди афроамериканцев, – как диско до «Лихорадки субботнего вечера» – но мы отлично знаем, насколько далеко жанр вышел за пределы Бронкса (и насколько надолго остался важнейшим культурным трендом).

Диско же, конечно, не в полной мере исчезло – даже если не считать его гораздо более длительную популярность за пределами США, еще с конца 1990-х по наше время довольно часто возникают разговоры о «возрождении диско» и в целом о его обширном влиянии на поп-музыку и культуру в принципе. Однако если хип-хоп максимально расширял свою аудиторию и территорию, впитывая в себя все, что только мог, то классическое диско скорее растворялось в культуре и продолжает жить в гомеопатических дозах.

Итого мы имеем следующее:

1) экстремальная вирусная популярность фильма и в особенности его саундтрека, которая выносит нишевый музыкальный жанр на вершину мейнстрима и создает вокруг него немеркнущую легенду;

1) стихийные протесты против этого жанра, к которым, в сущности, привела популярность все того же саундтрека и увольнение одного человека с региональной радиостанции;

2) спад популярности жанра, из наследия которого, впрочем, вырастает новый жанр – и ключевым эпизодом в его появлении становится наивный и незамутненный плагиат. А другим ключевым эпизодом – еще одни беспорядки, в ходе которых были разворованы несколько музыкальных магазинов.

Возможно, кто-то увидит в моем тоне рассказа об этих событиях долю пренебрежения и скепсиса. Никак нет! Напротив, меня восхищает случайность и даже некоторая дикость факторов, которые легли в основу этого культурного переворота. А в тоску меня откровенно вгоняет представление, сквозящее, скажем, в советской критике и искусствоведении, согласно которому деятели культуры – своего рода инженеры, методично разрабатывающие новые художественные языки в хорошо оборудованных лабораториях.

История зарождения хип-хопа наглядно демонстрирует, что все наоборот – причем именно так, как это формулируют сами представители этого жанра: новое слово рождается где попало и как попало, часто в ответ на непредсказуемые, невообразимые и как раз-таки дикие события из окружающей реальности.

Глава о beatles

Я закончил первую главу этой книги и отправил ее Миле, редактору из издательства, вместе с планом второй главы. Честно говоря, я переживал – на что вообще годится мною написанное?.. Но ответ редактора был вполне положительным. С одной лишь припиской: