"Орлы Наполеона" - Александр Григорьевич Домовец

— Не догнал, — сокрушённо произнёс Марешаль, обессиленно садясь на траву. — Один он там был.

Меня увидел и бросился бежать. Быстрый, как кош ка. А я ещё, чёрт возьми, зацепился за корень и упал. Пока поднялся и очухался, тот уже далеко впереди. У него там, с обратной стороны леса, лошадь была привязана. Вскочил в седло, — только я его и видел… Тут и Борис подоспел, помог вернуться.

— Ты хоть его разглядел? — спросил Фалалеев, подавая стакан вина.

Марешаль покачал головой и выпил залпом. Отдышался. Сплюнул.

— Не разглядел, где там, — сказал мрачно. — Бегает быстро, значит, не старый. Рост примерно средний, комплекция… не разобрал. Вроде с бородой. Одет в охотничий костюм. Ну, что-то в этом роде…

— Плохо, — неожиданно сказал Сергей.

— Конечно, плохо, — согласился Марешаль. — Его бы догнать и выяснить, что ему надо.

— Это само собой… Но я про другое.

— А про что?

— Я сначала решил, что это давешние крестьяне. Хотят подкараулить и свести счёты за набитые морды. Ну, то, чего мэр опасается… Но если человек одет в охотничий костюм, — какие там крестьяне? Это одежда городская. Да и ходят в ней люди не бедные.

— Действительно, — задумчиво сказал француз. — Так, значит…

— Значит, получаем неизвестного субъекта, который с какого-то рожна интересуется нами, — подхватил Сергей. — И вряд ли цель наблюдения невинная. Так сказать, дружественная. Друзья, чёрт подери, не таятся и не маскируются.

— Логично, — оценил Долгов со вздохом. Сорвал и принялся жевать травинку. — Вот, не было печали… Я бы только уточнил, Сергей Васильевич. Не за нами наблюдали, нет. За вами. Мы — кто? Два обычных чиновника. Импресарио. Служанка. Так, по мелочи. А вы персона известная, важная. Сейчас, на территории Франции, в какой-то степени ещё и дипломатическая.

При слове "дипломатическая" в голове Сергея что-то щёлкнуло. Он поднял голову и прищурился.

— Так вы намекаете, что слежка тянется из Парижа? По мою душу приехал кто-то из тех ребят-бонапартистов, которые хотели сорвать выставку?

— Не исключаю, — отрезал Долгов и, помолчав, добавил: — Странно это всё и, боюсь, небезопасно. Или просто опасно.

— Не удалось сорвать выставку, так хотят на художнике отыграться? — полувопросительно-полуутвердительно сказал Марешаль.

— Что-то в этом роде, — согласился Долгов. Он легко поднялся и посмотрел на Сергея сверху вниз. — Я бы, Сергей Васильевич, серьёзно подумал о возвращении в Париж и в Россию. Бог с ним, с этим замком и с французским циклом. Голова дороже.

Фалалеев плаксиво молвил:

— Экие страсти-мордасти! Сидели себе тихо-спокойно, рисовали-пировали, выпивали-закусывали… Ну, что ты говоришь, Боренька? Кому Сергей Васильевич мешает? Кто на него покушается?

— Крупный человек всегда кому-нибудь мешает, Семён, — назидательно произнёс Марешаль. — А мсье Белозёров у нас человек крупный…

С помощью Долгова он встал с травы и, хромая, сделал несколько шагов.

— Боюсь, что Борис прав. Те, кто напал на выставку, сидят в парижской тюрьме. По у них могут быть друзья и сообщники. Нетрудно предположить, что они-то и хотят рассчитаться с мсье Белозёровым…

— Гастон, давайте просто по имени, — взмолился Сергей, за несколько дней во Франции наевшийся официального обращения по самое некуда.

— Давайте… И в другой ситуации я бы полностью присоединился к мнению Бориса насчёт возвращения Сержа в Париж. Работа работой, но надо и о безопасности подумать. Однако не всё так просто…

Марешаль неосторожно наступил на повреждённую ногу и зашипел.

— А что не так? — спросил Долгов.

— Понимаешь ли, визит Сержа широко освещён в прессе, — пояснил Марешаль, морщась от боли. — На весь Париж заявлено, что художник Белозёров едет в провинцию работать над картиной на несколько недель. И вдруг возвращается через три дня… Что случилось? Неужели картина уже закончена? А если нет, то почему так быстро вернулся? — Сунул в рот папиросу, чиркнул спичкой и жадно затянулся. — Тут не Россия, господа. От наших газет не отобьёшься. А что им сказать? Что мы боимся за безопасность Белозёрова? Расскажем про конфликт с крестьянами, про неизвестного соглядатая…

— Скандал, — мрачно прокомментировал Долгов.

— И ещё какой… Значит, про безопасность мы ничего не скажем. Допустим, наврём что-нибудь про семейные обстоятельства. Уже лучше. Но осадок у читателей всё равно останется. А поскольку, как ты правильно заметил, Серж здесь в некотором смысле лицо официальное, дипломатическое, то его поспешный отъезд неминуемо нанесёт франко-российским отношениям ущерб. И о мере этого ущерба сейчас можно лишь гадать…

В словах Марешаля был резон, и немалый. Долгов тоже был прав. Однако его правота Сергею не нравилась. Бывший гусар лишней опасности отродясь не искал, но, повстречав, от неё не бегал и в кустах не прятался, уж такой характер. Теперь, к тому же, в какой-то степени он считал себя культурным послом России во Франции. А бегство посла есть бесчестье и для него, и главным образом для страны, которую он представляет.

— Раньше срока никуда не уеду, — решительно сказал он. — Особой опасности пока не вижу. Меня сюда не для того послали, чтобы труса праздновать. Это себя не уважать и страну позорить.

Долгов аж побелел и по-бычьи склонил голову.

— Вашу храбрость мы знаем, — заявил он. — Однако осторожность не есть трусость. И опасения, очень может статься, вполне серьёзные. Не в обиду, и поважнее людей убивали при случае. (Сергей высоко поднял брови.) Не уверен, что мы сможем обеспечить вашу сохранность. Как представитель Министерства иностранных дел я настаиваю на возвращении, — пока в Париж. Там, худо-бедно, есть Сюрте, а здесь что? Один полицейский участок на все окрестные деревни?

Он нетерпеливо топнул ногой. Сергей с симпатией посмотрел на боевого товарища. Что ни говори, а приятно, когда о тебе заботятся. Хотя, может, и о себе тоже. Случись что с Белозёровым, Долгову голову оторвут. Победоносцеву стоит лишь пальцем шевельнуть… Как бы помягче объяснить Борису, что от своего решения Белозёров не отступит?

Ситуацию разрядил Марешаль.

— Кажется, у меня есть компромиссное предложение, — сообщил он. — Как это у вас говорят: ни нашим, ни вашим… Что у нас сегодня — тридцатое апреля? Давайте отмерим неделю, а там посмотрим. Если всё тихо, работаем по полной программе, как и собирались. А если что-то пойдёт не так… что ж, тогда садимся в экипаж и едем в Париж.

— Где ты тут найдёшь экипаж? — проворчал Долгов. — У мэра отнимешь, что ли?

Марешаль белозубо улыбнулся.

— Откуда у сельского мэра экипаж? В лучшем случае шарабан, запряжённый пожилой лошадью… Дам телеграмму в министерство — пришлют. Вообще это не проблема. Лишь бы не было проблем посерьёзнее. — Перевёл взгляд на Долгова. — Ну, что, Борис, убедил?

Тот медленно, словно нехотя кивнул. Судя по выражению