Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

Бофор и Миренон, подметив тщеславие ростовщика, ловко воспользовались его слабой струной — они увлекли его охо¬титься на оленя, который, по словам лесника, забился в ближайшую чащу.

Между тем охота продолжалась — звучали охотничьи рога, то тут то там раздавались выстрелы, со всех сторон доносился лай собак.

Шуазель, Бине и пажи шли на значительном расстоянии от короля, чтобы не мешать его беседе с очаровательной наездницей.

— Я очень рад снова видеть вас, сударыня, — говорил король. — Благополучно окончившееся приключение обернулось для меня счастьем, так как доставило мне возможность видеть вас рядом и разговаривать с вами безо всяких помех.

— Я до сих пор не могу понять, чем я заслужила милостивое внимание вашего величества, — ответила Жанетта д'Этиоль, в кокетливом смущении наклонив голову.

— Надеюсь, сударыня, — продолжал король, — вы не будете против, если я отниму у вас часок времени, чтобы провести его в вашем милом обществе… Но вы, кажется, ищете глазами вашего супруга? Он у вас ростовщик, не так ли? Я думаю, сударыня, вам следовало бы занимать гораздо более почетное положение в обществе…

Беседуя таким образом, король и Жанетта д'Этиоль вошли в лесную беседку.

Пажи подвинули им кресла и встали снаружи по бокам входной двери. А камер–юнкер Шуазель и камердинер Бине прогуливались поблизости от беседки и любовались лошадьми, которых держали под уздцы королевские конюхи.

Король и Жанетта остались в беседке наедине.

— Я желал бы, сударыня, чаще видеть вас при дворе, — говорил король. — А в данный момент я больше всего хотел бы знать, позволите ли вы мне назвать вас своею…

— Не сердитесь на меня, ваше величество, за мое молчание, — стыдливо опустив дивные глаза, проговорила Жанетта, — но совершенно неожиданное милостивое внимание ко мне вашего величества несказанно смущает меня…

— Я высказываю только свое желание, — не без тревоги в голосе произнес король.

— Я с детства привыкла считать желания вашего величества приказами и очень рада этому. Но не слишком ли просто звучит для того высокого положения, какое ваше величество предназначает мне, мое скромное имя: Жанетта д'Этиоль?

— Вы находите в этом препятствие для представления двору? Ну, это маленькое препятствие легко можно устранить. Чтобы доказать вам мою благосклонность и искреннее расположение, могу сказать вам, что накануне вашего представления двору вам будет пожалован титул маркизы де Помпадур.

Большие чудные глаза Жанетты д'Этиоль заискрились нескрываемой радостью. Она подошла к королю и попыталась было опуститься перед ним на колени, однако король Людовик милостиво поднял ее.

— Бесконечно благодарю вас, ваше величество, за это доказательство вашей ко мне благосклонности, — произнесла она дрогнувшим голосом.

— Я очень рад, маркиза, что эта безделица радует вас, — ответил король. — Однако можно занимать очень видное положение в свете и в то же время жить безотрадной жизнью. Такова, например, моя жизнь. Несмотря на весь блеск и пышность, окружающие меня, я чувствую себя совершенно одиноким. У меня нет ни одного человека, которого я действительно мог бы назвать близким…

Людовик умолк, взгляд его устремился вдаль, на лице появилось выражение бесконечной грусти.

— Я и в юности, — заговорил он вновь, — чувствовал себя очень одиноким. Правда, в ранней юности было короткое время, которое можно считать прекрасным, но, увы, оно прошло и не возвратится больше никогда… Однако, что это я предался грустным размышлениям? — улыбнулся король. — Мои доктора утверждают, что следует избегать мрачных меланхолий, вредных для здоровья… Обращаете ли вы внимание на звуки охотничьих рогов и крики? Охота, судя по всему, приближается сюда. Пойдемте взглянем на охотничьи трофеи.

Неподалеку от беседки была поляна, на которой был сборный пункт охотников. Герцог Бофор, генерал Миренон, маршал Ришелье и большинство придворных уже толпились на поляне. Ростовщик д'Этиоль все еще где‑то гонялся за оленем.

Король и сияющая госпожа д'Этиоль подошли к охотникам. Придворные, жадно ловившие выражение лица короля и его спутницы, тотчас догадались, что на горизонте восходит новая звезда.

Герцог Бофор, согласно церемониалу, должен был доложить королю об убитой дичи и о том, куда загнана самая интересная дичь, оставленная на конец охоты.

Генерал Миренон, пользуясь тем, что король заговорил с герцогом Бофором, улучил минуту и подошел к госпоже д'Этиоль.

Как раз в это время Людовик приказал подать себе лошадь и, обращаясь к генералу Миренону, сказал так громко, чтобы все присутствующие могли слышать:

— Будьте любезны, генерал, проводите госпожу маркизу де Помпадур к ее лошади. Маркиза была так мила, что пообещала мне принять участие в окончании сегодняшней охоты.

Весь двор с почтительным вниманием устремил свои взгляды на новую маркизу.

— Позвольте мне первому, маркиза, принести мои поздравления, — сказал генерал, провожая Жанетту к ее лошади. — Цыган–предсказатель на балу в городской ратуше оказался совершенно прав. Перед вами дорога к величию и блеску. Первый шаг уже сделан. Я уверен, что не пройдет и месяца, как вы будете у цели…

— Не скрою, генерал, что вполне разделяю ваши надежды, — ответила новоиспеченная маркиза. При этих словах ее чудные лучистые глаза загорелись твердой, непреклонной решимостью, которая не знает никаких преград, не отступает ни перед кем и ни перед чем.

Дочь мясника Жанетта Пуассон поставила перед собой цель занять место рядом с его величеством королем Франции.

XI. НАСЛЕДСТВО ГРЕКА

Марсель после посещения его камеры таинственной Женщиной в белом ни на секунду не мог отделаться от мучившего его вопроса — кто скрывался под видом этой дамы?..

Но сколько бы он ни думал об этом, он так и не смог прийти к какому‑нибудь определенному ответу на свой вопрос. Оставалось только присоединиться к распространенному здесь мнению и считать, что это было привидение Бастилии. Здешние часовые и тюремщики в один голос говорили о существовании привидения как о неоспоримом факте.

В ночь с субботы на воскресенье Марселя ждала свобода. Однако он только недоверчиво качал головой. Мрачно глядя на железное кольцо, сжимавшее его руку, и тяжелую цепь, приковывавшую его к стене, Марсель сильно сомневался в возможности побега. Как освободиться от этой цепи? Как вырваться из этих толстых каменных стен, и днем и ночью бдительно охраняемых часовыми?..

В долгие часы тревожных размышлений не раз вставал перед ним образ Адриенны, славной девочки, подруги его детства, превратившейся теперь в настоящую красавицу. Ему казалось, что появление таинственной Женщины в белом имеет какую‑то связь с Адриенной…