Луи Буссенар - Капитан Сорвиголова

Среди этих людей было немало блестящих офицеров – французов, австрийцев, немцев, русских, чьи способности высоко ценились на их родине. Несмотря на это, иностранных волонтеров долго не допускали к серьезным делам и держали на самых незначительных постах. И до самого конца войны командование бурской армии так и не сумело по-настоящему использовать их способности и таланты.

К советам иностранцев редко прислушивались, и отношение к ним было пренебрежительным, а порой и унизительным. Вот почему рассказы добровольцев, вернувшихся из Трансвааля, нередко были полны горького разочарования.

Более того: буры использовали иностранцев в самых сложных и опасных операциях, сознательно жертвуя «чужаками», а случалось и так, что посылали на верную смерть – и только для того, чтобы сберечь жизни буров. Одним словом, добровольцы оказались в Трансваале на положении иностранного легиона, который при нужде бросают в самое пекло.

Впрочем, такое положение вещей было по душе многим волонтерам. Эти отчаянные парни наконец-то получили полную возможность драться, как одержимые, и совершать подвиги, превосходящие человеческие силы.

В ночь после кровавого поражения, нанесенного англичанам под Кимберли, утомленные до крайности буры крепко уснули в тех самых траншеях между холмами, которые они так храбро защищали. Часовые также дремали, и даже стрелки боевого охранения в своих вынесенных далеко вперед одиночных окопчиках полеживали, полузакрыв глаза и не выпуская из зубов неизменных трубок.

Внезапно яркие вспышки прорезали тьму на юге – это заговорили английские пушки. Взметнулись фонтаны разрывов, в воздухе завизжали разлетающиеся во все стороны осколки. В бурских траншеях началась бестолковая суета, послышались крики командиров, с трудом восстанавливавших боевой порядок. Наконец по всей линии обороны загремели в ответ артиллерийские батареи буров. Правда, их пушкам приходилось бить туда, где удавалось засечь вспышки, и шуму от этого было больше, чем толку. Англичане же, казалось, заранее установили прицелы, и снаряды их орудий ложились с поразительной точностью.

Очень скоро две пушки буров были выведены из строя, а затем крупнокалиберный снаряд изувечил «Длинного Тома» – лучшее орудие в армии буров, изготовленное во Франции на заводах Ле-Крезо. «Длинный Том» по калибру и дальнобойности превосходил все английские орудия, и это несчастье привело буров в отчаяние. Отовсюду послышались полные ужаса возгласы.

Неизвестно откуда выпущенный английский снаряд с дьявольской точностью ударил в дульный срез ствола «Длинного Тома», сплющив его, словно паровым молотом. Могучее орудие опрокинулось вместе с лафетом и, похоже, навсегда было выведено из строя. Буры столпились на артиллерийской позиции, словно вокруг смертельно раненного главнокомандующего. Артиллерист-француз Леон, словно врач, дюйм за дюймом обследовал повреждения орудия, а англичане тем временем продолжали посылать снаряд за снарядом с берега реки Моддер.

Командующий бурским корпусом в это время сидел в одиночестве в своей палатке, склонившись над картой. При свете свечи он изучал рельеф поля предстоящего боя, когда примчался запыхавшийся адъютант с вестью о несчастье с «Длинным Томом».

– Вы установили, из чего ведется огонь? – с невозмутимым спокойствием, которое никогда не покидало его, спросил Кронье.

– Нет, генерал. Снаряды летят с левого фланга, но англичане не могли так быстро перебросить туда свои батареи.

– Значит, смогли.

– Но ведь это невозможно!..

– Бронепоезд, – коротко произнес Кронье.

– Черт побери! – вскричал адъютант.

– В таких случаях бронепоезд подгоняют к линии фронта и останавливают на таком участке пути, с которого заранее точно определено положение всех будущих целей. Морские орудия на платформах, которые сейчас перемалывают наши траншеи, наведены математически точно – и вот результат! Единственное, что можно сделать, – немедленно захватить эту крепость на колесах. А для начала разрушить рельсы позади нее или, что еще лучше, взорвать железнодорожный мост через Моддер.

– Немедленно? – растерянно повторил адъютант.

– Да. Но у нас едва хватает людей для защиты позиций, а англичане, судя по всему, готовят наступление. Бронепоезд потребовался им, чтобы отвлечь наше внимание. Эх, если б у меня было хотя бы вдвое больше солдат!..

– Но ведь для такого дела вполне достаточно нескольких решительных людей, – возразил адъютант.

– Согласен, но где их найти?

– А Молокососы? – оживился адъютант.

– Эти мальчишки? – усомнился генерал. – В храбрости им не откажешь, но…

Кронье задумался и спустя минуту произнес:

– Что ж, попробуем… Вызовите ко мне их капитана.

Спустя несколько минут адъютант вернулся в сопровождении Жана Грандье. Кронье без всяких предисловий спросил:

– Сколько людей в вашем распоряжении?

– Сорок, генерал.

– Умеете обращаться с динамитом?

Жан вспомнил о своих странствиях по Клондайку, где ему чуть ли не ежедневно приходилось прибегать к динамиту.

– Да, генерал, и довольно основательно.

– В таком случае, у меня есть для вас трудное, почти невыполнимое поручение. Я не могу обещать вам за это ни званий, ни даже какой-либо награды.

– Мы не продаем свою кровь, генерал! – с достоинством возразил Сорвиголова. – Мы сражаемся за независимость Трансвааля, поэтому распоряжайтесь нами, как солдатами, исполняющими свой долг.

– Тогда приказываю вам отрезать отступление бронепоезду, который ведет артиллерийский огонь по нашим траншеям, и взорвать мост через реку. Приступайте немедленно! Надеюсь, мой мальчик, вы оправдаете свое славное прозвище…

Отдав честь, Сорвиголова выскочил из палатки. Он вихрем пронесся по лагерю, собрал Молокососов, приказал оседлать пони и раздал каждому по пять динамитных шашек и бикфордовы шнуры с запалами. На все это ушло не больше десяти минут.

Маленький экспедиционный отряд в составе сорока одного человека покинул лагерь буров и уже вскоре бешено мчался под покровом темноты. Спустя четверть часа позади осталось более четырех километров. Теперь Молокососы находились неподалеку от линии железной дороги, а в пятистах метрах южнее мерцали воды Моддера. Местность была хорошо знакомой – во время разведывательных рейдов они изъездили ее вдоль и поперек.

Не проронив ни слова, сорванцы спешились. Десять человек остались охранять лошадей, остальные, прихватив динамитные шашки, двинулись следом за своим командиром.

Казалось, что англичане буквально кишат вокруг, поэтому передвигались с бесконечными предосторожностями, скрываясь за скалами и зарослями кустарника. Пушки бронепоезда, стоявшего в полутора километрах впереди, продолжали грохотать, по железнодорожному полотну сновали смутные тени, там и сям на фоне неба вырисовывались силуэты часовых, расставленных по двое на расстоянии около ста метров друг от друга.