Священная война (ЛП) - Хайт Джек

— Я не подведу тебя, ваша милость.

— Хорошо. Хорошо. — Балдуин снова повернулся к матери и нашел ее руку.

Солнце поднялось выше, и свет хлынул в окно, осветив ее, отчего ее светлые волосы засияли золотом. Агнес была прекрасна даже в смерти. Глядя на нее такой, Джону было легко вспомнить, почему он когда-то ее любил. Часть его, как он понял, любила ее до сих пор.

— Нам нужно идти, — сказал он, и голос его дрогнул от волнения. — Бдение окончено. Ее нужно отнести в церковь для погребения.

Балдуин кивнул. Он поцеловал руку матери.

— Если бы она не оберегала меня во время моей болезни, я бы, возможно, уже был мертв. В конце концов, она была рядом со мной.

— Была, ваша милость.

Балдуин откинулся в кресле.

— Носильщики!

В комнату вошли четверо мужчин и вынесли его. Когда они ушли, Джон наклонился и поцеловал Агнес в щеку. Она была на удивление холодной. Он смахнул слезу и зашагал из комнаты.

***

Январь 1185 года. Дамаск

Солнце, висевшее над холмами к западу от Дамаска, пылало, как раскаленное железо из кузницы, и тень Джона неслась впереди него, пока он вел своего мула во двор одного из караван-сараев за городом. Конюхи уже ухаживали за верблюдами и лошадьми каравана, к которому он присоединился. Он предпочитал путешествовать с сарацинами, а не с эскортом франкских сержантов, от которых были бы одни неприятности. Хрупкий мальчик не старше семи лет подошел, чтобы забрать мула Джона. Глаза ребенка расширились, когда Джон протянул ему серебряный денарий.

— Позаботься, чтобы ее вычистили, расчистили копыта, хорошо накормили и напоили, и получишь еще один, — сказал ему Джон по-арабски.

— Да, господин. — Мальчик поклонился и увел мула.

— Джуан!

Он обернулся и увидел Дамира, купца, собравшего караван. Тот был одет в дорогие шелка, но широкие плечи и грубые, в шрамах, руки говорили о его солдатском прошлом. Он улыбнулся и протянул ладонь. Джон примкнул к каравану в Акре, где заплатил Дамиру три денария. Остальную часть платы он должен был внести теперь, по прибытии на место. Джон достал из кошеля на поясе золотой безант и положил его на ладонь Дамира.

Дамир хотел было вернуть монету.

— Я не вор. Это слишком много.

— Оставь себе. — Ни для кого не было секретом, что щедрых путников стража каравана охраняет лучше. — Считай это благодарностью за то, что благополучно доставил меня в Дамаск. Надеюсь, мне найдется место в твоем караване и на обратном пути?

— Конечно. Мы выступаем через неделю.

— Тогда до встречи. — Джон направился к воротам.

— Ты куда? Оставайся с нами, Джуан. Сегодня мы празднуем благополучное прибытие.

— У меня дела в Дамаске.

— Тогда тебе стоит поторопиться. Городские ворота закрываются на закате.

Джон взглянул на солнце. Нижний край его уже касался холмов. Он покинул караван-сарай и быстро зашагал по тропе, что вела через сады. Апельсиновые деревья ломились от плодов, и их аромат наполнял прохладный вечерний воздух. Впереди виднелись Баб аль-Фарадис, или Врата Рая. Лишь верхушка их была освещена заходящим солнцем; нижняя часть тонула в тени. В тусклом свете, одетый в пыльный кафтан и куфию, Джон ничем не отличался от любого другого сарацина. Стражники у ворот даже не удостоили его взглядом. Едва он прошел, как услышал за спиной скрип закрывающихся створок. Муэдзины затянули призыв к молитве: «Аллаху акбар! Аллаху акбар! Аллаху акбар! Аллаху акбар! Ашхаду ан ля иляха илля-Ллах!»

Улицы наполнялись людьми, спешившими к великой мечети в сердце города. Джон смешался с толпой. Дворец находился рядом с мечетью. Он направился прямиком к стражникам, охранявшим мост через ров.

— Что тебе нужно? — потребовал ответа капитан стражи.

— Я посланник короля Иерусалима Балдуина. Я прибыл от его имени, чтобы говорить с аль-Маликом ан-Насиром Саладином.

— Король Балдуин, а? — Стражник резко хохотнул. — Следующий прием у Саладина во вторник. Тогда и приходи.

Джон сунул руку за пазуху кафтана, и стражники направили на него копья. Он медленно извлек свиток из тубуса, висевшего на шее, развернул его и протянул капитану. Свиток был исписан арабской вязью и скреплен королевской печатью. Лоб стражника сморщился, пока он, щурясь, разглядывал письмена. Джон догадался, что тот не умеет читать. Это было хорошо. Неграмотные часто питают почти суеверное уважение к писаному слову.

— Здесь сказано, что я — Джон из Тейтвика, настоятель аббатства на горе Сион, архидиакон Храма Гроба Господня и советник короля Балдуина. Я прибыл от его имени для переговоров с Саладином.

Капитан еще мгновение пялился на бумагу, прежде чем свернуть свиток и сунуть его за пояс.

— Проводите его внутрь. Я доложу малику.

Джона отвели в небольшую комнату рядом с дворцовой прихожей. Слуга принес ему воды и чашу с кубиками арбуза. После этого Джон долго никого не видел. Он мерил комнату шагами. Примет ли его Юсуф как друга или как врага? Наконец, чтобы успокоить нервы, Джон опустился на колени для молитвы. Единственная свеча, освещавшая комнату, уже оплывала в собственном воске, когда дверь наконец отворилась. Вошел Имад ад-Дин.

— Джон! Неужели это ты.

Джон обнял его. Он знал Имад ад-Дина с тех пор, как тот, еще молодым ученым, обучал Юсуфа истории и политике. Теперь у Имад ад-Дина были седые волосы и морщинистое лицо.

— Слишком долго мы не виделись, — сказал ему Джон. — Он примет меня?

— Я провожу тебя к нему.

Они пересекли дворец по залам, отделанным мрамором, и поднялись по лестнице в личные покои Юсуфа. У двери стоял на страже Сакр.

— Малик ждет, — сказал он Джону и распахнул дверь.

Юсуф сидел среди подушек в дальнем конце небольшой приемной. Джон едва узнал его. Щеки Юсуфа ввалились, волосы и борода были скорее седыми, чем черными. Под глазами залегли темные круги.

— Джон. — Голос его звучал устало. — Зачем ты пришел?

— Меня послал король Балдуин. Он желает мира между нашими королевствами.

— Но почему именно тебя? Он мог бы послать другого.

— Он выбрал меня, друг.

— Ты мне не друг. Ты выбрал свою сторону. Ты ясно дал это понять при Монжизаре.

— Я сохранил тебе жизнь.

— И спас Балдуина. Эта война могла бы уже закончиться. — Юсуф вздохнул. — Твой король и я — враги, Джон. Пока ты служишь ему, мы тоже враги.

— Но мы не обязаны ими быть.

— Ты ошибаешься.

— Возможно. — Джон решил зайти с другой стороны. — Вам нужен мир с нами, чтобы разобраться с Мосулом. — Он подождал ответа, но Юсуф молчал. — У меня приказ, Юсуф. Я не уеду без мира.

— Хорошо. — Юсуф возвысил голос. — Сакр!

Мамлюк тут же вошел.

— Отведи Джона в гостевые покои и позаботься, чтобы ему было удобно. Выставь стражу у его двери. Без моего позволения он никуда не выйдет. Он задержится у нас надолго.

***

Юсуф ехал через лагерь, раскинувшийся вдоль реки Барада к юго-востоку от города. Здесь стояли тысячи шатров: ровные ряды египетских мамлюков, яркие шатры эмиров, прибывших со своими воинами, и раскинувшиеся тут и там жилища из овечьих шкур, принадлежавшие бедуинам, которые присоединились к войску в надежде на добычу. Юсуф видел на горизонте еще одно племя бедуинов: они скакали к Дамаску, поднимая облако пыли. Сезон дождей закончился, и земли к востоку от города снова стали твердыми и сухими. Скоро настанет время выступать. В Алеппо Юсуф встретится с остальными своими людьми, включая эмиров Аль-Джазиры — Гёкбори, Нумана и Мухаммада.

Он осадил коня перед шатром из шафранно-желтого шелка. Навстречу вышел Эль Маштуб. Огромный воин широко улыбнулся, обнажив пожелтевшие от времени зубы. Он придержал стремя Юсуфа, помогая ему спешиться. Юсуф обнял его и поцеловал в обе щеки.

— Я рад, что ты приехал, друг.

— Я бы этого не пропустил. Жизнь в Баниясе скучна. Франки в Хунине месяцами не покидают свой замок. Боюсь, они растеряли весь свой боевой дух.

Разговор о Баниясе заставил Юсуфа подумать о Джоне. Они вместе брали этот город, еще во времена правления Нур ад-Дина. Джон все еще был заперт в своих покоях во дворце. Юсуф не видел его с тех пор, как тот прибыл более двух месяцев назад.