Розалинда Лейкер - Венецианская маска

— В самом деле?

— Самое лучшее из этих мест — Оспедаль-делла-Пиета, твой отец когда-то сделал музыкальные подмостки для оркестра. Это было до того, как я познакомилась с ним. Именно в Пиету я повезу тебя. Там ты будешь жить и получишь образование, будешь развивать свой голос, такой приятный и чистый.

Мариетта начала дрожать от шока и волнения.

— Нет! — выкрикнула она. — Я не хочу оставлять тебя! — Она наклонилась вперед, чтобы обнять мать. — Пожалуйста, не заставляй меня уезжать! Ты не сможешь работать одна, и не будет никого рядом с тобой, когда ты кашляешь. Все, чего я хочу, — это быть с тобой!

Каттина прижала дочь и слегка покачала ее, стараясь удержать слезы.

— Но я тоже поеду туда. Понимаешь, как только я узнаю, что ты в безопасности и за тобой присматривают, я отправлюсь в монастырь в Падуе, где монахини будут ухаживать за мной.

— Я пойду с тобой.

— Это невозможно: туда принимают только больных.

— Я поступлю в монастырь как послушница, и тогда монахини будут вынуждены разрешить мне ухаживать за тобой.

— Нет, Мариетта. Ты слишком похожа на своего отца, чтобы навсегда заточить себя в монастыре. Я выбрала то, что для тебя будет самое лучшее.

Мариетта села, глотая рыдания:

— Я с нетерпением жду, когда ты поправишься. Больше чем чего-либо еще на всем свете.

— Я знаю. Но давай подумаем, что ожидает тебя. Ты поедешь в город моря, о котором твой отец никогда не уставал говорить. Завтра мы с тобой увидим его в первый раз.

— Почему он никогда не брал тебя туда?

— Он не мог. В Самой Спокойной Республике очень суровые законы, а твой отец убежал до того, как было выполнено соглашение.

— Почему он убежал?

— У него был хитрый хозяин, который не хотел потерять хорошего мастера и устраивал интриги, чтобы продлить ученичество. В двадцать один год твой отец решил больше не работать на него и нарушил закон, уйдя от него. Я познакомилась с моим дорогим Джорджио, когда он шел через деревню в поисках работы. Даже маленький проступок может быть жестоко наказан в Венеции. — Каттина увидела, как ее дочь задрожала, и заговорила спокойнее: — Ты никогда не совершишь проступка, за который могут наказать.

— А если я убегу из Пиеты?

Каттина вздохнула так глубоко, что начался следующий приступ кашля. Когда приступ прошел, она крепко взяла Мариетту за запястье.

— Пообещай мне, что ты никогда оттуда не уйдешь! Дай слово, что будешь находиться там, пока не превратишься в молодую девушку с полностью сформировавшимся голосом.

— Обещаю! — Мариетта боялась, что из-за нее мама может снова начать кашлять.

— И будешь стараться извлечь из всего пользу и упорно трудиться?

— Да!

Каттина закрыла глаза. Девочка непременно сдержит данное ей слово.

Потом она вновь взглянула на дочь и провела рукой по ее лицу.

— Ты будешь счастлива в Пиете, я уверена. У них такие богатые спонсоры и колоссальные сборы от их концертов, что девушек должны хорошо кормить и покупать им хорошую одежду. Твой отец рассказывал мне, что, где бы девушки ни выступали, их одевают в роскошные шелковые платья и вплетают им в волосы живые цветы.

Мариетта подумала, что ни один живой цветок не будет сочетаться с ее рыжими волосами, но не посмела ничего возразить против придуманного для нее плана из страха, что мама начнет плакать или, еще хуже, у нее случится новый приступ.

— Ты же придешь навестить меня в Пиету, когда поправишься, правда, мама?

Каттина притянула к себе дочь. Она боялась, что у нее снова начнется приступ в столь неподходящий момент. Было бы слишком жестоким сказать теперь Мариетте, что все четыре музыкальных оспедаля были основаны для детей сирот и подкидышей женского пола. Мариетта не являлась таковой, но ей совсем скоро суждено стать сиротой.

— Возможно это или нет, моя дорогая, но я всегда буду с тобой.

Внизу послышался чей-то голос. Мариетта выскользнула из материнских объятий и устремилась вниз по ступеням, узнав пришедшего.

— Мы здесь, — крикнула она.

Синьора Тиепо, огромная и добродушная, была одной из немногих женщин деревни, которая делала все, чтобы помочь больной подруге. Когда она поднялась наверх в комнату, то очень расстроилась, увидев Каттину в таком жалком состоянии. Мариетта оставила их и пошла в мастерскую, чтобы закончить упаковку масок, и не слышала, как Каттина рассказывала подруге, что их ожидает завтра.

— Я тебе говорила раньше, как говорю и теперь, — проговорила синьора Тиепо, садясь на краешек кровати, — у вас не осталось родственников, и я хочу взять к себе Мариетту. Я позабочусь о ней как о своем собственном ребенке.

— Я знаю, — хрипло ответила Каттина, — и благодарна тебе за это предложение, но мне нечего больше дать Мариетте, кроме этой возможности стать настоящей певицей.

— Я согласна, у нее приятный голос, но Венеция… — Женщина не закончила предложение и мрачно покачала головой. Рожденная в Венеции, она знала о Самой Спокойной Республике больше, чем ее больная подруга. Управляемая плеядой дожей, каждого из которых избирали на пожизненный пост, и советом аристократов, Венеция была когда-то главным морским портом Средиземноморья и богатейшим торговым центром. Теперь, после многих лет войны и политического противоборства, произошло много перемен: в августе 1775 года Венеция все еще владела колониями вдоль побережья, но большая часть империи приходила в упадок, ее былая мощь была подорвана гедонизмом и раздорами. Венеция несла в себе столько же зла, сколько и красоты: кишащая тысячами куртизанок, она была известна в Европе как притон для развлечений. А для ежегодного карнавала, продолжающегося с октября до кануна Великого поста, общественные беспорядки процветали, поощряя все виды распутства и бесстыдства.

— Мариетта будет в безопасности в Пиете, — настаивала Каттина, зная о мыслях в голове соседки. — За девочками присматривают на всех стадиях. Они поют для публики за решетками или с высоких, расположенных ярусами хоров.

— Но откуда ты знаешь, что Мариетта будет принята, когда вы доберетесь туда? — Синьора Тиепо спрашивала, чувствуя, что ее долг — говорить обо всем прямо. — Эти оспедали были основаны для беспризорных детей Венеции, а не для детей из других мест.

— У меня есть причины для этого, — твердо ответила Каттина.

Синьора Тиепо села поудобнее и вздохнула про себя. Те музыкальные подмостки! Только потому, что они были заказаны покойным священником-композитором Антонио Вивальди, который был преподавателем Пиеты в свое время. Несмотря на все, что знала эта больная женщина, те музыкальные подмостки могли быть давным-давно выброшены и заменены новыми. Протянув натруженную руку, Тиепо сжала пальцы своей подруги.