Александр Золотько - 1942: Реквием по заградотряду

Ознакомительный фрагмент

Получается, что время не обманешь?

Что единственный способ спрятаться от своего жребия – это уйти с Орловым, как это сделал Никита Ивановский, ученик и помощник комиссара? Так получается?

И выходит, что у Севки одна надежда выжить – комиссар Евгений Афанасьевич Корелин. Нужно только старательно выполнять его приказы. Он защитит, если что.

– Товарищ лейтенант!

Севка оглянулся на голос – тощий конопатый красноармеец с повязкой дневального на рукаве стоял в дверном проеме.

– Что? – спросил Севка.

– Там товарищ лейтенант Шведов просили передать, что заняли место в углу, но если вы не поторопитесь, то кто-то влезет, а вам придется на улице ночевать, – бодро отрапортовал боец и, шмыгнув носом, добавил уже нормальным голосом: – Много народу на станции собралось, командиров – полный зал ожидания. Некоторые так на перроне укладываются. Вы бы шли, а то вон майор один, артиллерист, уже ругался, что место пустует…

– Ага, – кивнул Севка. – Я сейчас. Передай лейтенанту Шведову, что я прибуду через пять минут, пусть держится. Назад – ни шагу.

Боец вышел.

Севка посмотрел на исписанный листок, вздохнул. Легче не стало. Остались неприятные мысли, и, что самое отвратительное, сомнения остались. Сомнения, мать их так…

Севка открыл дверцу печки, осторожно прикоснулся к языку пламени уголком бумажного листка. Подождал, пока бумага догорит почти до конца, и только потом бросил остаток в печь.

За этот год он научился осторожности. Он решил дожить до победы, а это значило, что нужно остерегаться не только врагов, но и своих… А еще Севка осознал, что понять, кто свой, а кто враг, – самое трудное дело в жизни. Самое трудное.

Севка закрыл дверцу печки, встал с табурета, одернул привычным движением гимнастерку, расправил ее под ремнем. Вышел на перрон.

Небо было звездным, яркие огоньки светились, казалось, над самой головой – протяни руку и достанешь.

Завтра будет теплый солнечный день. Утром они с Костей Шведовым сядут на поезд и поедут в Сталинград. Оттуда – в Москву. Корелин приказал не задерживаться. Они и сами не собирались.

Как бы плохо Севка ни знал историю Великой Отечественной, о Сталинграде помнил твердо. И не собирался рисковать. Быть героем он не мечтал и не собирался.

Глава 1

5 августа 1942 года, Москва

– А я давненько у тебя здесь не был, – сказал гость, в задумчивости остановившись перед книжным шкафом.

– Если быть точным, – хозяин кабинета холодно улыбнулся, – вы, Дмитрий Елисеич, здесь не были никогда. И в мои планы не входило приглашать вас сюда когда-нибудь. Только звонок прямого начальника…

– Да-да-да, – закивал гость. – Совершенно точно – никогда раньше я здесь не бывал. Я посещал вас на даче. На вашей личной даче, уважаемый Евгений Афанасьевич.

Гость правильно оценил интонацию в голосе хозяина кабинета. Если бы Дмитрий Елисеевич попытался продолжать «тыкать», то вполне мог бы нарваться на нечто вроде «свиней вместе не пасли», а это было бы уже прямым оскорблением, пусть и не старшего по званию, но человека, наделенного особыми полномочиями.

И разговор бы не получился.

Собственно, Евгений Афанасьевич очень рассчитывал, что разговор не получится, что старый сослуживец обидится и уедет восвояси. И доложит на самый верх, что комиссар третьего ранга Корелин от приватной беседы отказался и что, возможно, наступил момент не в гости к нему ехать, а вызывать к себе. Или привозить к себе. Или нагрянуть в этот особнячок с хорошо подготовленной группой. И расставить уже все точки над і.

По реакции гостя станет понятно – прислали Скользкого Диму сознательно, чтобы спровоцировать конфликт и врезать, наконец, Корелину по рукам, или просто кандидатуру выбрали впопыхах, из категории «старых знакомцев», не удосужившись вспомнить о личном конфликте.

Хотя, напомнил себе Евгений Афанасьевич, если слишком тщательно искать причины, то можно придумать и другие замечательные версии. Говорили, что Дима за последнее время окреп, возмужал и приобрел некоторое влияние в высоких кругах. И ткнуть его мордой в грязь кому-то показалось нелишним и даже забавным. Или решил кто-то, на всякий случай, оживить в душонке Димы вроде бы погасший огонь ненависти к Корелину… Много чего можно придумать гораздо более красивого, чем реальность.

Посему перегибать палку не стоило.

Психологическое воздействие – оценка реакции – корректировка метода. Простая и действенная формула контакта в условиях неопределенности.

Ткнул в больное место, увидел, как изменилось выражение лица – даже не лица, его Дмитрий Елисеевич умел контролировать в любом состоянии, – зрачки уменьшились, сжались в точки. Эту реакцию контролировать невозможно. Можно отвести взгляд, но это было бы признаком слабости и опять-таки неискренности… В общем, при любом раскладе гость терял очки, набирал градус в эмоциях и продул вчистую первый раунд.

Что само по себе неплохо.

Разговор продолжился, гость обиду не продемонстрировал, значит, либо действительно имеет приказ на серьезный разговор, либо попытается зондировать глубже.

Бог ему в помощь.

– Да вы присаживайтесь, товарищ Домов, – Евгений Афанасьевич указал рукой на стул перед письменным столом. – Если бы разговор намечался короткий – мне бы просто позвонили, если бы он был простым, то прислали бы кого попроще… Вы ведь, насколько я знаю, человек занятой…

– Не без того, – кивнул Домов, садясь на стул. – Не без того… И значит, место мне указано посетительское, чтобы сразу обозначить приоритеты, наметить полюса взаимоотношений «старший – младший» и тому подобные изыски. Я даже не стану напрашиваться на беседу у гостевого столика, ты… простите, вы ведь можете ответить, что только лично приятных вам людей усаживаете в кресло и угощаете чаем…

– А вы готовы принять из моих рук чашку чая? – с немного театральным удивлением приподнял бровь Евгений Афанасьевич. – Вот так вот, запросто, не написав завещания?..

Гость хмыкнул, на губах появилась и тут же исчезла улыбка. Искренняя улыбка, между прочим. Идея настолько довериться собеседнику показалась Дмитрию Елисеевичу по-настоящему забавной.

– Коллекция, которую вы привезли из Китая, все еще существует?

– И даже пополняется.

– Вот ведь, – сокрушенно пожал плечами Домов. – А мне вот тут совсем недавно нужен был яд…

– Отравиться?

– Отравить, – серьезно сказал Домов. – И пожалуй, нам лучше бы сменить интонации. Я приехал к вам по делу серьезному…

– Так и начинать нужно серьезно. Итак?

Домов вздохнул, посмотрел на свои ладони.

– Не тяните, гражданин начальник, – посоветовал Евгений Афанасьевич. – Сразу, в лоб. Вопрос – ответ – перестрелка… Как в молодости.