Александр Золотько - 1941: Время кровавых псов

Ознакомительный фрагмент

– Один пункт… – протянул Егоров. – Вы мне еще раз свои документы покажите, товарищ капитан.

– Что-то не так? – Сличенко достал свои документы и положил рядом с бумагой.

– Даже не знаю… – Егоров усмехнулся и демонстративно почесал в затылке. – На вид – вы кадровый военный… Но вы ведь должны знать, что существует определенный порядок… особенно в нашем случае… мы ведь, простите, не тушенку здесь храним.

– Я знаю, – сказал Сличенко. – Но обстоятельства…

– Обстоятельства… Обстоятельства, товарищ капитан, придуманы для оправданий… и не более того. – Егоров вздохнул, отодвинул документы и взял листок. – Люди все это придумали, чтобы…

Егоров развернул бумагу, прочитал. Кашлянул, будто что-то застряло у него в горле.

– Вы соображаете, что просите? – через секунду спросил он у капитана и загасил окурок прямо о крышку стола.

– Более-менее, – спокойно ответил капитан. – А что я еще мог у вас просить?

– Ну… – Егоров еще раз взглянул на бумагу. – Там, бензин, патронов, ту же самую тушенку, в конце концов. У меня здесь остается куча провизии между прочим.

– Тушенка мне не нужна, – сказал Сличенко.

– Я вижу, вижу… – Егоров осторожно положил бумагу на стол. – А мы ведь с вами знакомы…

– Павлоградский полигон, первого августа тридцать восьмого. – Сличенко еле заметно улыбнулся. – Я тогда был лейтенантом, сопровождал генерала…

– Да-да, я помню. И это, вы полагаете, дает вам право требовать…

– Просить. И не это дает мне право, а обстоятельства…

– Ладно, предположим… – Егоров положил ладонь на бумажный листок. – Я сошел с ума, произошло чудо, и вы получите требуемое… В карманах, извините, понесете?

– Мне понадобится все это вместе с машинами, – спокойно сказал капитан.

– Я понял, вы – сумасшедший.

– К сожалению – нет. Я – командир батареи реактивных минометов. И уже это – секретная информация.

– Это что-то меняет?

– Это – нет. Но в этих краях только у вас есть нужное мне. И я это получу.

– И вы это получите… Возьмете штурмом? Других способов я не вижу. Можете попытаться еще мне угрожать, но это тоже бессмысленно. – Егоров закрыл глаза и потер переносицу. – Я дико устал. Я не сплю вторые сутки. Я чуть не расстрелял сегодня человека только за то, что тот попросил разрешения сбегать в соседний поселок к жене. И я совершенно не расположен…

Егоров оперся руками о стол, собираясь встать.

– Выслушайте меня, пожалуйста, – тихо сказал капитан Сличенко. – Просто выслушайте. Я понимаю, что вы не имеете права, но…

– Хорошо. – Егоров откинулся на спинку стула. – У вас есть десять минут.

Капитан говорил пять минут. Егоров слушал, не перебивая.

И молчал даже после того, как закончил говорить Сличенко. Молча достал папиросу и молча закурил. Встал, прошелся по комнате, скрипя половицами.

– И вы полагаете себя умнее командования? – спросил наконец Егоров. – Генштаба, наркома обороны? Генерального секретаря, в конце концов… Вы умнее их всех?

– Нет, не умнее, – ответил Сличенко. – Но у меня появилась возможность сделать что-то… Что-то важное и значимое. И я…

– И вы пойдете под суд, если даже останетесь в живых. И вы сейчас даже представить себе не можете, чем все это закончится. И чего будет стоить.

– Но кто-то же должен взять на себя ответственность, – возразил Сличенко. – Кто-то, кто готов…

– Ну да, Наполеон при штурме Тулона… Потом еще пушки на улицах Парижа…

– Я не хочу быть императором, если вы намекаете на это. Я хочу остановить лавину, которая катится…

– Я читаю газеты и слушаю радио, – кивнул Егоров, – не нужно патетики.

– Это не патетика! Не патетика! Неужели вы не задумывались, отчего это мы даже не пятимся от границы – катимся? Вы знаете, что творится на фронте? Вы не видели, как тысячи красноармейцев просто бросают оружие при приближении немцев и поднимают руки. Тысячи, десятки тысяч… – Сличенко встал. – А я видел! И я понял, что пока мы не станем драться изо всех сил, пока мы не докажем всем – себе в первую очередь, что мы готовы сражаться любыми средствами и до конца, ничего не получится. Ничего. Минск, Смоленск мы потеряли. Киев пока держится, но надолго ли? Немцы на подступах к Ленинграду, вся Прибалтика уже оккупирована. Чего ждать? Чего, я вас спрашиваю, ждать?

Егоров потер лоб.

– Не знаю… Я привык выполнять приказы…

– Павлов тоже привык выполнять приказы, – глухо сказал Сличенко. – Это его спасло? Это спасло Западный фронт? Вы же читали приказ о смертной казни?

– Читал…

– И что?

– Не знаю…

– А я – знаю! – выкрикнул Сличенко. – Я – знаю! И вы знаете, только не хотите себе в этом признаться. Я ведь не просто так вас нашел и обратился, я ведь помню разговор с вами тогда, в тридцать восьмом. Вы ведь все четко расставили по своим местам: допустимость, уместность, эффективность – так, кажется?

– Эффективность, уместность, допустимость… – поправил Егоров. – В таком порядке.

– Так добавьте еще необходимость! Необходимость, – по буквам произнес капитан. – На очень короткий отрезок времени вы из чиновника от армии превратились в вершителя, товарищ Егоров. Но завтра, как только вы все погрузите в эшелоны, вы снова сможете только читать и слушать сводки Совинформбюро про то, как части Красной армии нанесли очередное поражение противнику и сдали очередной десяток городов. А я предлагаю…

– Вы предлагаете, насколько я понимаю, привнести в этот ад еще…

– Ад… Вы правильно сказали – ад. Но люди этого пока не поняли, людям кажется, что это всего лишь очередная война, очередной поход супостата на Русь. И можно отступать, пятиться, страна большая, народу много… А те, что нас давят и уничтожают, уверены, что так будет продолжаться до полной победы. И так будет продолжаться, пока кровь не застынет в жилах от ужаса! Пока они не поймут, что мы готовы на все, понимаете, на все! – теперь Сличенко понизил голос.

Настольная лампа мигнула и погасла.

Последняя фраза капитана прозвучала особенно зловеще. Егоров вздрогнул и поежился.

В сущности, он был согласен с капитаном. Не в том, что тот полагал свой план единственным средством спасения, а в том, что не использовать все виды оружия в смертельной схватке было глупо. Нерационально.

Годы были потрачены на разработку, миллионы рублей и сотни жизней…

И сейчас была возможность проверить на практике то, что он, Егоров и другие, готовил и разрабатывал.

– Три машины? – тихо-тихо спросил Егоров, глядя в темноту.

– Да, нам хватит, – так же тихо ответил невидимый Сличенко, и Егорову показалось, что это не человек ему ответил, а эта самая темнота, которая уже поглотила их обоих. – Солнце встанет около четырех. Я буду ждать в трех километрах по дороге. И постарайтесь не брать много охраны.