Фредерик Марриет - Приключения Джейкоба Фейтфула

— Ты желал мне добра, потому и я желаю тебе всего хорошего, добрый кормчий.

— Да будет с вами Бог, — ответил старый Том. — Зайти за вами на обратном пути?

— Нет, нет, — быстро произнес Домине, — путешествие по суше дороже, но безопаснее. Благодарю тебя за песни и за твою доброту, добрый кормчий. Все мои вещи уже в лодке, Джейкоб?

Я ответил утвердительно. Подле берега Домине пожал руку младшему Тому и мне без слов, но со слезами на глазах.

— Ну, — сказал Том, поглядывая ему вслед, — лучше бы налился я, а не он. Он так принял это к сердцу.

— Он потерял самоуважение, Том, — сказал я, — пусть это послужит тебе предупреждением. Плывем обратно.

— Как странно, — заметил юный Том, — я не раз бывал пьян и никогда не терял ничего, кроме рассудка, да и тот возвращался, едва винные пары выходили у меня из головы. Знаешь, я никогда не видывал такого удивительного носа, как у него Мне хотелось посмеяться над ним, но я удержался: я знал, что это будет тяжело для него.

— И хорошо сделал, Том; благодарю тебя.

Разговаривая, мы подвели ялбот к барже, привязали его и поднялись на палубу. Старый Том все еще стоял на руле; увидев меня, он сказал:

— Джейкоб, я рад, что старый джентльмен ушел с баржи. Сегодня он казался мне грузом на совести. Мистер Драммонд доверил его мне, и я не имел права уговаривать его делать глупости. Но, как ты иногда говоришь, что сделано, того не переделаешь, и плакать нечего.

ГЛАВА XV

Я временно покидаю палубу. Новый знакомый, сердечный человек, который не утратил теплоты, хотя большую часть жизни провел среди айсбергов и целую ночь пробыл в объятиях смерти. Его жена изо всех сил стремится облагородиться

На следующее утро мы пришли в Ширнесс, выгрузили кирпич, предназначавшийся для правительственных зданий, и, забрав балласт, двинулись к пристани Драммонда. Когда мы вернулись, Домине еще не приехал. Вскоре м-р Драммонд сказал мне, что он отпустил своего второго конторщика и просит меня временно заместить его. Итак, в новый рейс баржа ушла без меня, а я остался на берегу в доме м-ра Драммонда, где мне было хорошо. Из благодарности я работал прилежно и, по словам моего хозяина, приносил ему много пользы. Вечера я проводил с м-с Драммонд, читая вслух Саре. Через несколько дней вернулся Домине; к этому времени его лицо приняло свой обыкновенный вид, и мы о ним не затрагивали тягостной для него темы. По воскресеньям я виделся с моим наставником и по возвращении из церкви читал с ним классиков.

Пробыв на берегу несколько месяцев, я познакомился с несколькими семьями; о некоторых из них стоит поговорить. Прежде всего скажу о капитане Тернбулле. Вот его история. Вместе с близнецом-братом новорожденный Тернбулл был подвешен в корзине к дверному молотку частной квартиры. Позже мальчики попали в воспитательный дом, а еще позже — на судно, в качестве юнг. Они вскоре привыкли к морскому делу, стали превосходными матросами на промысловых гренландских ботах, постепенно дошли до капитанского звания и наконец сделались судовладельцами и разбогатели. Капитан Тернбулл был женат, но бездетен; его жена, очень красивая женщина с простонародной речью, любила казаться важной дамой, хотя капитан восставал против этого, говоря, что по бедности он не может удовлетворять ее вкусов. Его холостой брат умер и оставил ему сорок тысяч фунтов. Свои личные средства Тернбулл скрывал от жены; с наследством же этого сделать было нельзя. По настоянию м-с Тернбулл дом, в котором они жили, был продан и заменен виллой на берегу Темзы. Новое помещение нравилось обоим; м-с Тернбулл собиралась задавать в нем балы и праздники, капитан радовался возможности смотреть на движение судов по реке. Супруги Тернбулл давно знали м-ра и м-с Драммонд, и, несмотря на то, что, разбогатев, м-с Тернбулл бросила почти всех старых знакомых, отношения двух семей не прерывались. Капитан часто бывал в доме моего покровителя; я ему понравился и он упрекал Драммонда за то, что тот держит меня в конторе. Нередко Тернбулл брал меня с собой кататься по реке, пока его разрядившаяся в пух и прах жена разъезжала с визитами, всюду разбрасывая свои визитные карточки. Раз Тернбулл приехал к Драммондам и пригласил их к себе обедать.

— Вот, кстати, — заметил он, — жена дала мне для вас то, что она называет памятной запиской, — и он вытащил из кармана большую карточку с печатным приглашением. Увы, она совсем смялась: он сидел на ней! Тернбулл кое-как разгладил пригласительный билет и положил его на стол. — И ты приходи, Джейкоб, — прибавил он, — тебе не нужно печатного приглашения; впрочем, если хочешь, жена тебе пришлет такой же билет. Я ответил, что мне не нужно напоминать о хорошем обеде.

— Думаю, что нет, — проговорил Тернбулл, — но вот что, — прибавил он, — пожалуйста, приди часа за два до начала обеда и помоги мне. В таких случаях у нас поднимается такая суета, что я прямо теряю голову. Между тем ключей от погреба я не доверяю длинноногому мошеннику дворецкому, — нет, я скорее насажу его на гарпун, чем сделаю это.

Попросив м-ра Драммонда отпустить меня, он отправился со мной кататься по реке и в это утро рассказал об одном невероятном происшествии. Впрочем, я не думаю, что он, по примеру других путешественников, приукрасил истину.

— Я был капитанским помощником на гренландском китобойном судне; за три месяца мы заполучили двенадцать туш. Видя, что дело идет хорошо, мы воткнули наши якоря в очень большой айсберг и поплыли вместе с ним. Как-то утром мы только что освежевали «рыбу», как вдруг увидели, что полярная медведица с медвежонком плывут к ледяной горе и уже в полмиле от нас. Мы в это время собирались отправиться за лисицами, которые сбежались целыми сотнями, чтобы напасть на тело убитого кита Было тихо. Скоро мы встретились с медведицей, которая сперва пустилась наутек, но медвежонок не мог взобраться на лед так же ловко, как она, поэтому мать вернулась обратно. Мы убили медвежонка. Я никогда не забуду, как она завыла над ним, когда детеныш, обливаясь кровью, упал на лед. Мы пускали в нее одну пулю за другой; наконец, она заревела и с блестящими глазами кинулась на нас. Мы встретили ее нашими копьями, но сильный зверь оттолкнул нас — двое упали. К счастью, остальные устояли на ногах; медведица уже была при последнем издыхании: три пули попали ей в грудь и доконали ее. Пока мы возились над ее телом, поднялся сильный северный ветер, повалил снег. Все хотели немедленно вернуться на судно, но я думал, что метель скоро прекратится, и, не желая терять чудной шкуры, решил остаться и содрать ее. Я знал, что в противном случае в течение нескольких часов лисицы, не добежав до трупа кита, съедят и медвежонка, и медведицу. Хорошо; остальные товарищи ушли. Снежная буря бушевала с такой силой, что они сбились с пути и не добрались бы до места, если бы судовой колокол не указал им дорогу. Я вскоре понял, что поступил безумно: снег падал все сильнее, и раньше чем я снял четверть шкуры, я весь охолодел, онемел и не мог двинуться с места; мне оставалось только замерзнуть. Но вот я понял, в чем заключалось мое единственное спасение. Я отделил от шкуры живот медведицы, разрезал тушу, вывалил все внутренности и, наконец, залез в тело зверя. Мне было тепло, потому что животный жир еще не истощился. Пролежал я так с полчаса, Джейкоб, как вдруг по толчкам и вздрагиваниям моей новой хижины понял, что лисицы работают, и не ошибся. Вероятно, сбежались целые сотни хищников, потому что туша двигалась во все стороны; острые морды заглядывали в отверстие, в которое я пролез. Я умудрился обнажить нож и бороздил им носы лис, едва они показывались; в противном случае звери растерзали бы и меня. Лисиц было такое количество, что прожорливые создания скоро прогрызли толстую шкуру медведицы и принялись за ее мясо. Наконец наступило утро, дневной свет проник сквозь верхнюю часть туши; меня защищали только ребра животного, но и между ними то и дело просовывались лисьи морды и хватали мою одежду из тюленьей кожи. Я уже хотел закричать, чтобы отпугнуть их, но в эту минуту услышал залп из шести ружей; несколько пуль ударилось о скелет медведицы, но, к счастью, ни одна не попала в меня. Я закричал изо всех сил; товарищи перестали стрелять. Они целились в лисиц, никак не думая, что я в медведице. Я вылез. Буря утихла, меня нашли. Вот и вся история, Джейкоб.