Впервые в Москве. От долетописных времён до конца XVI столетия - Павел Федорович Николаев

себе внимание простотой и изяществом пропорций. Ценен он и как первый памятник неизвестным воинам великого сражения, отгремевшего более 640 лет тому назад.

Кстати. Под церковью Всех Святых археологи обнаружили на глубине пяти метров фрагменты белокаменного храма, а ещё тремя метрами ниже – дубовые брёвна «дедушки» сегодняшнего.

Церковная смута. В середине XIV столетия Русская церковь представляла собой мощную экономическую и политическую силу. Не случайно при малолетстве Дмитрия Ивановича правительство Московского княжества возглавлял митрополит Алексий.

Именно при нём и при его предшественнике Феогносте были приобретены самые значительные и хозяйственно ценные владения церкви. Великий князь и церковь были равны по силе, а потому между ними существовали отношения союза, а не подчинения.

Но Дмитрий Иванович не желал мириться с таким положением и исподволь готовил на место Алексия человека, который исполнял бы его волю. Такового он нашёл в лице священника Митяя. По словам летописи, кандидат великого князя был «словесы речист, грамоте горазд, пети горазд и от книг сказати горазд, всеми делы поповскими изящен и по всему нарочит бе».

Дмитрий приметил речистого попа в Коломне и взял его в Москву. Вскоре Митяй стал духовником и печатником великого князя. Вопреки церковной традиции Дмитрий приказал постричь своего духовника и тут же возвел его в сан архимандрита Чудова монастыря. Митяй не был связан с церковной иерархией, и это давало надежду на то, что он обеспечит подчинение церкви светской власти.

Алексию, бывшему воспитателю Дмитрия Ивановича, не нравились его намерения и действия. Поэтому перед своей кончиной (1378) он отказался назначить Митяя своим преемником. При этом Алексий ссылался на то, что чудовский архимандрит «новук» в монашестве и что он вообще не может назначать себе преемника – это дело патриарха.

Отказ Алексия ясно показал великому князю, что тот радеет не о силе Московского княжества как центра объединения русских земель, а o мощи церкви. Даже на пороге смерти Алексий лукавил, ибо прекрасно знал, что сам был назначен митрополитом по желанию Феогноста, своего предшественника в этом сане.

Сразу после смерти Алексия Дмитрий Иванович приказал Митяю поселиться на митрополичьем дворе и готовиться к поездке в Царьград. Хорошо зная нравы патриархии, Митяй обложил церкви и монастыри большими поборами, чтобы быть в состоянии сделать «подарки». Эти меры, а главным образом перспектива перехода церкви в прямую зависимость от великого князя, вызвали недовольство церковников.

Среди противников Митяя оказались Сергий Радонежский, самый авторитетный церковный деятель того времени, игумен Симонова монастыря Фёдор и претендент на Московскую митрополию Киприан. Чтобы укрепить свое положение, Митяй попросил великого князя собрать епископов для утверждения его в новом сане.

Церковные деятели собрались, но между ними разразился скандал. Суздальский епископ Дионисий заявил, что Митяй должен первым поклоняться ему, ибо он уже имеет высокий сан, а Митяй пока ещё только поп. На это «речистый» архимандрит ответил, что Дионисий и попом не будет, когда он (Митяй) вернётся из Царьграда митрополитом и собственноручно сдерёт с него епископские скрижали.

Отправляясь в Константинополь, Митяй взял у великого князя «чистую хартью с подписью и печатью», чтобы использовать её для займов в Константинополе. Узнав об отъезде Митяя, отправился к патриарху и Дионисий. Его задержали, но за Дионисия поручился Сергий Радонежский, на которого уже при его жизни смотрели как на святого. Но Дионисий, по договорённости со своим поручителем, обманул Дмитрия Ивановича и продолжил своё путешествие.

Митяй же по дороге внезапно умер. Сторонники переяславского архимандрита Пимена, используя чистую «хартью» Митяя с печатью великого князя, составили поддельное письмо Дмитрия Ивановича к патриарху с просьбой о поставлении Пимена. В Константинополе аферисты назанимали огромные суммы (с этим долгом Московское государство расплачивалось ещё в ХV веке), которые сделали своё дело – Пимен был поставлен митрополитом Руси.

Но Дмитрий Иванович отказался признать Пимена. По его приказанию с Пимена сняли белый клобук и отправили в далёкую Чухлому. На митрополию пригласили Киприана, который прибыл в Москву в 1381 году.

Киприану, однако, не повезло. Когда на Москву напал Тохтамыш, великий князь покинул город, оставив его на попечение бояр и митрополита. Но Киприан струсил и бежал в Тверь. Вместе с ним туда же отъехал Сергий Радонежский. Когда Дмитрий Иванович вернулся в разорённую Москву, Киприану пришлось уехать в Киев: «Разгнева бо ся великыи князь Дмитрей того ради, что не сидел в осаде на Москве». На освободившееся место был приглашён Пимен, принят «с великой честью и любовью». Но на этом кризис русской митрополии не закончился. В 1383 году прибыл из Константинополя Дионисий в сане архиепископа и стал добиваться сближения с великим князем. Это ему удалось. И в том же году Дмитрий Иванович послал Дионисия в Константинополь для поставления в митрополиты.

В следующем году Дионисий вернулся на Русь уже полновластным хозяином церкви, но был задержан киевским князем Владимиром Ольгердовичем, сторонником Киприана. На митрополичьем престоле оказались одновременно три митрополита – Киприан, Пимен и Дионисий. К счастью, такое случилось в истории нашего Отечества только однажды.

Дионисий умер в 1385 году. Попытка Пимена упрочить своё положение новой поездкой к патриарху успеха не имела. После смерти Дмитрия Донского в Москву прибыл Киприан, под властью которого церковь объединилась во всех русских землях, в том числе и находившихся под властью Великого княжества Литовского.

Кстати. Короткий период церковной смуты (1378–1390) наглядно показал, что в борьбе за власть князья церкви недалеко ушли от князей светских – те же интриги, та же жажда богатств, то же стремление к неограниченному повелению. И те же средства – деньги, принуждение, убийства; Митяй выехал из Москвы с весьма многозначительным «напутствием» Сергия Радонежского:

– До Царьграда он не доедет!

По-видимому, это было воспринято свитой претендента на митрополию как приказ. И Митяй, мужчина молодой и здоровый, внезапно скончался в виду стен Константинополя, то есть фактически уже достигнув вожделенной цели.

Никто ни в Москве, ни на Руси не поверил в естественность происшедшего. Никоновская летопись отмечала: «Яко морскою водою умориша, яко задуша его».

Церковники пустили в оборот и другую версию – якобы не вынес Митяй тяжести пути. По этому поводу автор серии исторических романов о Москве Дмитрий Балашов говорил: «Наивно писать, что Митяй заболел, не выдержав тягот пути! Люди того времени выдерживали и не такое. Привычно было ездить в санях, на телегах и верхом, по жаре и морозу. Привычно было трястись в долгих многодневных путях, едучи из Новгорода в Москву, из Нижнего в Киев, из Твери в Вильну, из какого-нибудь Любутска на Волынь! Да и какие такие особые