Иван Дроздов - Митяй в гостях у короля

С трудом отыскали каюту командира. Адмирал, раскинув руки, лежал на диване. Говорить он не мог, а только махал рукой, показывая на дверь. Вице-президент, потрясённый увиденным, долго стоял в дверях и не знал, что делать. Мы с коллегой кинооператором тоже оцепенели от страха. Наконец, двинулись к каюте, где располагался пульт управления кораблем. У двери нас встретили старший офицер и компьютерный оператор. Он выставил вперед руки, сказал: «Не заходите, опасно». — «Что значит, опасно!» — вскричал вице-президент. «Там… Там русский дьявол!.. Он написал слова: ”Вздумаешь отключать систему — уничтожу!“» — «Вы идиот! — кричал вице-президент. — Я отправлю вас в тюрьму, и вы будете гнить там до конца жизни». И двинулся к пульту, но каюта вдруг наполнилась голубым свечением и вице-президент упал на ковер. Старший офицер и оператор схватили его за ноги и вытащили из каюты. Прибежал врач и долго приводил его в чувство.

Потом мы сидели в кают-компании в окружении нескольких офицеров. Никто из них не решался отвечать на вопросы вице-президента. Одно повторяли: «Русский дьявол, он нас потопит». И вице-президент, получивший нокаут, уж не кричал на офицеров, не возмущался, — он, казалось, и сам поверил в сверхъестественную силу, вселившуюся в корабль.

— Этот русский дьявол сидит в Австралии, — говорил оператор, — и оттуда посылает команды на компьютер крейсера.

— Кто? — не понял вице-президент.

— Он, дьявол. Его зовут Митяй. Он много писал мне слов. Говорил, что корабль не наш, его построили русские люди и поселили в нем свою душу. Он сбросил в море два самолета…

— Кто?

— Этот русский, который в Австралии.

— А почему он в Австралии? Русские живут в России, а этот — в Австралии. Вы, братец, заговариваетесь. Видно, разум ваш от страха помутился.

— Не помутился. Я читал его команды, и каждая его команда исполнялась. И вам не советую ему перечить. Скажите президенту, чтобы вернули корабль русским. Если не вернете, то будет много бед. Корабль этот живой. Он очень страшный…

Вице-президент с удивлением смотрел на оператора и не мог понять, в здравом ли он рассудке. Повернулся к старшему офицеру:

— А вы что скажете?

— Я прошу поскорее снять экипаж и оставить в море этот проклятый корабль. Он несет на борту атомные и водородные бомбы, русский дьявол пришлет из Австралии команду, и бомбы полетят на нашу страну. Мы все погибнем, и это случится скоро. Вызывайте вертолеты, и пусть они нас забирают.

— Молчать! — вскочил высокий начальник. — Вы предатель, и я прикажу вас повесить! Принимайтесь за дело и все — на вахты. А я… доложу президенту.

Последние слова он произнес уже на ходу. Мы побежали к вертолету и взмыли в воздух. И вот видите… мы показываем крейсер с высоты. Он продолжает свой ход по курсу, заданному в Австралии. Похоже, он обрел разум и возмутился тем, что судьбу его решили жулики в адмиральских погонах.

И еще нам казалось, что этот могучий корабль, несущий в cвоем чреве силу, способную целые страны смести с лица земли, уж более никому не захочет подчиниться.

Просьба Дмитрия заходить к нему почаще ничего не изменила в том порядке, который сам по себе стал складываться в экипаже. Мария и Катя, как и прежде, заходили к нему редко, и то лишь в тех случаях, когда он их приглашал. И Дмитрий скоро понял, насколько такой порядок разумный и необходимый в их положении. Командир корабля и Саид ни разу не переступили порог Катиной каюты, — и этим обеспечили ей полную свободу и комфорт быта. Что же до Евгения, этот человек, кажется, и ни к кому еще не заходил. Он с раннего утра осматривал все механизмы лодки, прослушивал двигатели, измерял энергию аккумуляторов. Когда выходил из каюты командир, то они сидели или в рубке рулевого или в кают-компании под иллюминатором.

Лодка управлялась в автоматическом режиме, как самолет автопилотом.

Поначалу думали, что подзарядку аккумуляторов и пополнение продуктами сделают в Англии, но при подходе к ней решили, что пойдут дальше к берегам Испании и там где-нибудь встанут на профилактический осмотр и заготовку продуктов. Денег у них хватало. Полмиллиона долларов прислали из фонда президента, сто тысяч долларов дал отец Дмитрия и Катюши, и двадцать пять тысяч долларов вложил в кассу «Русалки» Саид.

Позади остались воды Средиземного моря, впереди по курсу открывался Персидский залив. «Козьме Минину» Дмитрий убавил ход, а на экран корабельного пульта послал команду: «Экипажу следовать в Персидский залив и занять позицию в двадцати милях к западу от американского авианосца ”Эйзенхауэр“».

Позвал Марию. Та вошла серьезная и лишь одними глазами чуть заметно улыбалась.

— Чему вы смеетесь? Я вижу, вам всегда весело.

— Ой, Митя! Мне так хорошо с вами. Я в своей жизни не была так счастлива, как теперь.

— И вы не соскучились по дому?

Маша вдруг погрустнела, ее прекрасные темно-синие глаза сузились.

— Я, Митя, домой не вернусь. Не могу я там; больше не могу.

— Но вы официальное лицо. Режим доверяет вам.

— Не режим доверяет, а друзья мужа. Это они копошатся в Кремле, как пауки. Они меня послали.

— Но вы мне говорили: я нужен России. И они приказали беречь меня, организовать охрану. Кстати, они легко отпустили меня в плавание. И вас послали со мной. Не совсем я их понимаю.

— Они дали мне строгую инструкцию: не мешать вам и ничем не стеснять. Только постоянно при вас находиться и держать с ними связь.

— Вы называете их пауками, но я не чувствую к себе их злой воли. Они мне помогают. Вот и деньги хорошие дали на плавание.

— Ох, Митя! Их и сам дьявол не поймет, чего они держат на уме. Я так думаю, вы для них как хорошая дубинка. Когда нужно будет кого в чувство привести, они вспомнят о вас.

— Но как же они меня в плавание отпустили?

— Я им доложила: ненадолго уходим. Северный полюс — это для рекламы, а так-то и до Англии не дойдем и назад вернемся.

— Выходит, обманула своих хозяев?

— Да, Митя, обманула.

— И меня вы можете обманывать?

— Нет, Митя, тебя я обманывать не могу. Тебя я…

Она запнулась и опустила глаза. Хотела бы сказать: «Тебя я люблю, Митя», но, конечно же, никогда она не скажет ему этого. В то же время ее мучила неясность, боялась она его равнодушия. Вдруг как он и не думает о ней, и не нравится она ему. И смотрела ему в глаза, и ловила каждое слово; во взглядах, в интонации, в том, как он ее встречает, провожает, и в тысячах других мелочей пыталась уловить его чувства, распознать любовь или хотя бы простое дружеское расположение. Но нет! Он весь преображается, когда она к нему входит, зовет ее, если долго не была у него в каюте. И хотя ей прямо не говорит, но Катю не раз просил, чтобы заходили к нему чаще, чтобы о том же сказала Машеньке.