Луи Жаколио - Покоритель джунглей

— Сэр Джон Лоуренс, что вы можете ответить? — спросил председатель.

— Ничего! — бросил обвиняемый твердо и с презрением. — Отвечать — значит признать вас моими судьями.

— Хорошо! Вы сами этого хотели.

Обратившись к своим товарищам, старший из Трех сказал:

— Во имя неба, во имя всего человечества, чьи права превыше прав завоевателей и тиранов, какого наказания заслуживает этот человек?

— Смерти! Смерти! — ответили двое судей.

— Справедливо! — сказал старший из Трех, одобрив вердикт. — Мне остается только произнести приговор… Во имя высших Духов, летающих над водами, невидимых вождей нашего общества справедливости, мы, Трое…

— Подожди, старший из Трех! — вмешался мнимый паломник. — Позволь мне сделать последнюю попытку, чтобы спасти этого человека помимо его желания.

— Похвальное намерение, сын мой. Мы слушаем тебя.

— Сэр Джон Лоуренс, несмотря на твои преступления и причиненное тобой зло, я первый попрошу, чтобы тебя пощадили, если ты поклянешься честью исполнить то, о чем я тебя прошу.

— Я не свободен и в таком положении отказываюсь брать на себя какие бы то ни было обязательства, будь они даже почетны и справедливы.

Сэр Джон знал, что члены тайного трибунала никогда не нарушают данное ими слово, обещание отпустить его сразу после вынесения приговора вернуло ему смелость. Он сказал себе, что днем и ночью окружит себя шотландцами и сможет не бояться кинжала правосудия. Поэтому он решил не идти ни на какой компромисс.

— Тем не менее выслушай меня, сэр Джон. Будь уверен, что как только приговор будет вынесен, он будет приведен в исполнение, несмотря на любые меры предосторожности. Но это не все. Знай, что грозное восстание, в котором на сей раз примет участие вся Индия, вот-вот начнется и что силы, которыми ты располагаешь, будут сметены могучим потоком в двадцать три миллиона человек.

— Благодарю, что предупредили меня, — с язвительной усмешкой ответил вице-король.

— Не радуйся раньше времени, — продолжал мнимый паломник. — С владычеством Англии будет покончено, но сколько до этого прольется крови… Так вот, все еще можно устроить. Пусть твоя страна даст Индии ту же свободу, что и колониям в Австралии и Канаде, то есть самоуправление. Пусть она признает права Нана-Сахиба на трон Ауда, объявит всеобщую амнистию. Употреби на это свое влияние, и Индия навсегда согласится на покровительство Англии. Я пообещал раджам юга и Нана-Сахибу сделать тебе это предложение и сдержал слово. Если ты согласен, ты спасешь свою жизнь и вернешь несчастной, истерзанной стране мир и счастье. В то же время ты сохранишь для Англии самую драгоценную жемчужину в ее колониальной короне… Если бы ты знал, кто я, то понял бы, как тяжело мне укреплять пусть не деспотическое господство, но хотя бы британский протекторат над старой землей браминов!

— Кто же ты на самом деле? — с интересом спросил сэр Джон.

— Я временно исполняю обязанности браматмы, но я не Арджуна, как думали вы с Кишнайей. Я тот, кого народ зовет Покорителем джунглей, защитником правосудия.

— Фредерик де Монморен! Ты — Фредерик де Монморен! — воскликнул вице-король, глядя на него со жгучим любопытством. — И ты не боишься открыть мне свои планы и свое имя?

— Я могу это сделать, не подвергая опасности ни дело, за которое борюсь, ни свою жизнь, сэр Джон Лоуренс… Я жду твоего последнего слова!

— Я уже ответил, мне нечего больше сказать, настаивать бесполезно.

— Хорошо, — сказал Покоритель джунглей с плохо скрываемой радостью. — Старший из Трех, исполняй свой долг.

— Сэр Джон Лоуренс, — вступил тогда Анандраен, — хочешь ли ты сделать какое-нибудь заявление?

— Я протестую против этой судебной фантасмагории.

— Мы, Трое, — продолжал Анандраен торжественно, — вынесли следующий приговор:

«Сахиб Джон Лоуренс, называющий себя хозяином и генерал-губернатором Индии, во искупление многочисленных преступлений против человечества, которыми он запятнал себя, приговаривается к смертной казни. Приговор будет исполнен с помощью кинжала правосудия, на четырнадцатый, считая от сегодняшнего, день, о чем позаботится браматма.

Мы говорили во имя истины и справедливости! Приговор наш вынесен!»

— Спасибо, — насмешливо воскликнул осужденный, — вы дали мне лишних одиннадцать дней… Постараюсь воспользоваться ими как можно лучше.

— Твоя смерть должна стать сигналом к восстанию, которое навсегда изгонит из Индостана британского леопарда. Мы будем готовы только через две недели, поэтому не благодари нас за отсрочку, — ответил Анандраен.

— В самом деле, не сплю ли я? И вы вернете мне свободу?

— Сию минуту.

— Каким бы ни был мой ответ на ваш приговор?

— Каким бы ни был твой ответ на наш приговор, — словно эхо, повторил старший из Трех.

— Ну что ж, откровенность за откровенность. Теперь моя очередь объявить вам, что из всего этого выйдет. Вы говорите, что будете готовы через две недели, а я уже готов. Едва займется день, как телеграф разнесет весть о восстании во все концы, я предупрежу губернаторов Бомбея, Мадраса, Лахора, Агры и прикажу им направить на юг все силы, которыми они располагают. Губернатор Бенгалии, заменяющий меня сейчас в Калькутте, поступит точно так же. По первому моему знаку губернатор Цейлона переправится через Манарский залив и приведет к нам на помощь тридцать тысяч человек. Через два часа четыре раджи Декана будут арестованы британскими резидентами и отправлены в крепость Тришнаполи. Затем я пошлю еще одну телеграмму, и английский посол в Париже сообщит французскому правительству о поведении авантюриста, которого оно по ошибке назначило губернатором Пондишери. В дополнение к этим мерам, чтобы разрушить логовище вашего общества, достаточно будет нескольких бочек пороха, и древний дворец Адил-шаха превратится в груду развалин. Я все сказал. «Я тоже говорил во имя истины и справедливости!»

Сэр Джон заметил с удивлением, что слова его вовсе не произвели того эффекта, на который он рассчитывал, а вызвали у его противников насмешливые улыбки.

— Мне жаль, что придется разрушить твои иллюзии, сэр Джон Лоуренс, — сказал тогда Покоритель джунглей. — Было бы слишком наивно с нашей стороны раскрыть перед тобой наши планы, оставив тебе возможность бороться с ними.

— Значит, ваше обещание всего лишь обман?

— Ничуть, через несколько минут ты будешь спокойно спать в своей постели. Но когда проснешься утром, то не отдашь ни один из приказов, о которых ты сейчас говорил.

— Кто же мне сможет помешать?