Интересные истории - Людмила Вячеславовна Федорова

Феденька мечтает о море

В небогатой дворянской семье в Российской империи далеко от моря рос послушный светловолосый худенький мальчишка с распахнутыми лазурными лучистыми очами и длинными светлыми ресницами. При крещении его нарекли Фёдор Ушаков, а дома звали ласково, с любовью: «Феденька». В доме всегда царила атмосфера покоя, молитвы, христианской семейной любви, не слышал Федя и грубого слова от отца с матерью, но и баловаться шибко мальчику не разрешали:

– Феденька, хорошо себя вести надо, нет времени на потешки, и учиться, и молиться нужно, и отдохнуть. Вот когда будет время отдыха, тогда и шуми…

Мальчик слушал наказ родителей, учился прилежно, старательно, молитвы основные наизусть знал, каждое утро молился со слёзками:

– Господи Иисусе, дай здоровьица и радости моим родным, прошу тебя, а мне ничего не нужно…

Любил родителей Феденька, но больше любил дядю, старца Феодора, своего тёзку и крёстного отца, который всегда был ласков с Федей. Как ни придёт мальчик в гости к нему, всегда встречал с радостью, расспрашивал мальчика, как живётся Феденьке.

– Ничего, милый крёстный, мамка с папкой любят меня, друзья во дворе в игры берут, милостив Господь, только вот мечтаю я увидеть море, я о нём в книжке читал… – рассказывал мальчик.

С заботливой скромной улыбкой отвечал вопросом старец:

– А ты, Феденька, молишься, любишь Господа, веришь, что Господь может исполнить твою мечту?

– Верю, молюсь, очень люблю!

– И я буду молиться, и Господь направит тебя в верное русло, а пока угостись клюковкой…

А как-то вечером, когда смеркалось, и моросил мелкий дождь, постучал в дом Ушаковых странник, молодой монах.

– Феденька, открой дверь, странников привечать нужно… – заметила мама Фёдора Ушакова.

Феденька открыл дверь, проводил монаха за стол, матушка подала кушанье. Монах помолился и покушал и размеренным умиротворённым голосом начал рассказ:

– Я – монах-странник, я прибыл из Иерусалима, города, где распяли Господа нашего Христа, и где произошло славное Его воскресение! Я видел много чудес, даже как икона Богородицы плакала, а ещё я ходил в Галилейские сады и Вифлеем, весь Израиль, святую землю, обошёл и иду пешком в родной монастырь…

– А вы в Израиль по морю плавали на корабле? – спросил Феденька странника.

Молодой монах улыбнулся и предположил:

– А ты никак моряком мечтаешь быть, отрок!

– Мечтаю! А ещё мечтаю Господу послужить! Я хорошим моряком буду, Господь меня похвалит!

– Это отрадно, – заметил монах-странник, – что ты Господа так почитаешь. Путь море твоим послушанием перед Богом Христом будет. Когда станешь моряком, все святые твой корабль защищать станут, так в райские обители на корабле и заплывёшь…

– Феденька, спать пора, бегом на печку… – ласково произнесла матушка мальчика.

Феденька залез на печь и долго думал над словами странника, а, когда уснул, то увидел сон чудной: будто святые стоят на корабле и зовут Феденьку:

– Иди к нам, Фёдор, выполнишь послушание – в Царствие Небесное попадешь…

И мальчик пошёл за святыми…

Как Фёдор Ушаков гардемарином и мичманом был

Прошло много лет, и Феденька наш превратился в красивого стройного златокудрого юношу. Только вежды голубые остались прежними: добрыми.

Как подошёл возраст Фёдору, объявил молодой человек:

– Батюшка, матушка. Благословите меня своим родительским благословением: еду в Санкт-Петербург поступать в гардемаринское училище…

Мать плакала, конечно, обнимала сына, но отец благословил и изрёк:

– Служи верно, православной вере, Христу и отчизне нашей святой, а мы и крёстный твой молиться за тебя будем…

Фёдор Ушаков же отправился к дяде. Старец с ласковой печалью посмотрел на юношу, выслушал Фёдора и благословил на поступление в гардемаринский корпус.

На улице уже смеркалось, стрекотали во ржи кузнечики, желтоватый закат был необычно красив. Ушакову пора было уже уходить, а старец Феодор всё никак не мог проститься с крестником, а потом обнял и изрёк:

– Ты, родной мой, главное, веру православную и доброту в сердце неси через всю жизнь, как раньше. Каким был в душе, таким душой и оставайся! И знай, что ты всегда можешь за советом ко мне прийти…

Скоро Фёдор Ушаков был в Санкт-Петербурге, и первое, что его поразило, было море: необъятная необозримая могучая стихия, переливаясь оттенками синего и бирюзового, казалось, ласкала и приветливо встречала Ушакова, который, сняв сапоги, стоял на самом краю гранитной пристани и ощущал тёплый ветер, ласку морской пены, дрожащие брызги волны и слушал тоскливые крики чаек и шёпот моря. И, казалось Ушакову, что море ему шепчет:

– Я – твоё послушание…

Восторг Фёдора было не описать словами, в тот-то миг Ушаков с морем и «породнился» на всю жизнь…

Поступил Ушаков без всяких проблем, и скоро был самым красивым и юным гардемарином. Друзей, правда, не заимел, но и врагов у него не было: со всеми ладил Ушаков, учёбой занимался, молитве много времени уделял, церковь посещал исправно. Учителя, обсуждая между собой гардемаринов, говорили про Ушакова:

– Странный этот Фёдор Ушаков: набожен и добр, как монах, красив и статен, как военный, учится прекрасно, но друзей не имеет, врагов, по всему видно, тоже – не в одной дуэли между учениками не замечен…

– Да что взять с юноши из провинции? Ничего! Никому он не интересен! – толковали другие учителя.

– Не скажите – отмечали в споре третьи учителя – Науки ему даются легко, на уроках он внимателен и старателен, а фехтует просто восхитительно. Не удивляюсь, что его никто не вызвал на дуэль: с ним в фехтовании тяжело тягаться…

Сам же Фёдор не особенно переживал сначала, что с ним сверстники не общаются, трудолюбиво учился, засиживаясь с учебником и чашкой кофе по полуночи, посещал службы в храме с искренней молитвой об Отчизне и родителях, в свободное время или молился, или выходил на пристань…

… А мимо пристани плыли, разрезая волну и покачиваясь, могучие парусники, море то бушевало и билось о гранитную пристань, то спокойно катило нежную морскую пену…

Ушаков, наблюдая эту картину, мечтал о том дне, когда придёт к дорогому дяде за благословением на первое плавание…

Потом, правда, Фёдор стал нервничать из-за того, что другие гардемарины косо на него смотрят и не общаются, но было поздно: на Ушакове давно поставили клеймо «Трудоголик, ханжа, провинциал». «Ладно, – подумал Ушаков – мне с ними детей не крестить» – такой мыслью утешал себя Ушаков, но переживал, и даже заболел от этих переживаний…

Ушаков после вечерней службы в церкви пришёл готовиться к итоговым экзаменам, достал книги и тетради, налил побольше кофе…

А надо сказать, что Ушаков был ужасный аккуратист, у него были самые красивые тетради и опрятные учебники, несмотря на то, что учил он всё ночью и под кофе. И тут вдруг голова у Ушакова закружилась, и он капнул кофе на тетрадь. Ушаков как увидел, что получилось из этого, так за голову схватился от стыда. Чувствовал себя