Битва за безмолвие. В поисках «византийства» - Дмитрий Борисович Тараторин

командующего дунайской армией и отправил в Александрию. И туда же следом – наемных убийц.

И уже вскоре он и его супруга (дочь Феодоры, что немаловажно) гоняли голову несчастного как мячик по императорским покоям. В подобной не слишком адекватной реакции впервые проявилась некоторая психическая странность нового василевса.

Впрочем, потом он террором не увлекался. Он просто, в отличие от трудоголика дяди, наслаждался. Евагрий пишет: «Он совершенно утопал в роскоши и постыдных удовольствиях, был страстный любитель чужого имущества, так что все употреблял как средство для беззаконной корысти и не боялся Бога даже в раздаянии священных степеней, которые продавал кому случалось, открыто полагая их предметом торговли».

Во внешней политике он был дерзок, но неудачлив. С бранью прогнал аварских послов, пришедших за данью. И те, впечатленные, больше не приходили. Однако на других фронтах византийцы терпели поражение за поражением. Мавры громили их в Северной Африке, вестготы в Испании. Захватывали новые территории персы. Весь север Италии был оккупирован новыми варварами – лангобардами.

Вследствие неудач и расстроившегося здоровья, василевс реально помешался и, по настоянию жены, передал власть полководцу Тиверию, заявив тому:

«Если ты хочешь, я существую, если не хочешь – я не существую». Через несколько дней он и, правда, вполне естественным образом умер.

«Тиверий телом был очень высок и, при высоте роста, статен более, чем кто [либо] другой, так что, прежде всего по виду достоин был владычествовать. При этом… душа его была кроткой и человеколюбивой, и уже первый взгляд располагал к нему всех», – сообщает Евагрий. Поэтому не удивительно, что императорская вдова София имела на него виды.

Но Тиверий оказался человеком морально устойчивым, верным законной супруге, и отверг Софию. А когда та вздумала интриговать, просто гуманно удалил ее от двора.

Ему пришлось воевать и с неизменным персами, и с «проклятым народом склавинов» (славянами), и с аварами. Двух последних ему удалось удачно стравить между собой, но проблему это решило очень ненадолго.

Иоанн Эфесский сообщает: «Они (склавины) стремительно прошли всю Элладу, области Фессалоники [Фессалии] и всей Фракии и покорили многие города и крепости. Они опустошили и сожгли их, взяли пленных и стали господами на [той] земле. Вот в течение четырех лет и доселе, по причине того, что василевс занят персидской войною и все свои войска послал на Восток – по причине этого они растеклись по земле, осели на ней и расширились, пока попускает Бог… Вот и до сего дня, они остаются, живут и спокойно пребывают в странах ромеев – люди, которые не смели [раньше] показаться из лесов и… не знали, что такое оружие, кроме двух или трех лонхидиев [дротиков]».

На Западе он тоже попробовал действовать «дипломатией золота» и натравил франков на лангобардов. Но и это не помогло решить итальянские проблемы. В 579 году напомнили о себе авары. Их каган Боян, взяв город Сирмий, в уплату за мир добился крупной дани.

В общем, Тиверию хронически не везло, хотя человек он был неплохой и по отношению к подданным не лютовал. Вершиной невезения стало то, что василевс отравился некими ягодами, вследствие чего и умер.

Впрочем, успел назначить наследника – магистра войск Востока Маврикия, которому перед смертью сообщил: «будучи философом, считай, что порфира – дешевая тряпка, которой ты обернут, а драгоценные камни твоего венца ничем не отличаются от камешков, лежащих на берегу моря… Императорский скипетр говорит не о праве на полную свободу действий, но о праве жить в блестящем рабстве». Глубокий был человек Тиверий, жалко умер рано…

Маврикий начинал карьеру на абсолютно гражданской должности простого столичного нотария. Однако, в Византии у талантливых людей реально были шансы продвигаться, и не только благодаря интригам и заговорам. Позже, пойдя уже по военной линии, он достаточно удачно сражался с персами и повысил в армии дисциплину, стремясь вернуть ее к древнеримским стандартам.

Евагрий пишет о Маврикии: «Это был муж благоразумный и предусмотрительный, всегда во всем тщательный и постоянный, в образе жизни и нравах твердый и разборчивый. От чревоугодия воздерживался и употреблял пищу только необходимую и самую доступную, вообще избегал всего, чем украшается жизнь изнеженная. Беседовать с народом простым он не любил, да и не распускал ушей, зная, что первое ведет к презрению, а последнее располагает к человекоугодию, поэтому вход к себе он позволял изредка, да и то лишь в случае дел важных, а для речей излишних затыкал себе слух… Невежества, порождающего дерзости, и трусости, которая отлична от него, хотя и близка к нему, он так отвращался, что осторожность была в нем благоразумием, а медлительность безопасностью».

Кроме того, он был очень благочестив, но при этом ценил и изящные искусства. Казалось бы, идеал…

Однако, при всем при этом, он слишком любил деньги и родственников. И вне зависимости от их заслуг и талантов, раздавал им ключевые должности. На первый взгляд, по нынешним меркам что тут такого? И чем это может быть чревато? А самыми печальными последствиями.

Качество управления, а главное руководства войсками, стало стремительно снижаться. Начало расти раздражение в обществе. А император принялся совершать фатальные ошибки.

В 595 году он назначил главнокомандующим фракийской армией своего бездарного брата Петра. И снова ромеи стали терпеть поражения от аваров. Когда осенью 601 года случился голод, император взялся спекулировать государственным хлебом. И хуже всего – василевс отказался выкупить из аварского плена несколько тысяч ромейских солдат.

Раздражение армии выплеснулось в бунт, когда Маврикий приказал остаться на зимовку в лагерях за Дунаем. Для суровых древних римлян в этом не было бы ничего удивительного. Но войска, собранные из самых разных народов и племен, не пожелали таких лишений. Их возглавил простой центурион Фока, двинувший мятежников на Константинополь.

А там уже бузили фанаты, главным образом прасины. Организовать оборону в таких условиях было невозможно, и Маврикий бежал. Но буря прибила его корабль к берегу. Василевс, теперь уже бывший, был схвачен вместе с близкими.

Фока короновался при полном восторге толпы. И вскоре после этого определился с судьбой предшественника. В Халкидоне, на молу Евтропия, на глазах Маврикия были обезглавлены все пятеро его сыновей. И только после этого казнен был и сам обезумевший от горя отец. Головы для народного увеселения были выставлены на Ипподроме.

Резонен вопрос: как православное население Византии не только допускало казни василевсов, но и вообще, столь регулярно нарушало вроде бы заповедь покорности властям? Как мог регицид – цареубийство стать столь часто применяемым способом смены власти?

Между тем, некогда Иоанн Златоуст дал исчерпывающее объяснение сей заповеди:

«Всякая душа да будет покорна высшим властям»; хотя бы ты был апостол