Кристиан Жак - Война корон

Градоправитель в недоумении сдвинул брови.

— Я не получал от тебя никаких посланий, царица.

Улыбка сбежала с лица Яххотеп.

— Мы посылали одного из лучших голубей. Видимо, его убили.

— Скорее всего, бедняга стал добычей коршуна.

— Скорее всего, — проговорила царица, хотя вовсе не была в этом уверена.

— Самое главное, ты здесь. Ты подоспела вовремя. Многие поверили лживым слухам о твоей смерти, и сколько я не разубеждал их, твердили, что надежды больше нет.

— Теперь каждый воин увидит, что я жива. Я не уеду из Кус, пока не рассею все сомнения и страхи. Мы привезли тебе много оружия и провизии. Большая часть барок останется здесь. В основном это грузовые суда, но есть среди них и быстроходные. Благодаря новым парусам они обгонят любое судно гиксосов и в случае нужды мгновенно доставят тебя в Фивы.

Видеть царицу, говорить с ней, вместе встречать рассвет и благоговейно слушать, как она взывает к богам, моля их не оставить Египет и наполнить сердца его освободителей мужеством и отвагой, — что могло быть прекрасней! Отныне никто уже не страшился будущего.

Яххотеп устроила пир в честь победителей, изгнавших гиксосов из Кус и Коптоса. Сколько еще праздников и пиров предстоит им всем, когда Египет освободится от захватчиков!

Царица показала, какой подарок приготовлен у нее для правителя Апопи. Дружный смех раскатился по залу.

Повелитель гиксосов взял небольшого скарабея и тотчас же выронил его на каменные плиты, будто схватился за раскаленный уголь.

— Кто посмел подобрать эту мерзость, да еще прислать ее мне?

— Египетский пращник в Кусе перебросил скарабея в наш лагерь, — отвечал Хамуди. — Жуковика подобрал один из военачальников и отправил в столицу с гонцом.

— Немедленно казнить обоих, вот дурни! Нет, ты только прочти, Хамуди, прочти, что написала эта паршивая дрянь!

Распорядитель казны поднял скарабея с надписью, высеченной отчетливыми аккуратными иероглифами.

«Подлому гиксосу Апопи, мучителю нашей страны. Знай, что царица Яххотеп жива и здравствует, — это известно каждому египтянину. Как известно и то, что ты не вечен».

— Это явная ложь, владыка.

— Нет, Хамуди, это правда! Вскоре проклятая бестия наводнит гнусными жуковиками весь Египет, она бьет нас нашим же оружием. Из Кус ее не выкуришь, она надежно там укрепилась.

— Признаю, наша попытка напасть на них врасплох окончилась неудачей. Зато теперь мы знаем, что в Кусах сосредоточены все силы бунтовщиков, и что дальше им не продвинуться. К тому же нам шлют добрые вести из Азии. Там удалось навести порядок: местные царьки угомонились, Яннас загнал последних морских разбойников на склоны вулкана в Кикладах. Напрасно они понадеялись укрыться от него и спастись. Истребить эту погань необходимо. Тебе решать, владыка, нападать ли Яннасу на Крит или возвращаться.

— Я подумаю, — проскрипел правитель еще более сипло, чем обычно. — А тебе не показалась странной одна фраза зловредного послания?

Хамуди внимательно перечел надпись на скарабее.

— «Это известно каждому египтянину» — что они хотели сказать? Что в Дельте еще остались их сторонники, и что они сообщают жителям вести с юга?

Кривая усмешка исказила губы правителя, его лицо сделалось еще безобразней.

— Самонадеянная гусыня проговорилась, думая уязвить меня. Мы были слишком снисходительны к здешним людишкам, Хамуди, слишком снисходительны. Приказываю допросить с пристрастием всех мерзавцев и как можно больше спровадить в Шарухен. Нужно обшарить каждый город каждое селение.

Мать молодой египтянки изнасиловали и обезглавили, отца отдали на растерзание быку. Саму девушку не стали убивать, поскольку она была очень красива. Ей выпала «величайшая честь» стать одной из наложниц в доме свиданий Авариса, чтобы день и ночь исполнять мерзейшие прихоти чиновников-гиксосов.

С каждым часом она все больше тяготилась своим жалким существованием. Поддерживала ее лишь возможность приносить пользу освободительному движению.

Ей удалось убедить одного из стражников, что она его любит. Страже строго-настрого запрещалось приближаться к наложницам богачей. Неотесанный мужлан был польщен ее вниманием, а затем влюбился в нее до безумия и вскоре уже не мог и дня прожить без близости с ней.

Как-то ночью, одурманив стражника ласками, она попросила его о неслыханном одолжении: позволить ей время от времени видеться с братом, столяром из предместья Авариса. Разве ее желание неисполнимо? Ведь это такая малость: поболтать с родным человеком, обнять его! А чтобы не отлучаться с поста, можно послать в предместье конюшего, пусть приведет брата девушки.

Стражник не сразу поддался на уговоры, но под конец испугался: что если красавица, обиженная отказом, от него отвернется? Другой такой не сыщешь вовек!

Глубокой ночью на опустевшей кухне девушка встретилась с мнимым братом, а в действительности — другом ее родителей, сторонником освободительного движения, прибывшим в Дельту с юга. Она подробнейшим образом описала ему расположение покоев в доме свиданий и всех его посетителей. Ничего другого, увы, она сообщить не могла.

Зато он принес ей удивительные известия: армия освобождения существовала и успешно сражалась! В бой ее вела сама царица Яххотеп, весть о победах которой облетела всю Дельту. Скоро число борцов с засильем гиксосов, пока что небольшое, заметно увеличится.

У девушки возник дерзкий план: мятежники могут проникнуть в дом свиданий, перебить стражу и взять в заложники пришедших сюда чиновников-гиксосов.

Мнимый брат этот план одобрил и обещал, что в следующий раз придет сюда не один.

Наконец долгожданная ночь настала.

Ублажив начальника тайной службы и дождавшись, пока он уснет, заговорщица тихонько выскользнула в слабо освещенный коридор, ведущий к кухне и кладовым.

Бесшумно ступая босыми ногами, она боялась дышать, хотя в этот час здесь не было ни души.

Ей предстояло в последний раз отдаться стражнику, чтобы тот впустил мнимого брата и его сподвижников.

— Я пришла. Ты здесь, милый? — позвала она тихонько.

Ей никто не ответил.

С удивлением она шагнула во тьму и едва не напоролась на огромный вертел — на него обычно насаживали гусей, поджаривая их над очагом. Постепенно ее глаза привыкли к темноте, она даже различила на полу что-то темное.

— Это я, милый. Зачем ты прячешься?

От волнения у нее пересохло в горле. Девушка едва не споткнулась, натолкнувшись на неведомое препятствие.

Склонившись, стала его ощупывать. Пальцы погрузились в теплую липкую жижу. Коснулись волос, носа, разверстого рта лежащего окровавленного человека.