Ксавье Монтепен - Искатель приключений

– Что же тут такого? Я заслужил его!

– Любезный Дюран, – говорил Агамемнон Рива, – возьмите, пожалуйста, лист пергамента…

– Зачем?

– Чтобы написать ваше имя, фамилию, лета, звание и прочее самым красивым почерком…

– С какой целью?

– Как? Вы не угадываете?

– Право, нет!

– Речь идет о звании префекта…

– О!

– Без сомнения; и эта бумага присоединится, как документ для справки, к просьбе, которую пишет теперь графиня, а я ее отнесу вечером к кардиналу Дюбуа…

Дюран торопливо взял лист пергамента, схватил перо и написал требуемые сведения с каллиграфическим совершенством.

CXLVIII. Тайна кардинала

На другой день Агамемнон Рива опять пришел к Дюрану за сведениями, но на этот раз он собирал справки по поводу ордена для его тестя.

– Ах! – сказал он, когда Дюран окончил необходимые отметки, – если бы я был уверен в вашей скромности, мой добрый друг.

– Ну что ж? – с живостью спросил Дюран.

– Я мог бы…

– Вы могли бы… что?

– Показать вам…

– Что такое?

– Нет, нет… Лучше молчать… Я уже и так проболтался…

– Друг мой… Мой превосходный друг! – вскричал Дюран, любопытство которого было возбуждено до крайней степени. – Я уверен, что вы скрываете от меня какое-нибудь приятное известие…

– Угадали…

– О? Что ж такое?

– Только не сегодня…

– Пожалуйста…

– Нет.

– Заклинаю вас!

– Нет! Напрасно будете настаивать.

– Отчего же?

– Оттого, что я болтун… Что вы не в состоянии будете молчать… И что лучше ничего вам не говорить.

– Агамемнон, клянусь вам, что я не проболтаюсь.

– Да… Да… Вы клянетесь, но подобные клятвы никто не держит никогда…

– Даю вам честное слово!

– Честное слово?

– Да.

– Невозможно сомневаться в вас долее… Вы все узнаете…

Дюран топал ногами от нетерпения.

– Вы знаете, – начал управитель, – что вчера я сам отнес кардиналу Дюбуа просьбу от моей благородной госпожи.

– Да… Да…

– Кардинал отвечал.

– Так скоро!..

– Разве можно заставлять ждать такую важную и знатную даму, как графиня де Сент-Анилль, баронесса де Го-Па и прочее? – величественно спросил Рива.

– Справедливо! Справедливо! – прошептал Дюран. – Извините… Тысячу раз извините… Я, право, не знаю, как это могло прийти мне в голову.

– Ответ кардинала я передал моей госпоже, она прочла его…

– А потом?

– Потом удостоила сообщить мне и даже оставить у меня…

– Так что ответ кардинала у вас?..

– У меня.

– С вами?

– Со мной.

– И вы мне покажете его?

– Поневоле, когда вы так ужасно любопытны!..

И управитель, вынув из кармана бумагу с огромной красной печатью, подал ее Дюрану. Тот развернул с глубочайшим уважением и прочел вслух взволнованным и прерывистым голосом:

«Любезная графиня,

Я сейчас получил вашу просьбу об одном честном человеке, в котором вы принимаете участие и для которого просите место префекта.

Я передам его высочеству регенту вашу просьбу и документы, но это только проформа. Считайте дело решенным.

Почитаю за особенное счастье, что могу доказать вам этим, любезная графиня, что у вас нет более усердного друга, как тот, который остается с горячностью

Вашим почтительнейшим слугою,

Дюбуа,

Кардинал-министр».

– О, если так… Если так… – пролепетал Дюран, почти обезумев от восторга. – Тогда это дело верное.

– Неужели вы еще сомневались? – спросил Рива с оскорбленным видом.

– О! Нет… Нет! – поспешил возразить купец. – Кардинал, кажется, совершенно предан графине! – прибавил он.

– О! Вполне! Ни в чем на свете он не отказывает ей, хотя вовсе ее не любит.

– Как? Он ее не любит?

– Скажу больше – ненавидит.

– Отчего?

– Это почти государственная тайна; значит, я не могу доверить ее никому.

– О! Мне… Мне…

– Ни вам и ни кому иному.

– Поверьте мне вашу тайну, Агамемнон, я буду нем как могила.

Рива не соглашался, Дюран настаивал, настаивал так неотступно и так долго, что управитель наконец согласился, что, впрочем, он делал всегда.

– Представьте себе, – сказал он, – что случай доставил графине страшное оружие, которым она может погубить министра.

– О! Это почти невероятно!

– Неужели вы этому не верите?

– Верю, верю, от всей души, но это все-таки не мешает, чтоб такое обстоятельство было невероятно.

– Я объяснюсь, и вы поймете…

Дюран удвоил внимание, Агамемнон продолжал:

– Первое условие для звания кардинала заключается в том, чтобы быть аббатом…

– В этом нет ни малейшего сомнения.

– Первое условие для звания аббата заключается в том, чтоб быть холостым.

– Это знают все.

– Да, но не все знают, что кардинал Дюбуа не может быть ни кардиналом, ни аббатом.

– О! О! Отчего?

– Оттого, что он женат.

– Женат…

– И жена его жива.

– Агамемнон, точно ли вы в этом уверены?

– Брачное свидетельство кардинала находится в руках графини. Вот оружие, о котором я вам говорил. И кардинал это знает, вот почему он раб и враг графини де Сент-Анилль.

– Но это государственная тайна! – прошептал Дюран.

– Я вам говорил, мой милый… Сохраните эту тайну, советую вам… Потому что одно слово, сказанное неосторожно, может раскрыть двери Бастилии, из которой вы уже не выйдете.

Дюран побледнел, и зубы его застучали.

– Что с вами? – спросил Рива.

– Я боюсь.

– Чего?

– Бастилии…

– От вас зависит избавиться ее; молчите… И опасности не будет.

– Увы!.. – пролепетал Дюран. – Можно говорить во сне… А моя жена такая болтунья…

Разговор на этом прекратился.

На другой день Рива показал еще письмо, написанное правителем канцелярии регента по делам Парижа. Он требовал точнейших и подробнейших сведений об ученых открытиях и удивительных излечениях старого медика. Эти документы были необходимы, чтобы написать патент на орден Св. Михаила.

Все семейство Дюрана, на которое должна была разлиться такая великая честь, с поспешностью принялось за дело. Со всеми подробностями описали удивительные открытия доктора с их несравненными результатами, собрали свидетельства наследников его пациентов, и огромная кипа бумаг была представлена графине де Сент-Анилль. Теперь все было в порядке и дело должно было скакать на почтовых.

CXLIX. Бриллианты

Но что подвигалось еще быстрее, чем хлопоты о приобретении звания префекта для Дюрана и ордена для его тестя, так это бесчисленные покупки графини де Сент-Анилль и ее дочери. Эти покупки доходили уже до шестидесяти тысяч франков. И все-таки Дюран, побуждаемый ненасытным аппетитом прибыли, который ничто не может удовлетворить у честных парижских купцов, ежедневно предлагал двум благородным дамам через своего превосходного друга Агамемнона Рива новые покупки. Изредка управитель заговаривал об уплате; но Дюран всегда отвечал: