Почему мы дошли до Берлина? Параллельная история Второй мировой войны - Валерий Евгеньевич Шамбаров

него даже неприлично. Но и никаких конкретных указаний армии и флоту не последовало. А военное командование брезгливо отвернулось от скисших министров. Войска продолжали сражаться. Известия о выступлении императора дошли до советских командиров. Они запрашивали вышестоящие инстанции: как на это реагировать? Василевский разъяснял, что прозвучало всего лишь декларативное заявление. Реальных шагов к миру еще нет, а значит, и оснований для изменения планов тоже нет [18].

На Забайкальском фронте 6-я танковая армия, дозаправившись топливом, 15 августа возобновила движение в глубину неприятельской территории, на Шэньян и Чанчунь. На 1-м Дальневосточном под Муданьцзяном линия фронта на некоторое время замерла. То наши соединения теснили врага, то подходили свежие японские дивизии и отбрасывали их. Но Мерецков остановил эти дергания. К Муданьцзяну, кроме 1-й армии, он повернул еще и соседнюю, 5-ю. Подтягивали артиллерию, «катюши», танковые части. Японцы измочалились в контратаках, а потом на них обрушился массированный удар. Муданьцзян пал. А тем самым юго-восточная группировка Квантунской армии (17-й фронт и часть 1-го) оказалась отрезанной от своих. Войска 1-го Дальневосточного вырвались на оперативный простор, ринулись на Гирин и Харбин. 2-й Дальневосточный фронт приближался навстречу им, его армии надвигались на Харбин с севера – и еще раз расчленяли боевые порядки врага.

После этого даже японский командующий генерал Ямада пришел к выводу – брыкаться дальше не имеет смысла. 17 августа он обратился по радио к советскому руководству, предложил начать переговоры о перемирии. Ему ответили: условия японцам известны, они оговорены в Потсдамской декларации, безоговорочная капитуляция. Потребовали дополнить его заявление приказом войскам, прекратить огонь и сдаваться. 18 августа Ямада подписал такой приказ. В свою очередь, и Василевский отдал распоряжение: на тех участках, где неприятель складывает оружие, прекратить боевые действия.

В эти же дни, 17–19 августа, советские воздушные десанты высадились в крупных китайских городах Мукдене, Харбине, Гирине, Порт-Артуре, Дайрене (Дальнем). Один из десантов был выброшен прямо на аэродром в Чанчуне, где располагался штаб Квантунской армии. Тут же, на взлетной полосе, захватили самолет, готовившийся подняться в воздух. На борту находилась группа офицеров и человек в штатском. Как выяснилось, это был император Маньчжурии Пу И. Плен он воспринял с явным облегчением, даже с радостью. Первым делом попросил, чтобы его отделили от японцев – боялся, что от него избавятся, как от лишнего свидетеля.

А на чанчуньский аэродром сел советский самолет, привез официальную миссию во главе с полковником Артеменко. После коротких переговоров Ямада подписал акт о капитуляции Квантунской армии. Артеменко настоял, чтобы неприятельский командующий немедленно выступил по радио, оповестил своих подчиненных. После этого обращения японцы начали сдаваться уже массово – целыми полками, дивизиями… Кстати, еще раз подтвердилась закономерность, отмеченная в событиях Великой Отечественной. Япония тоже сломалась в один из величайших православных праздников. Ведь 19 августа – день Преображения Господня.

Глава 54. Последние аккорды: Сахалин и Курилы

Одна из армий 2-го Дальневосточного фронта, 16-я, не участвовала в наступлении в Маньчжурии. Ее соединения были разбросаны на огромных расстояниях, прикрывали побережье Охотского моря, Северный Сахалин, Камчатку. Но и ей суждено было внести свой вклад в победу. В прошлых главах уже отмечалось, что СССР намеревался возвратить Южный Сахалин, утраченный в прошлой войне с Японией, а также Курилы – ведь договоры об их уступке, подписанные в 1855 и 1875 гг., нарушили сами же японцы, когда напали на русских в 1904 г. Передача этих территорий нашей державе была утверждена в Ялте и Потсдаме, но было ясно, что никто их не преподнесет на блюдечке. Отбирать их предстояло силой.

Советскую и японскую половины Сахалина соединяла между собой единственная дорога, пролегавшая по болотистой долине реки Поронай. Неприятель перекрыл ее Котонским укрепрайоном, упирающимся в сопки и трясины. Здесь были оборудованы 17 крупных дотов и десятки мелких, 28 укрепленных артиллерийских позиций и 18 минометных. На усиление обороны была выдвинута пехотная дивизия, пограничные и жандармские части, отряды резервистов. В общей сложности защитников насчитывалось около 30 тыс.

Для штурма был определен 56-й стрелковый корпус генерала Дьякова. Он был смешанного состава – стрелковая дивизия всего одна, но две отдельных стрелковых бригады, артиллерийская бригада, танковая бригада и два отдельных танковых батальона. С воздуха поддерживала смешанная авиационная дивизия из 106 самолетов. К операции подключались также пограничники, корабли Тихоокеанского флота. Систему неприятельской обороны изучили досконально, продумали порядок действий. Операция началась на два дня позже, чем в Маньчжурии, 11 августа. Наши части завязали бой за передовой опорный пункт Хонда, после артиллерийских ударов захватили несколько дотов. Японцы взорвали мост через Поронай. Но в течение ночи удалось построить из бревен временную переправу, по ней двинулись танки. Драки были яростными, доходили до рукопашных. Но врага подавляли, теснили.

179-й советский полк был направлен по болотам в обход укрепленных позиций. Ему пришлось продираться через сплошные заросли леса и кустарника, солдаты брели по пояс и по грудь в воде, несли оружие над головой. Они внезапно появились возле опорного пункта Муйка и овладели им. Из соседних опорных пунктов открыли жестокий огонь, перехлестнув свинцом дорогу и не позволяя по ней продвигаться. Но полк опять свернул в болота и 13 августа вышел к городу и станции Котон (ныне Победино). В системе укрепрайона он был ключевым узлом сопротивления. Японцы тоже подводили сюда резервы, кинулись в контратаки. Схватки за Котон продолжались двое суток, и город был взят. В результате вся полоса укреплений оказалась взломанной. Теперь через Котон неприятеля обходили с тыла. А с фронта налегали основные силы 56-го корпуса. Батареи выводили на прямую наводку, уничтожая доты и дзоты.

Чтобы японцы скорее сломались, командующий 16-й армии генерал Черемисов наметил более глубокий обход. Корабли Северной Тихоокеанской флотилии взяли на борт стрелковую бригаду и 16 августа высадили ее в городе Торо (Шахтерск). После обстрела с моря наши солдаты и морская пехота одной атакой овладели портом и городом. Система японской обороны стала рушиться. Некоторые части спешили выбраться из ловушек. Другие еще сражались, но их окружали и добивали или вынуждали сдаться.

Становилось очевидно, что удержать Сахалин японцы уже не смогут. Добавилось обращение по радио императора Хирохито, а потом и заявление генерала Ямады о капитуляции. Но… все эти декларации и приказы как будто вообще не коснулись Сахалина! Здешние войска продолжали драться. Под натиском русских отходили постепенно и организованно, старались зацепиться на каждом удобном рубеже. Сперва у селения Китон (ныне Смирных – в честь геройски погибшего при штурме командира батальона). Потом возле городка Сикука (Поронайск). Затем у Мотомомари (Восточное), у Отиай (Долинска).

Дело было в том, что в Токио