Александр Степанов - Порт-Артур. Том 2

Ознакомительный фрагмент

Между тем японцы, продолжая идти прежним курсом, вскоре почти скрылись за горизонтом. Над поверхностью моря виднелись только трубы и мачты. Бой прекратился. Русская эскадра, развив ход до пятнадцати узлов, шла двумя колоннами к Корейскому проливу. На судах пробили отбой и велели команде пить чай.

На адмиральском мостике собрался весь штаб, командир и старшие специалисты броненосца. Началось оживленное обсуждение создавшейся обстановки. Запросили суда о повреждениях. Они оказались незначительными.

– Японцы, очевидно, сильно пострадали, так как оторвались от нас и сейчас, наверное, занимаются починкой, – уверял всех Матусевич. – Я своими глазами видел несколько попаданий в «Микасу» и «Ниссин», На последнем даже вспыхнул пожар.

Флаг-офицер Эллис и Кувшинников подтвердили, что почти на всех японских кораблях были видны значительные пробоины.

– Пока Того зализывает свои раны, мы успеем уйти подальше и с наступлением темноты сможем и вовсе скрыться от него, – вторил Матусевичу флагманский штурман лейтенант Азарьев.

– Ночью мы сможем скрыться от японцев ложными поворотами, – неожиданно оживился Витгефт.

Было видно, что и у него появилась надежда на благополучный исход боя. Эскадра продолжала идти в полном порядке, сохранив после первого боя всю свою боеспособность.

– Выпьем за наш успех, – предложил Матусевич и приказал подать на мостик завтрак себе и командующему эскадрой, отпустив остальных, офицеров в кают-компанию.

Старший офицер броненосца капитан второго ранга Шумов доложил Витгефту, что одним из снарядов разрушено адмиральское помещение.

– Бог с ним совсем, лишь бы нам благополучно вырваться отсюда, – отозвался адмирал. – Пошлите ко мне моего вестового, – попросил он.

Когда вестовой пришел, Витгефт приказал узнать, сохранился ли портрет его покойной жены, стоявший на письменном столике, и если он уцелел, то принести ему.

Подали завтрак. Матусевич с обычным аппетитом смаковал каждое блюдо.

Изысканный завтрак пришелся по вкусу и Витгефту. Он заметно повеселел, пробуя различные закуски.

– Не потребовав ли нам флакон Мумма, – предложил Матусевич после завтрака.

– Нет, уж шампанское будем пить, когда попадем во Владивосток, – отказался адмирал.

Перевалило за полдень, солнце начало склоняться к западу. По-прежнему стояла хорошая погода. Позавтракав, Витгефт сел поудобнее и, нежась на солнце, задремал.

Матусевич спустился с мостика и начал вместе с командиром обход броненосца. Матросы бодро вытягивались при виде начальства и бойко отвечали на все вопросы адмирала.

– Сколько японцев сегодня убил? – обратился Марсевич к стоявшему около башни Гаркуше.

– Трех офицеров и десятка два матросов, ваше превосходительство, – не сморгнув, ответил комендор. – Да еще один снаряд не разглядел в прицельную трубу. Думается, как бы не в самого ихнего адмирала угодил.

– Молодчина, врешь и не краснеешь! Спасибо за службу. А этот что у вас делает? – обернулся адмирал к Котину, который усердно протирал глаза.

– Японец на меня, ваше превосходительство, больно рассерчал, как я его двенадцатидюймовкой угостил, и со злости запорошил мне глаза, – улыбнулся в ответ матрос.

На спардеке на скорую руку приводили что можно в порядок. У правой кормовой шестидюймовой башни матросы, пользуясь перерывом, играли в орла и решку. Заметив начальство, они вскочили.

– Продолжай играть, – разрешил адмирал, – только смотрите, чтобы в игре с японцами нам выпал орел, а не решка.

– Если нам, ваше превосходительство, и выпадет решка, мы адмирала Тогова обжулим и перевернем орлом вверх, – ответил один из играющих.

– Молодцы, ребята! – похвалил Матусевич.

Спустившись затем вниз, он посетил раненых матросов. Судовой лазарет был разрушен одним из снарядов, и раненых временно поместили Б кондукторской каюткомпании. Многие из раненых были в сознании и, увидя адмирала, стали задавать ему вопросы о ходе боя.

– Подсыпали, значит, малость перцу японцам, коль они так скоро от нас отстали, – радовались матросы. – Пусть теперь будут поосторожнее в драке!

– Веселый адмирал, – заметил один из раненых, – он, сказывают, и морду бьет тоже весело, с прибаутками.

– Вот бы его заместо Витгефта. Тот с самого Артура сидит, как сыч, в кресле, – сокрушенно заметил один из флагманских сигнальщиков.

– Да. Нашему командующему настоятелем в монастыре быть, а не адмиралом. Все вздыхает да крестится. На него посмотришь – и на самого тоска нападает.

– Даже женину карточку ему вестовой принес, так он ее при всех поцеловал и в карман, как иконку, спрятал.

– Японцы с левого борта нас нагоняют, – сообщил вошедший фельдшер.

– Значит, еще будет драка, – угрюмо заметил сигнальщик.

В начале пятого эскадра адмирала Того, идя параллельным курсом с русской на расстоянии пятидесяти – шестидесяти кабельтовых, начала ее медленно нагонять. С каждой минутой становилось очевидней, что новый бои неизбежен.

На адмиральском мостике оба адмирала с командиром «Цесаревича» и флагманскими специалистами разбирали различные способы маневрирования эскадры, чтобы поставить неприятеля в невыгодное положение.

Начавшаяся перестрелка прервала совещание. Русская эскадра продолжала идти прежним курсом в кильватерной колонне, увеличив ход до пятнадцати узлов.

Японцы начали стрельбу с сильных перелетов по флагманским кораблям «Цесаревич» и «Пересвет». Но затем постепенно пристрелялись и стали засыпать русских снарядами. Русские очень энергично отвечали, так что бой шел с равным успехом для обеих сторон.

После пяти часов вечера в «Цесаревича» стало попадать особенно много снарядов. Воздух был буквально насыщен свистящими осколками. Но Витгефт упрямо продолжал оставаться на открытом нижнем боевом мостике. Поскольку здесь находился адмирал, рядом с ним поместился и весь штаб. Лица почти у всех побледнели и приняли то особенное, сосредоточенное выражение, которое бывает у людей, подвергающихся смертельной опасности.

Даже Матусевич перестал напевать и, стоя на правом крыле мостика, внимательно наблюдал за тем, что происходит на японской эскадре. Флаг-офицер мичман Эллис украдкой крестился при каждом новом попадании. У Азарьева тряслись от волнения руки. Оба сигнальщика испуганно шарахались в сторону при близких разрывах Один Витгефт продолжал спокойно стоять, облокотившись на спинку своего кресла. Временами он в бинокль смотрел на шедшие в кильватер «Цесаревичу» броненосцы. Но тучи дыма, окутывавшие всю эскадру, мешали что-либо разглядеть как следует. Видны были лишь облака черного дыма, сквозь который иногда проступали трубы и мачты.