Георг Борн - Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1

Между тем как в саду красноватые лучи заходящего солнца еще освещали дорожки и кусты, в комнате, где сидела госпожа Марвилье, царствовал уже вечерний полумрак. Она позвонила и приказала вошедшему слуге зажечь канделябры и лампы. В эту минуту она услышала топот проскакавших мимо ее сада лошадей. Любопытство заставило ее выйти на уставленный цветами и тропическими растениями балкон, к которому по усыпанной песком дорожке сада торопился ее слуга.

— Кто приехал? — отрывисто спросила молодая женщина.

— Два королевских мушкетера просят позволения представиться вам, сударыня. Они говорят, что имеют к вам важное поручение, сказал слуга.

— Как имена этих господ?

— Господин виконт д'Альби и господин барон де Сент-Аманд, они приехали прямо из Лувра.

— Хорошо! Проси их сюда, — сказала госпожа де Марвилье.

Слуга вышел.

Габриэль возвратилась в комнату, где уже успели зажечь огонь. Бросив мельком взгляд в зеркало и поправив свой туалет, она повернулась к двери, откуда уже слышались шаги и бряцанье кавалерийских шпор.

Виконт д'Альби вошел в комнату и поклонился хозяйке дома.

— Я, вероятно, имею честь говорить с мадам де Марвилье? — вежливо спросил он.

— Да, вы не ошиблись, позвольте же и мне, в свою очередь, спросить, кого я имею удовольствие принимать у себя?

— Виконт д'Альби.

— Мне сказали, что вы приехали не одни…

— Мой товарищ, барон де Сент-Аманд, ожидает меня в саду, у нас такой обычай, ездить всегда вдвоем.

— По примеру святых ордена Иисуса, с целью взаимного охранения и наблюдения друг за другом? — улыбаясь спросила Габриэль.

— Если хотите, да! Мы объясняем это тесно связывающим нас союзом дружбы и важностью возлагаемых на нас поручений!

— Да, я понимаю, господин виконт, и нахожу такую предосторожность заслуживающей уважения! Пока один из вас исполняет поручение, другой охраняет его, не так ли? Действительно, мушкетеры короля Франции вполне достойны своей громкой славы.

Этьен поклонился в знак благодарности прелестной женщине, черные, огневые глаза которой были устремлены на молодого дворянина с выражением особого благоволения и участия.

Случайно их взоры встретились, и Этьену показалось, что магнетический тон мгновенно проник в его душу и взволнованная кровь быстрее потекла по жилам.

— Я оценил случай, доставивший мне счастье представиться вам, — сказал он взволнованным голосом. Никогда еще присутствие женщины не производило на него такого впечатления. Эта высокая бледная дама, с гордою осанкой и проникающим в душу взором оказала на него чарующее впечатление.

— Мне также очень приятно познакомиться с вами, господин виконт. Прошу вас садиться!

— Прочь отсюда! Бекингэм идет! — раздался вдруг громкий голос в гостиной.

Виконт с удивлением оглянулся.

Габриэль, смеясь, указала на попугая, прокричавшего эти слова.

— Вы, кажется, напомнили этому проказнику герцога, — сказала она. — Он почти никогда не говорит этих слов здесь, тогда как в Лондоне очень часто их повторяет, — говорила своим мелодичным голосом госпожа де Марвилье.

— Он изменник, — смеясь сказал Этьен, — выдает тех, кто часто посещает его госпожу!

— О, герцог часто забавлялся этим плутишкой и совсем избаловал его разными лакомствами, — продолжала очень непринужденно рассказывать Габриэль, желая подчеркнуть перед мушкетером свое интимное знакомство с Бекингэмом. — Он презабавный, и иногда развлекает меня в мрачные минуты.

— Могут ли быть мрачные минуты в такой счастливой и безоблачной жизни, как ваша! — сказал Этьен.

— О, они бывают часто, очень часто, виконт, и это как нельзя более понятно: я совершенно одинока, мне некого любить и меня также никто не любит! А при таких обстоятельствах может ли жизнь быть весела, можно ли не чувствовать ее пустоты? Но к чему я говорю это вам, молодому человеку, с улыбкой на лице и с радужными надеждами на будущее, не имеющему понятия о грустных минутах жизни.

— У кого их не бывает, мадам де Марвилье!

— Глядя на вас, невольно думается, что вы вполне счастливы виконт, и эта мысль благотворно действует на меня. Я так давно не видела счастливых лиц, жизнь моя так одинока и печальна!

— Габриэль! — закричал попугай и стал подражать тихому смеху, который он, верно, где-нибудь слышал, — Габриэль, ты лжешь!

Этьен невольно засмеялся.

— Я полагаю, мадам де Марвилье, вы не можете сердиться на эту забавную птицу. Кто живет, как вы, в этом маленьком раю, кто ни от кого не зависит и может избирать себе знакомых и друзей по душе и по сердцу, тот не имеет права жаловаться на одиночество и скуку.

— Наружность часто бывает обманчива, виконт, но мы отвлеклись от главного! Вы говорили, кажется, что имеете ко мне поручение, могу я узнать, чему я обязана удовольствием видеть вас у себя.

— Герцогиня де Шеврез просила передать вам ее искренний привет.

— Я очень рада и благодарна ей! Герцогиню я действительно считаю лучшим своим другом.

— Кроме того, она поручила мне узнать, когда вы располагаете отправиться в Лондон?

— Я настоящий вечный жид, виконт! Я нигде не чувствую себя дома, нигде не бываю счастлива. Я постоянно чего-то ищу и, к сожалению, не нахожу!

— Очень странно, — признался Этьен, глядя на прелестное лицо женщины.

— Герцогиня желает знать, когда я поеду в Лондон, а я еще сама не знаю этого. На меня иногда нападает непреодолимое беспокойство, невыразимая тоска, тогда я должна ехать путешествовать, должна развеяться, чтобы совершенно не погрузиться в преследующую меня хандру. Вы смотрите на меня с удивлением, виконт? Я говорю загадками, но, признаюсь, я сама для себя загадка!

— Неужели вы до сих пор не нашли того, что могло бы соответствовать вашим желаниям?

— Соответствовать? Нет, виконт! Иногда мне казалось, что я нашла… Это бывало, когда… — Габриэль запнулась, — когда в кругах, где я вращалась, я встречала любезных и умных людей, между которыми могла выбирать. Но, приехав домой, в тишине и уединении я испытывала себя, стараясь сделать этот выбор, и понимала, что все это не для меня!

Этьен молчал, он чувствовал, что сердце его сильно бьется, что в нем происходит странный переворот, что грудь горит, как в огне.

— Но я надоедаю вам и злоупотребляю вашим терпением, говоря так много о себе, вдобавок рискую, что вы посмеетесь надо мной с вашим товарищем! О, я знаю мужчин!

— Но вы не знаете меня, мадам де Марвилье! Я не позволю себе смеяться над женщиной, тем более, что я принимаю искреннее участие во всем, что вы удостоили сообщить мне.

— Это луч солнца в моей печальной жизни, виконт! Но вы, кажется, хотели сказать мне, почему герцогиня интересуется временем моего отъезда.