Дорога Токайдо - Лючия Сен-Клер Робсон

Кошечкой словно из-под земли выросла деревянная решетчатая стойка. В ее отделениях весело поблескивали покрытые черным лаком горшочки, украшенные одинаковым узором в виде золотых колес, плывущих по золотой реке, — набор посуды для загородных прогулок. В горшочках находились изысканные блюда — приготовленные на открытом огне моллюски «морское ухо», куски сырого морского леща с гарниром, жареные орехи гинкго и суп из красной бобовой пасты со свежесобранными грибами. Вкус путниц также должны были усладить роскошные плоды хурмы, грецкие орехи из Китая и леденцы в форме планирующих гусей.

— Ма! — ахнула Касанэ. Широко раскрыв глаза от изумления, крестьянская девушка следила за тем, как служанка выставляет на столик больше вариантов еды, чем она могла бы увидеть в родной деревушке за всю свою жизнь.

Хансиро, посторонившись в дверях, выпустил служанку из комнаты и закрыл за ней дверь. Ронин переоделся в свой церемониальный наряд, и при виде этого нового Хансиро у Кошечки перехватило дыхание. Воин был, во-первых, красив, этого она не могла отрицать, а во-вторых, его напряженный взгляд просто гипнотизировал Кошечку. Этот взгляд и обманчивое изящество движений сильного мускулистого тела бойца заставили беглянку насторожиться.

За тонкими стенами комнаты могли затаиться враги, поэтому, чтобы заговорить с Хансиро, Кошечке пришлось наклониться к нему. Пряная смесь запахов сандалового дерева, камелиевого масла и садовой гвоздики кружила голову. Кошечка на секунду перестала дышать, чтобы справиться с ощущением слабости, парализующей ее тело и мозг.

— Вы думаете, что можете обольстить меня, Тоса? Ошибаетесь. Дубинки меня не одолели, не одолеют и палочки для еды.

— Это вы одолели меня, моя госпожа.

— Если так, изложите мне ваши планы.

— Ваша спутница может одеться моим слугой, а вы сыграете роль моего ученика-оруженосца.

— Значит, я должна буду прислуживать вам? — Тон Кошечки ясно давал понять, как мало ей нравится эта мысль.

— Кто сам не был слугой, тот не может управлять слугами, — с ироническим поклоном произнес Хансиро. — Подчиняясь, мы учимся командовать.

Кошечка почувствовала, что ее робко дергают за рукав.

— В чем дело, Касанэ?

— Госпожа, помните песню про монаха Бэнкэя и Ёсицунэ-сама у заставы?

Касанэ вспыхнула от волнения. Она видела перед собой человека с сильной рукой и острым мечом. И этот человек совсем не пытался убить ее госпожу, а наоборот, предлагал помощь. Нельзя позволить госпоже лишиться такого защитника. Госпожа должна обрести своего Будду в аду. Беспокойство за судьбу Кошечки сделало крестьянку решительной. Она встала в позу слепого сказителя из-под Майсаки и повторила почти без запинки отрывок из его баллады, тот самый, где Бэнкэй бьет своего князя, доказывая стражникам, что Ёсицунэ всего лишь простой носильщик.

— Хорошо сказано! — Кошечка зажгла трубку и вдохнула горячий дым. Глоток никотина успокоил ее, и сердце перестало стучать словно молот. — Но Бэнкэй до этого случая уже не раз доказывал свою верность князю.

Хансиро внутренне усмехнулся и сделал беспроигрышный ход.

— В роли моего ученика, госпожа, вы сможете открыто носить два меча, — эти слова ронин произнес очень тихо, и не только потому, что дождь унялся.

— Или нагинату? — прошептала Кошечка.

— Да.

Кошечка взяла в руку мешочек с деньгами, которые Хансиро накануне передал ей в дар от управляющего князя Хино.

— Я заплачу за еду. — Она хотела быть как можно меньше обязанной ронину из Тосы.

— Как пожелаете, моя госпожа.

— Преподаватель боя на мечах и его ученик обычно бывают любовниками. — Теперь, когда Кошечка решила, что Хансиро все же достоин некоторого доверия, она захотела «не пренебрегать даже мельчайшими деталями».

Хансиро вынул из рукава книгу — трактат о влечении мужчин к мальчикам «Вечернее ожидание для пары рукавов». Он развернул промасленную бумагу, защищавшую хорошо изданный томик от дождя, и положил его в складку куртки так, чтобы заголовок бросался в глаза каждому встречному. Сей основательный труд приобретался для маскировки, но отчасти и для того, чтобы успокоить Кошечку.

— Женщина обсыпает пудрой свою роскошную кожу, красит губы, чернит брови…

— …Но плотские ласки мужчины и женщины всего лишь объятья вонючих костей, — закончила Кошечка старинное китайское стихотворение.

— Мы должны притвориться любовниками, — сказал Хансиро. — Но это будет только игрой, а вы уже доказали, что можете прекрасно сыграть любую роль, моя госпожа.

ГЛАВА 59

Улучшение отношений между полами

Гостиница «Хурма» была так же переполнена, как и остальные заведения городка Окадзаки. Постоянно скрипели в деревянных пазах двери, которые то открывались, то закрывались снова. Служанки и горничные порхали по коридорам, разнося еду, сакэ и постели. Слепые мойщики волос и массажисты шли нарасхват. Из всех углов гостиницы доносилась песня о святилище в Исэ — этой песней паломники начинали свои вечеринки.

Комната, соседняя с той, где остановились Хансиро и Кошечка, была освещена ярко, как днем. Там отдыхали четыре торговца тканями, и танцовщица-гейша плясала для них под удары ручного барабана.

Эти торговцы взяли себе путевое прозвище «Четыре небесных правителя» и похвалялись умением красиво кутить и развлекаться с женщинами. Подтверждая свои слова делом, они наняли на сегодняшний вечер целую компанию тех женщин, которые специализировались на обучении путников искусству любви.

Поскольку до Кошечки доносилось каждое слово весельчаков, она уже узнала о трех «правителях» гораздо больше, чем ей хотелось бы. Четвертый «царь» говорил так мало и неразборчиво, что о его личности не удавалось составить определенного мнения.

Кошечка и Хансиро уже приняли ванну и облачились в темно-синие хлопчатобумажные одежды, подхваченные креповыми поясами. При свете единственной мерцавшей лампы Хансиро обучал Кошечку игре в го. Изучая позицию на доске, он, казалось, не замечал шумного веселья соседей.

Когда гейша закончила свой бесстыдный танец, музыкант заиграл на сямисэне песню «Мелкая река».

Кошечке часто приходилось слышать эту песню в «Благоуханном лотосе», и она, забывшись, принялась тихо напевать знакомые куплеты. Заметив свою оплошность, молодая женщина мгновенно умолкла, опустила глаза и уставилась на доску. Она пришла в ужас оттого, что ее смущение может быть замечено и неправильно истолковано.

В песне говорилось о переходе через реку, которая начинается у берега мелкой водой, а потом становится все глубже и глубже. Кошечка знала, что танцующие под эту мелодию женщины согласно с ее куплетами постепенно поднимают подолы своих одежд, все больше оголяясь перед зрителями. По хихиканью и восторженным стонам «царей» она поняла, что вода поднялась совсем высоко.

Кошечка бросила быстрый взгляд на дверь.

— С ней ничего не случится, — успокоил Хансиро, не отводя глаз от камней. Обычно ронин не произносил ни слова во время игры, но сейчас он наставлял, а не состязался с противником, к тому же ему хотелось помочь Кошечке преодолеть скованность.

— Она простая