Цикл романов "Анжелика" Компиляция. Книги 1-13" (СИ) - Голон Серж

Мадемуазель д'Урдан успела рассказать Анжелике, что получила ее осеннее послание, однако ни словом не обмолвилась о его содержании своей служанке Джесси, не желая без нужды тревожить бедняжку.

— Как бы то ни было, «они» ее не отпустят: ведь она не захотела принять крещение. Стоит только заговорить об этом — и ее мигом отошлют назад, к ее дикарю-абенаку. Кроме того, я привлеку внимание к отсутствию у меня горячего желания настаивать на ее обращении, хотя сейчас для этого не самый лучший момент, ибо Карлон вот-вот утратит благосклонность верхов. «Они» не преминут напомнить, что я — янсенистка [144]. Это будет лишним поводом для новых козней против несчастного интенданта, ибо всем известно о связывающей нас большой дружбе…

За Сорелем и Фортом, возведенным в устье реки Ришелье — называемой также «рекой Ирокезов», ибо она вместе с Гудзоном и озером Шамплейн образовывала для этих разбойников естественный «бульвар», легко пробежавшись по которому они доставляли топор войны на реку Святого Лаврентия, — то есть совсем уже у цели, флотилия попала в густой туман, из-за которого ей пришлось пристать к берегу и встать на якорь. В тумане удалось различить деревянный сарай, а позади него — освещенные отблеском костра бревенчатые укрепления. Лоцман, находившийся с флотилией после Труа-Ривьер, посоветовал спуститься на берег и представиться местным хозяевам, мадам и месье Веррьерам. Глава семьи, служивший лейтенантом у Кариньяна-Сальера, прибыл в Новую Францию вместе с отрядом своего дяди, капитана Кревкера; впоследствии, после роспуска отряда, оба решили остаться в Канаде. Женившись на девице с острова Орлеан, Веррьер уже успел обзавестись пятью, а то и шестью ребятишками, а сейчас как раз намечались крестины очередной новорожденной, в честь которых были приглашены многочисленные соседи, как о том свидетельствовали лодки и пироги всевозможных размеров и форм, покачивающиеся у причала.

Лоцман проявил настойчивость. В этих краях нечего заботиться о манерах, здесь не Квебек, где королевские чиновники лезут из кожи вон, лишь бы соблюдать версальский этикет. В окрестностях Виль-Мари-де-Монреаль был еще жив дух пионеров; у которых соседские связи не уступали по прочности семейным: здесь спешили помочь друг другу в возведении жилища, уборке урожая и особенно в отражении нападений ирокезов — коварнейших недругов, которые в любое мгновение могли выскочить из лесу с поднятыми томагавками.

Здесь приходилось постоянно быть настороже, в готовности поспешить на малейший зов, с подозрением относиться к любому дымку, поднимающемуся над полем. Многие местные поселенцы обносили свои дома внушительными укреплениями.

Толстая изгородь с четырьмя башенками по углам говорила о том, что здесь возведен настоящий форт, под стать Вапассу. И действительно, Анжелика увидела каменный дом в два этажа под сланцевой крышей, смахивающий на неприступный замок.

Как и предсказывал лоцман, появление незнакомцев, приплывших из низовий, лишь усилило всеобщее веселье. Анжелика, ее дочь, все ее спутники и слуги были приняты с распростертыми объятиями; стоило гостям узнать, кто она такая, как в них проснулось неуемное любопытство, сменившееся воодушевлением. Мадам Веррьер не скрывала своей радости. Встреча в день крестин новорожденной дочурки с такой знатной особой показалась ей счастливым предзнаменованием. Ведь даму эту окружали легенды, и сам Монреаль считал себя уязвленным, что до сих пор не имел чести принимать ее у себя.

Что ж, благодаря туману Веррьерам первым выпала такая честь. Оставалось сожалеть, что гости нагрянули так поздно, когда почти все уже съедено; ну, да ничего, она попотчует их мороженым и сладким.

Мадам Веррьер махнула рукой, и музыканты снова заиграли. Несмотря на клубящийся туман, пары как ни в чем не бывало отплясывали во дворе. На летней кухне, примыкавшей к дому, поварихи по-прежнему гремели кастрюлями.

Было жарко, солнце еще не начало клониться к закату, и гостям предложили прохладительные напитки: вино из выжимок — знаменитый канадский «бульон», а также крепкие ликеры, чтобы пирующие скорее переварили недавнюю обильную трапезу.

Мадам Веррьер увлекла Анжелику в гостиную, куда время от времени забредали притомившиеся танцоры. Обстановка напоминала гостиную в замке Сен-Луи: повсюду стояли диваны, глубокие кресла, резные стулья, круглые столики на одной ножке и прочая изящная мебель, доставленная, должно быть, из самого Парижа. Дамы чинно восседали на диванах, молодежь же примостилась у их ног на подушках, не брезгуя обществом старших по возрасту и доказывая своим искренним весельем, что необходимость соблюдать расстояние и оказывать старшим холодное почтение не возводила здесь барьеров между поколениями.

Анжелику тоже заставили устроиться поудобнее. Мадам Веррьер убежала за лимонадом для дорогой гостьи.

Все глаза впились в Анжелику, все рты растянулись в блаженных улыбках, люди то и дело наклонялись друг к другу, перешептываясь с изумлением и в то же время благосклонным видом. Стоило ей сделать какой-нибудь жест или изменить выражение лица, как все общество разражалось счастливым смехом.

Воспользовавшись подоспевшим подносом с вареньями и прочими сластями, а также новой партией горячительных напитков, привлекшей всеобщее внимание, хозяйка дома устроилась рядышком с Анжеликой и завела с ней отдельный разговор:

— Мадам, простите нам наше изумление и оживление, в которых вы, наверное, усматриваете недостаток вежливости. Однако ваше появление в такой день навсегда останется для нас наиболее волнующим событием в нашей провинциальной жизни. Впрочем, дело не только в этом. Сейчас вы поймете, чем объясняются наши чувства. Стоило мне вас увидеть, как я поняла, что мы родственницы, пусть и не прямые! Уже несколько лет многие здесь уверяют, вступая с несогласными в ожесточенный спор, что вы приходитесь сестрой господину дю Лу, земли которого лежат у Орма, к западу от острова Монреаль.

Всему виной сходство между вами и одной из его дочерей. Теперь в этом не может быть сомнений: такое сходство никак не может оказаться случайностью, тем более что ходят слухи, будто вы как раз и плывете в Монреаль, чтобы разобраться, действительно ли поблизости от города проживает ваш близкий родственник.

— Что ж, мадам, вы только подтверждаете слухи, которые прежде вызывали у меня некоторые сомнения. В Канаде слухи путешествуют быстрее тех, кому надлежит их подтверждать или опровергать. Поэтому я нисколько не удивляюсь, что вы уже обо всем знаете. Пусть я ни разу в жизни не видела этого господина и еще не успела оповестить его о своем визите, я все равно убеждена, что тот, о котором вы толкуете, — мой старший брат Жосслен Сансе де Монтелу, который в возрасте шестнадцати лет уехал в Новый Свет и с тех пор не давал о себе знать.

Мадам Веррьер заключила ее в сердечные объятия и утерла слезы.

— Значит, мы с вами свояченицы: одна из моих сестер — его жена!

В это время снаружи началась суматоха. Кто-то крикнул, что наконец-то прибыл кюре, которому полагалось окрестить малютку — он задержался из-за тумана. То был священник из квебекской семинарии, который в летнее время разъезжал по округе, посещая приходы, поместья и затерянные поселения.

Празднеству предстояло смениться религиозным обрядом, которому надлежало быть исполненным со всей ревностностью, несмотря на веселье гостей.

Супруги Веррьер по-прежнему расценивали неожиданное присутствие на церемонии мадам де Пейрак, которому не помешала даже плохая погода, как счастливое предзнаменование. Заручившись ее согласием, они добавили к длиннейшему перечню имен святых заступниц, присвоенных новорожденной, Мари-Магдалина, Луиза, Жанна, Элен и прочим имя их знаменитой и прекрасной гостьи «Анжелика».

Туман рассеялся, и пришлось возвращаться на корабли. Видимость оставалась плохой, но уже по другой причине: опускались сумерки. Опьяненные вином и беседой, гости с неохотой покидали гостеприимных хозяев.