Понсон дю Террайль - Поиски красавицы Нанси

Рене не успел обнажить оружие, как кинжал нищей поразил его прямо в грудь.

IX

Когда королева Жанна отпустила принца Генриха и Ноэ, молодые люди направились через зал к выходу.

— Однако, — спросил Ноэ, рассеянно следовавший за Генрихом, — куда же, собственно, мы идем? Ведь нам приготовили комнаты здесь!

— Велика важность! — ответил принц. — Надо подышать свежим воздухом!

— Уж не собираетесь ли вы дышать этим воздухом в… Лувре? — спросил Ноэ улыбаясь. — Может быть, вы боитесь, что принцесса Маргарита никак не может заснуть, и хотите рассказать ей сказочку?

— Нет, — ответил принц, — я и не думаю об этом!

— Как? — удивленно воскликнул Ноэ. — Разве вы больше не любите принцессу?

— Как тебе сказать?.. Люблю, пожалуй, но в последние дни моя любовь стала более… рассудительной! Помнишь, что я говорил тебе когда-то о графине де Граммон и сказках моей бабки Маргариты Наваррской?

— А, помню и понимаю теперь! Вам уже не нужно соблюдать тайну, беречься, прятаться, и ваша любовь… — Ноэ сделал многозначительный знак рукой. — Зато, — продолжал он, — я знаю также, куда ваше высочество намеревается направить свои августейшие стопы! Наверное, улица Претр-Сен-Жермен и в особенности дом кондитера Жоделя привлекают вас в данный момент!

— Ты прав! Пойдем! Ты постоишь на часах, пока я займусь приятными разговорами!

Принц взял Ноэ под руку, и молодые люди направились к дому кондитера Жоделя.

Их путь лежал мимо кабачка Маликана, и, когда они проходили около запертых дверей кабачка, Ноэ мечтательно взглянул на них и глубоко вздохнул.

— Чего ты вздыхаешь? — спросил Генрих,

— Я подумал, что Маликан ужасный остолоп!

— Что такое? — удивленно спросил Генрих. — Ты ругаешь человека, который так искренне предан нам?

— Не «нам», а только вам!

— Полно, Ноэ, и тебе тоже!

— Ну, это, так сказать, «рикошетом».

— Да что он сделал тебе?

— Ничего.

— За что же ты ругаешь его?

— За то, что с его стороны крайне дурно быть дядей Миетты!

— Это дурно, по-твоему?

— А еще бы! У Миетты такие маленькие ножки, такие крошечные ручки, она так хороша и изящна, что могла бы свободно быть девушкой из аристократической семьи!

— Но ты и так любишь ее!

— Да, но будь у нее хоть малейшая родословная, я сейчас же сделал бы ее графиней де Ноэ!

— Ну так пусть это не стесняет тебя, дружище Амори! Как только я стану наваррским королем, я засыплю Маликана патентами на всяческие титулы!

— Для меня такая аристократия слишком свежа, принц! — ответил Ноэ, пожимая плечами.

Он снова вздохнул и молчаливо пошел далее. У начала улицы Претр принц оставил Ноэ стоять на страже, а сам пошел далее, к дому Жоделя. Казалось, что в этом доме все спало: ни луча, ни искорки света не виднелось оттуда.

«Гм… когда кондитеры спят, влюбленные бодрствуют!» — подумал принц и принялся напевать вполголоса одну из модных тогда песенок.

Пропев куплета два, он замолчал и прислушался. Через минуту после этого одно из окон нижнего этажа чуть-чуть приоткрылось. Генрих подошел ближе и совсем тихим голосом пропел третий куплет. Тогда окно открылось совсем.

— Это вы… Анри? — спросил чей-то взволнованный голос.

— Это я, дорогая моя Сарра! — ответил принц и подошел совсем близко, так что рука Сарры могла коснуться его руки.

— С вами ничего не случилось? — дрожащим голосом спросила красотка-еврейка.

— Ровно ничего. Но почему вдруг этот вопрос, милочка?

— Но ведь так поздно… Прежде вы приходили раньше…

— Что же делать? Сегодня приехала моя мать!

— Королева Жанна? — вскрикнула Сарра. — Значит, мы спасены теперь.

— Конечно спасены, особенно после того, как вам нечего бояться Рене!

— Но вы?

— О, что касается меня, то ведь я имею клятвенное обещание королевы. А потом…

— А потом, — грустно сказала Сарра, — вы женитесь на принцессе Маргарите!

— Сарра, дорогая моя Сарра, не говорите мне о Маргарите! Я люблю только вас одну!

— Нет, — ответила красотка-еврейка, — не меня следует вам любить!

— Полно!

— Дорогой принц, надо любить женщину, в руках которой ваша судьба! Надо любить ту, которая может приблизить вас к французскому трону!

— Сарра!

— Вы великодушны, милый принц, вы храбры, благородны, и я твердо верю, что вы будете королем, и великим королем к тому же. Ну а у королей свои обязанности: они не располагают собой, не смеют отдаваться лишь сердечным влечениям! А тут еще вдобавок у вас имеется полное влечение к вашей будущей жене, так к чему же…

— Но уверяю вас, дорогая Сарра, что я люблю только вас одну!

— Ну, хорошо, допустим, что вы любите нас обеих сразу… Все равно! Повторяю вам: вы должны любить лишь ее, и я, во всяком случае, сумею добиться, чтобы вы забыли меня…

— Никогда!

— Но так нужно, Анри!

— А, так нужно? Ну так я говорю вам, что, если вы станете избегать меня, я выйду из материнского повиновения, расстрою свой брак с принцессой и…

— И… ничего не добьетесь, принц! Не добьетесь потому, что я люблю вас! Если бы я не любила вас, я могла бы пожертвовать мгновенной страсти всем остальным. Но… я лучше скроюсь навсегда в монастырь… Вы этого хотите, Анри?

— Сарра!

— Но если вы согласитесь, чтобы я была лишь вашим другом, только другом и больше ничем, тогда я никуда не уеду, Анри!

Генрих только собирался было ответить Сарре, как вдруг с улицы — с противоположной тому концу стороны, где дежурил Ноэ, — послышался шум шагов быстро бегущего человека.

— До свидания… до завтра! — сказал принц.

— До свидания… до завтра! — повторила Сарра, поспешно захлопывая окно.

В этот момент принц увидел женщину, которая быстро бежала по улице, размахивая кинжалом. Думая, что это вырвавшаяся на волю сумасшедшая, Генрих Наваррский изловчился схватить ее за руку и, остановив бегущую, спросил:

— Что с вами?

— Пустите! — крикнула женщина, сопровождая свои слова нервным смехом. — Пустите! Я убила его!

— Кого? — спросил принц.

— Да его… Рене Флорентийца! — ответила женщина среди взрывов радостного смеха.

— Ноэ! Сюда! Ко мне! — крикнул принц, не выпуская женщины.

Ноэ прибежал.

— Ну да, ну да! — повторила женщина. — Я убила Рене Флорентийца минут пять тому назад, и, если вы честные люди, вы должны радоваться этому! Бежим посмотрим! — И она, схватив молодых людей за руки, бегом потащила их к Лувру.

На углу у фонаря не было никого, но на белом камне виднелись свежие капельки крови.

Х

Увидев эти кровяные пятна, принц и Ноэ внимательно посмотрели на нищую. Это была очень красивая девушка, поражавшая крупными формами. Она была почти мужского роста, но ее тело псе же отличалось пропорциональностью и гибкостью.