Бенджамин Рошфор - Фанфан и Дюбарри

— Даже если я прикажу ехать медленнее, не смей меня слушаться, иначе не получишь свои сто ливров!

Ну надо же так влипнуть!

На станции в Бульзаке около пяти они поменяли запряжку, поскольку кони их совсем выбились из сил — как и Аврора с Деборой! Единственный, кто выдержал — Алкид, ужасно гордый тем, что ему все ни по чем. Вновь усадив всех в экипаж, опять стал подгонять своих лошадей:

— Сто ливров! — ликовал он, — но не только из-за них! Гораздо больше ликовал он из-за десяти тысяч франков, полученных от мсье Тюльпана. Впрочем, если вдуматься, особых поводов для ликования не было.

Фанфан накануне вечером, уйдя из-за стола в известном нам настроении, помчался к конюшням Баттендье. Намерен был взять лучшего коня и мчать в Испанию. Но там его настиг кучер Алкид, в тот самый миг, когда тот с виноватой миной отвязывал коня.

— Мсье!

— О, черт…я…Алкид…

Вот так начался между ними диалог. Можно предположить, что продолжался он не так лаконично и в результате они пришли к соглашению. Какому? Вовсе не такому, что Алкид даст Тюльпану возможность взять коня — все кони были на месте! Алкид же доказал Фанфану, что при пропаже коня он будет уволен, и тем не менее имел в кармане 10 000 франков. За этот первый взнос из суммы, позаимствованной Тюльпаном из кассы Оливье, он получил кучера, лошадей и экипаж в придачу!

План был очень прост: до темноты Тюльпан скрывался на конюшне, потом, когда все дома лягут спать, Алкид выведет коней на улицу, туда же выкатит и экипаж (мы говорили, громила был он хоть куда), тихонько запряжет и, зная всякие окольные пути, отвезет Тюльпана на три лье до почтовой станции.

— Но мне для этого не нужен экипаж, запряженный четверкой! Мне хватит одного коня!

— Такого вам придется поискать в другом месте, мсье. Эти кони все упряжные и привыкли ходить в запряжке. На первой же почтовой станции возьмете верховую лошадь, а я вернусь — никто и не услышит!

Правду говорил кучер о лошадях, или нет, — Фанфан не знал и в этом деле не разбирался, поэтому пришлось согласиться. Но были слова Алкида правдой или нет — в действительности этот громила задумал нечто зловещее. Получая от Тюльпана 10 000 франков, он углядел огромный пук банкнот, которые Тюльпан держал при себе. И вот Алкид решил, что оказавшись в чистом поле, убьет Тюльпана — и все! А когда вернется с полными карманами денег, кто будет знать, откуда?

Внезапное появление Оливье Баттендье в половине одиннадцатого вечера, его приказ запрягать и готовиться к отъезду сорвало весь Алкидов план и пока что сохранило Тюльпану жизнь. Тюльпан едва успел куда-то спрятаться и потому Алкид, чей злодейский план лопнул, не ликовал сейчас в полной мере. И потому Тюльпан, укрывшийся в багажном кофре экипажа, так спешно двигался в сторону Испании с помощью тех, кто любой ценой хотел этому помешать!

И вот Тюльпан услышал чью-то речь. Говорили по-испански, значит он был уже действительно в Испании! То время, что он трясся, подпрыгивая и набивая шишки в кофре, тянулось так долго, что они вполне могли уже быть и на Луне! И подождав, пока голоса удалились, Тюльпан тихонько, осторожно приподнял крышку кофра. Ах, как же хорошо было вдыхать нечто иное, чем запах собственного пота!

Всюду была тьма. Остановились они здесь с час назад, и Тюльпан решил, что, вероятно, останутся на ночь. И верно — лошади были выпряжены и видно было, как пасутся на лугу. Экипаж стоял в сарае рядом с другой каретой. Тюльпан потянулся, сделал для разминки несколько шагов и вышел из сарая. Метрах в двадцати увидел длинный низкий дом — явно почтовая станция — где светились два окна и откуда доносились голоса. Теперь главной проблемой, отодвигавшей в тень все остальные, даже возможность нос к носу столкнуться с Деборой, было найти что-нибудь перекусить!

То, что он вдруг почувствовал, был соблазнительный запах отличной паеллы — или у него уже галлюцинации? Ах, Боже, тот каплун, та ветчина и тот паштет, от которых он отказался два дня назад! Теперь он готов был заложить душу дьяволу, лишь бы увидеть их перед собой! Но, к сожалению, дьявола не существует — и, кстати, когда у человека так ужасно болят спина, бока, и зад, и вообще все тело, да ещё сводит желудок от голода — разве у такого ещё есть душа?

Тюльпан сделал ещё несколько шагов — и позабыл про свой голод — из дома до него вдруг долетел громкий и быстрый разговор, как будто там возникла ссора! И тут же вздрогнул, — дух перехватило и мороз пробежал по коже: на плечо ему легла чья-то рука!

Замерев на секунду с напрягшимися мышцами и обостренными рефлексами, готовый ударить — он обернулся: перед ним стоял кучер Алкид!

— Черт побери! — сказал Тюльпан, переводя дыхание, — я так страдаю от голода и жажды, что вас и не услышал!

— Да, это мой талант — ходить бесшумно! — ответил Алкид, ухмыльнувшись Тюльпану, и тот в неясном свете, падавшем из окон, заметил, что громила с лошадиными зубами, торчавшими вперед, уж слишком смахивает на бандита! Но это мнение тут же лопнуло: Алкид, все также ухмыляясь, протягивал ему огромную краюху хлеба с копченкой и оливками.

— О, вы со мной, как мать! — благодарно заметил Фанфан.

— Я друг вам, мсье! — ответил кучер, когда они вернулись под защиту тьмы сарая. Тюльпан, глотая черный хлеб с копченой колбасой, говорил себе, что она лучше и ветчины, и каплуна, и всех деликатесов на свете! А кучер со своим оскалом скелета добавил: — Друг, который желает вам добра!

— Премного благодарен! — ответил Фанфан, напряженно прислушиваясь, что происходит в доме. — Скажите мне, что это там за крик?

— Здесь, в Испании, всегда кричат! — ответил кучер.

— Ага! Так мы уже в Испании?

— Да, неподалеку от Лос Пасайос. Это три-четыре лье отсюда к югу. Баттендье собирался ехать дальше, но лошади выдохлись и дамы тоже!

— А я? Говорите, мы в трех-четырех лье от Лос-Пасайос? — спросил Тюльпан, доев свою краюху и посмотрев внимательно на кучера, — ему показалось, тот ведет себя как-то странно.

— Вы знаете, что мне нужно туда? (Тюльпан ещё не говорил ему ничего конкретного).

— Да, вы хотите там присоединиться к генералу Лафайету и с ним отплыть в Америку! В доме ни о чем другом и не говорят. Я бы на вашем месте поскорее исчез отсюда.

— Пешком?

— Вон там, за лугом — лес. Я провожу вас до него и выведу на дорогу в Лос Пасайос! Ведь я жил здесь лет десять назад!

— Зачем мне исчезать сейчас? Я совершенно выбился из сил! Баттендье с дамами, как полагаю, не тронутся с места до рассвета!

— Верно! Но полицейские — другое дело!

— Полицейские? Какие полицейские?