Гарри Тертлдав - Череп грифона

— Да будут благословенны боги, это всего лишь ты, молодой господин. Я боялся, что пришла госпожа.

Повар возвел глаза к потолку и бессильно покрутил головой — движение, которое он, должно быть, подсмотрел на комических подмостках.

— Она еще научится вести хозяйство, — неловко сказал Менедем.

Ему не нравилось, что кто-то ругает Бавкиду. И дело было вовсе не в авторитете хозяйки, просто она очень привлекала его как женщина. Интересно, какая Бавкида в постели?..

«А ну прекрати!» — осадил себя Менедем, как делал несколько раз на дню.

Сикон, конечно, понятия не имел о его мыслях; если бы повар о них знал, он не осмелился бы снова возвести глаза к потолку и сказать:

— Может, и научится, но когда? Боюсь, госпожа сведет меня с ума, прежде чем это произойдет! Она поднимает шум из-за каждого обола, который я трачу.

— Ты должен доставлять ей удовольствие, — сказал Менедем и твердо велел себе не думать и об этом тоже.

— Удовольствие? — взвыл Сикон, очищая очередную креветку. — Да как я могу это сделать, если меня лишили возможности в ближайшие полгода подавать что-либо, кроме овсяной каши? Я думаю, мать Бавкиды, должно быть, испугалась тунца, когда была ею беременна.

Менедем показал на шкурки креветок и на прилипшие к ним крошечные кусочки мяса.

— Вместо того чтобы выбрасывать очистки на улицу, лучше отдай их хозяйке, пусть зароет в саду. Тогда цветы и травы будут расти лучше, и это не может не порадовать Бавкиду.

— Да? Если хочешь знать мое мнение — скорее всего, она поджарит меня на медленном огне, узнав, сколько стоили проклятущие креветки, — сказал повар.

Как всегда, когда он начинал выходить из себя, Менедем принялся постукивать пальцами по бедру, и Сикон распознал признаки надвигающейся опасности.

— Хорошо, хорошо. Я отдам госпоже очистки, и, надеюсь, это поможет — вот и все, что я могу сказать.

Но это было далеко не все, что он мог сказать, и Сикон сказал еще многое, когда Менедем подцепил жирную креветку из чаши, куда бросал их повар.

Юноша удалился с полным ртом, а мгновение спустя пожалел, что покинул кухню: Бавкида как раз спустилась из женских комнат и подняла гидрию, чтобы полить сад.

— Радуйся, — окликнула она Менедема.

— Радуйся, — ответил он.

Его взгляд метнулся к андрону. Так и есть, отец до сих пор там сидел — значит, придется быть еще осторожней в разговорах.

Но прежде чем Менедем успел что-нибудь сказать, Сикон выскочил из кухни с целой горой шкурок креветок и почти бросил очистки к ногам Бавкиды.

— Вот, молодая госпожа. Надеюсь, это будет хорошим удобрением для растений.

У Бавкиды был испуганный вид: очевидно, Сикон никогда ничего подобного не делал.

— Спасибо, — ответила она. — Ты прав. Это будет хорошим удобрением.

Но потом спросила:

— А сколько ты заплатил за креветок?

Повар уставился на Менедема. «Я же тебе говорил!» — читалось в его глазах. Потом Сикон нехотя повернулся к Бавкиде.

— Я купил их по сходной цене.

— Не сомневаюсь, они будут очень вкусными, — вмешался Менедем. — Я просто уверен, что они будут вкусными, потому что уже попробовал одну.

Поскольку именно Менедем предложил Сикону такую тактику, теперь он должен был вступиться за повара.

— Вкусные — одно дело. А дорогие — совсем другое. Так сколько же ты заплатил за креветок, Сикон?

Повару ничего другого не оставалось, кроме как ответить.

Бавкида приковала его к месту каменным взглядом.

— Если эту цену ты называешь сходной, какая же тогда не сходная?

Сикон, защищаясь, сказал:

— В прежние годы я платил куда больше! И, — он сложил на груди руки, — никто не жаловался!

Македонцы и персы, построившись накануне битвы у Гавгамел, не могли бы смотреть друг на друга менее свирепо. Оказавшийся посередине Менедем испугался, что его сейчас разорвут на куски.

— Мир — вы, оба! — сказал он. — Цена не такая уж непомерная.

Он вдруг осознал, что хочет, чтобы отец вышел из андрона ему на помощь. Если уж это не говорило об отчаянии и тревоге Менедема, тогда что могло о них говорить? Но у Филодема было или слишком много здравого смысла, или слишком мало храбрости, чтобы ринуться в гущу битвы.

Находясь под защитой молодого хозяина, Сикон важно выпятил грудь, а Бавкида выглядела так, будто Менедем пырнул ее в спину ножом.

— Если тебя больше волнует свой желудок, а не наш дом…

Не закончив фразы, Бавкида круто повернулась и зашагала к лестнице, ведущей в женские комнаты.

Менедем наблюдал — он просто не мог удержаться, — как яростно покачиваются ее бедра. Рядом с ним Сикон весело захихикал.

— Благодарю любезно, молодой господин, — сказал повар. — Думаю, мы ей показали!

— Думаю, да, — тупо ответил Менедем.

Он хмуро посмотрел на Сикона. Сможет ли повар приготовить креветок достаточно вкусно, чтобы Бавкида перестала на него сердиться? Менедем сомневался, что ее сможет умиротворить даже амброзия с Олимпа.

— …И тогда я пошарил под скамьями гребцов, — рассказывал Соклей, — и обнаружил, что мешок с черепом грифона исчез. Один из грязных пиратов украл его. Если бы я мог, да я бы этого шлюхина сына…

— Мне очень жаль, — сказала Эринна. И добавила почти с трепетом: — Я никогда еще не видела тебя таким сердитым.

Соклей посмотрел на свои руки: они сами собой сжались в кулаки. Когда он снова разжал пальцы, на его ладонях остались следы ногтей.

Соклей очень смущенно улыбнулся младшей сестре.

— Если тебе кажется, что сейчас я сержусь, видела бы ты меня, когда все это случилось. Столько знаний — возможно, очень ценных знаний — пропали навсегда! Я был просто вне себя.

На руку Эринны села муха; девушка смахнула ее, и муха улетела прочь. Гигий — здешний управляющий — услышал от повара из соседнего дома, что Бавкида пользуется рыбьей требухой для удобрения сада. Эринна последовала ее примеру. Что ж, может, для растений это и полезно… Соклей не сомневался, что мухи это оценят.

Муха, опускавшаяся на руку Эринны, села теперь на ногу Соклея; он прихлопнул насекомое, которое упало в грязь. Крошечный геккон выскочил из щели между камнями, схватил муху и снова исчез. Соклей вытер руку о хитон.

Сестра вздохнула.

— Как это, должно быть, замечательно — быть мужчиной, иметь возможность совершать все эти дела, побывать во всех местах, о которых ты говорил.

— Не всегда замечательно, — сухо ответил Соклей. — Поверь мне, мало радости встретить пиратов, которые пытаются тебя убить или продать в рабство.

Эринна покраснела.