Гарри Тертлдав - Череп грифона

— Возможно, — сказал Птолемей. — Да, это вполне возможно. Но, с другой стороны, ты можешь и блефовать. Кто знает, что ты за мошенник?

И он повернулся к стражникам:

— Родосцы сами предложили — так идите и обыщите их, да получше.

— Да, господин, — хором ответили стражники.

Они увели Соклея и Менедема в отдельные комнаты. Соклей не знал, через что прошел Менедем, но надеялся, что через такие же неприятности, как и он сам.

После того как стражники сняли с Соклея хитон и исследовали его одежду, пояс, маленький нож на поясе, кожаные ножны и кошелек, в котором он носил всякую всячину, они занялись его персоной, причем у них оказалось куда больше практики или воображения, чем можно было ожидать. Начальник стражи шарил пальцем во рту Соклея, пока не нашел оболы, о которых тот и забыл.

— Оставь их себе, — сказал Соклей.

— Да как ты смеешь! — ответил тот. — Я не вор.

Может, он и не был вором, но из него вышел бы неплохой подручный палача.

Пощекотав соломинкой в ноздрях Соклея, стражник не извлек оттуда никаких изумрудов, зато вызвал приступ чихания. Потом залез прутиком в уши Соклея, затем заставил его нагнуться и проверил еще одно отверстие — не ранив родосца, но и не проявив большой осторожности.

Он также велел Соклею оттянуть крайнюю плоть, и, прежде чем стражнику пришли в голову еще какие-нибудь светлые идеи, торговец сказал:

— Дай мне помочиться в горшок — если я что-то там прячу, я это выплесну.

— Ммм… хорошо, — ответил стражник и, к огромному облегчению Соклея, отбросил в сторону еще один прутик. — Подними ноги, одну за другой, чтобы я мог убедиться, что у тебя нет ничего под пальцами.

Соклей повиновался со словами:

— И каковы шансы, что я мог приклеить изумруд к подошвам, особенно учитывая, что я вовсе не собирался идти сюда и подвергаться обыску?

— Сейчас мы это выясним, — заверил его стражник.

Напоследок прислужник Птолемея пустил в ход частый гребень, предназначенный для избавления от вшей и гнид, прочесав им волосы и бороду родосца. Так как волосы Соклея были волнистыми, а борода — курчавой и сам он не слишком тщательно их расчесывал, это оказалось так же больно, как все остальное, через что он прошел.

— Теперь доволен? — спросил Соклей, когда стражник отбросил гребень.

— Еще как доволен, — ответил тот. — Или у тебя и впрямь ничего нет, или ты на редкость изворотливый и скользкий ублюдок, не чета другим.

После этой громкой похвалы он и его товарищи позволили родосцу одеться. Соклей едва успел натянуть через голову хитон, как другая группа стражников, направлявшаяся в сторону андрона, провела мимо дверей Менедема. Соклею было совсем не жалко двоюродного брата, который выглядел точно таким же затюканным, как и он сам. Зато теперь волосы Менедема были тщательно причесаны.

Когда обоих родосцев отвели обратно в андрон, Птолемей рявкнул:

— Ну?

— Никаких изумрудов, господин, — хором ответили те, что обыскивали Менедема; а те, что обыскивали Соклея, кивнули.

— Должны ли мы также перерыть их судно, как предложил этот парень? — спросил властителя Египта один из стражников.

Птолемей немного подумал и покачал головой.

— Нет смысла. Там слишком много мест, где можно спрятать такие маленькие штуки, и вы найдете камни, только если вам случайно повезет.

Он сердито посмотрел на двух родосцев.

— Я не уверен, что вы говорите правду, отнюдь не уверен. Но я не могу доказать, что вы лжете, поэтому собираюсь вас отпустить: раньше вы хорошо мне послужили.

— Спасибо, господин, — ответил Соклей, прежде чем Менедем успел выпалить что-нибудь, что могло бы навлечь на них новые неприятности.

— Скорее всего, не за что, — ответил правитель Египта. — Скорее всего.

Он резко указал большим пальцем на дверь.

— А теперь убирайтесь и впредь не давайте мне повод вызвать вас снова!

— Да, господин, — сказал Соклей. — Спасибо еще раз, господин.

Он поспешил прочь из андрона, Менедем — за ним.

Только очутившись на улице, Соклей наконец остановился, чтобы облегченно вздохнуть.

— Много добрых пожеланий Дионису, — сказал Менедем.

— Да, он сделал все, чтобы нас очернить, — согласился Соклей. — Завтра утром с первыми лучами солнца двинемся домой.

— О? — спросил Менедем. — Это почему?

— По двум причинам. — Соклей огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто не обращает на них внимания, и поднял вверх большой палец. — Во-первых, хотя Птолемей и не нашел бы на «Афродите» контрабандных изумрудов, он обнаружил бы там счетные книги, в которых о них говорится. А во-вторых, — он поднял указательный палец, — Птолемей запросто может задержать нас здесь до тех пор, пока не пошлет кого-нибудь на Кеос или даже на Эгину. Ты хочешь так рисковать?

— Теперь, когда ты мне все объяснил, уже не хочу, — ответил Менедем.

— Вот и прекрасно. Я тоже.

— Но вообще-то мы купили изумруды на Родосе, — заявил Менедем, — а не в землях, находящихся под властью Птолемея. Чтобы получить камни, мы не нарушили ни одного из его законов. Не вижу причины, по которой он мог бы нас осудить.

— Он — правитель Египта, богатейший человек в мире, один из четырех или пяти самых могущественных людей на свете, — заметил Соклей. — И ему не нужны причины. Он может делать все, что захочет. Именно это и есть настоящее могущество. Если бы Птолемей поймал нас на лжи… — Соклей содрогнулся. — И мы провозили камни через Кос, поэтому на что поспорим, что он повернул бы законы не в нашу пользу?

Его двоюродный брат скорчил кислую мину.

— Ты, вероятно, прав. Нет, ты наверняка прав. Очень хорошо, почтеннейший… ты меня убедил. Мы отплываем завтра утром.

— Отлично, — сказал Соклей.

Менедем засмеялся.

— Кроме того, мне бы хотелось умыкнуть тебя прежде, чем Птолемей укоротит тебя на голову за то, что ты прилюдно назвал его дураком. Ты видел, как он вытаращил глаза?

— Я свободный эллин, клянусь богами, — проговорил Соклей. — Если Птолемей не привык слышать откровенные речи, тем хуже для него.

— Но поскольку, как ты справедливо заметил, он один из самых могущественных в мире людей, то хуже может быть для того, кто говорит откровенно, — ответил Менедем, и Соклей не смог ничего возразить.

Братья уже почти добрались до «Афродиты», когда их вдруг кто-то окликнул. Соклей вздрогнул: уж не решил ли Птолемей все-таки расправиться с ними? Но, оглянувшись через плечо, он узнал человека, который махал им рукой.

— Радуйся, Пиксодар, — сказал Соклей. — Чем мы можем тебе служить?

— Радуйтесь, оба, — ответил торговец шелком. — Когда я услышал, что вы вернулись на Кос, я подумал, что это дар самих богов. У вас еще осталась пурпурная краска?