Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 14

Чиффинч, желая своими глазами убедиться в столь высокопревозносимой красоте Алисы, ездил нарочно для того в графство Дерби и пришел в восхищение, со вниманием рассмотрев в Ливерпуле на протяжении двухчасовой службы в протестантской часовне, где ему совершенно нечего было делать, все достоинства прекрасной пуританки. Он пришел к заключению, что за всю свою жизнь не видел более очаровательной девушки. Убедившись, таким образом, в истине сказанного ему прежде, Чиффинч поспешил в гостиницу, куда должен был прийти Кристиан с племянницей, и с такой полной уверенностью в будущем успехе, какой ему еще никогда не приходилось испытывать, нетерпеливо ожидал их, готовясь с почетом встретить и роскошно угостить, что, по его разумению, должно было произвести выгодное впечатление на деревенскую простушку. Поэтому он был несколько удивлен, встретив с Кристианом Джулиана Певерила вместо Алисы Бриджнорт, с которой он надеялся в тот вечер познакомиться. Поистине жестокое разочарование, ибо он согласился преодолеть свою лень и отправиться в столь далекое путешествие единственно ради того, чтобы подвергнуть суду своего изысканного вкуса красоту Алисы, которой рассыпался в похвалах ее дядя, и решить, достойна ли эта жертва участи, ей уготованной.

На коротком совещании достойных сообщников решено было просто украсть у Джулиана письма графини, ибо Чиффинч наотрез отказывался участвовать в его аресте, опасаясь, что такой поступок не будет одобрен его господином.

У Кристиана тоже были свои причины отказаться от столь решительного шага. Прежде всего, это вряд ли понравилось бы Бриджнорту, а сердить его теперь было совсем некстати; затем, в этом не было особой необходимости, ибо письма графини были гораздо важнее личности Джулиана; и, наконец, это было излишним и потому, что Джулиан был на пути к замку своего отца, где его, конечно, все равно задержат вместе с другими подозрительными лицами, поименованными в выданном Топэму предписании и доносе его бесчестных приятелей. Поэтому, отказавшись от какого-либо насилия, Кристиан начал так дружески с Джулианом обходиться, что, казалось, предостерегал его от других, и тем отвел от себя всяческое подозрение в краже писем, а украдены они были очень просто — в вино Певерила подмешали сильнодействующее сонное снадобье, и под его влиянием Джулиан уснул так крепко, что сообщникам без труда удалось осуществить свою затею.

Происшествия последующих дней уже известны читателю. Чиффинч отправился с добычей в Лондон, чтобы как можно скорее доставить пакет герцогу Бакингему, а Кристиан поехал в Моултрэсси-Холл за Алисой, чтобы увезти ее в Лондон, где его сообщник с нетерпением ждал новой встречи с ней.

Прощаясь с Бриджнортом, Кристиан пустил в ход все свое красноречие, дабы убедить майора остаться в Моултрэсси-Холле. Он даже преступил пределы осторожности и своей настойчивостью возбудил у отца Алисы какие-то смутные подозрения, которые оказалось трудно усыпить. Эти подозрения заставили Бриджнорта последовать за своим шурином в Лондон, и читатель уже знает, с каким искусством уговорил Кристиан отца не вмешиваться в судьбу его дочери, а тем самым и в козни ее так неудачно выбранного опекуна. И все же, в глубокой задумчивости шагая по улицам, Кристиан видел все многочисленные опасности, подстерегавшие его на пути осуществления этого замысла; капли пота скатывались с его лба, когда оп вспоминал о самонадеянном легкомыслии и непостоянстве Бакингема, о ветрености и невоздержанности Чиффинча, о подозрительности умного, но мрачного и нетерпимого Бриджнорта.

«Если бы все мои орудия, — думал он, — могли действовать слаженно и ровно, как легко было бы преодолеть все препятствия! Но с помощниками столь слабыми и ненадежными я должен каждый день и каждый час со страхом ждать, что падение одной опоры разрушит все здание и я буду погребен под его развалинами. Впрочем… если бы у этих людей не было слабостей, на которые я сетую, как сумел бы я приобрести над ними такую власть, как сделал бы их послушным орудием в моих руках даже тогда, когда они как будто проявляют собственную волю? Наши фанатики правы, утверждая, что все на свете к лучшему».

Читателю может показаться странным, что среди всех размышлений Кристиану ни разу и в голову не пришло, что добродетель его племянницы окажется той мелью, на которой потерпит крушение корабль его надежд. Но ведь он был отъявленный негодяй, закоренелый развратник, а потому не верил в добродетель прекрасного пола.

Глава XXX

Карл (пишет Драйден) обладал

                                      короной,

Но не был выдающейся персоной.

Зато не изменял друзьям своим

И на пирушках был незаменим!

Лондон, великое средоточие всевозможных интриг и козней, привлек теперь на свои темные и туманные улицы большую часть уже известных нам лиц.

Джулиан Певерил среди других dramatis personae [65] тоже приехал туда и остановился в одной из маленьких гостиниц предместья. Он считал необходимым скрываться до тех пор, пока тайно не повидается с друзьями, которые более других могли бы помочь его родителям и графине в их неопределенном и опасном положении. Самым могущественным из этих друзей был герцог Ормонд, чья верная служба, высокое звание и всеми признанные достоинства и добродетели еще сохраняли ему некоторую силу при дворе, хотя считалось, что он у короля в немилости. Сам Карл так смущался и терялся в присутствии этого верного и благородного слуги своего отца, что Бакингем однажды дерзнул спросить: герцог ли Ормонд в немилости у короля, или его величество потеряло расположение герцога? Но Джулиану не повезло: ему не удалось воспользоваться ни советом, ни помощью этого выдающегося человека. Его светлости герцога Ормопда в Лондоне в это время не было.

Кроме письма к герцогу Ормонду, графиня больше всего беспокоилась о письме к капитану Барстоу (иезуиту, настоящее имя которого было Фенвик). Его можно было найти, или по крайней мере узнать о нем, в доме некоего Мартина Кристала в Савойе. Туда-то и отправился Джулиан, как только выяснилось, что герцога Ормонда нет в городе. Он понимал, какой опасности подвергается, служа посредником между иезуитом и подозреваемой католичкой. Но, добровольно приняв грозившее ему опасностью поручение графини, он сделал это искренне, с намерением исполнить все так, как ей бы хотелось. Однако смутное чувство страха невольно овладело им, когда он очутился в лабиринте галерей и коридоров, ведущих в разные мрачные углы старинного здания под названием Савойя.