Михаил Громов - В небе и на земле

В полтора года его подседлали. К седлу его приучали осторожно, с тем, чтобы новые ощущения (не очень приятные, надо думать!) не вызвали бы у него бурю протеста. При объездке молодых лошадей это часто случается. Я считаю, что человек должен это делать так, чтобы не травмировать психику животного и не вызывать у него неприятных ассоциаций в будущем. В течение нескольких дней я расхаживал с ним рядом, приучая его к правильной реакции на повод. Когда жена осторожно села на него, он воспринял это, как норму, как хорошо объезженная лошадь. Поездив минут пять, жена слезла с жеребёнка, огладила его, дала кусочек сахара и… дальше всё пошло очень просто.

К одному году и 10 месяцам он, не задумываясь, прыгал под всадником - мастером спорта Куликовской - любые конкурные препятствия. Первые же его выступления вылились в блестящий фурор, но… кто бы мог подумать, что даже хорошее может быть воспринято патологически? Видимо, воспитание Васи было передано отцом в неподходящие руки!

А вот что произошло у Лысенко. Выслушав меня, он позвонил в секретариат Г.М.Маленкова (Маленков Георгий Максимилианович (1902-1988) - государственный деятель, в описываемый период - заместитель председателя Совета Министров СССР, курировавший вопросы сельского хозяйства.), но того не оказалось на месте. Тогда Лысенко передал по телефону: «Скажите товарищу Маленкову, что Громов в своём деле прав, а его противники - консерваторы». Но он не знал, кто эти консерваторы (я ему не сказал). А когда он это узнал, то отказался от дальнейшего участия. Но, к счастью, всё стало на свои места. Тем более что Вася, после свидания с Климентом Ефремовичем, снова созвал Федерацию конного спорта СССР, на которой при мне объявил всем: «Михаил Михайлович оказался прав, а мы - неправы».

После этого все участвовавшие до этого в моём обвинении стали снова любезны со мной, ласково здоровались, как ни в чём не бывало.

Но осадок от всего этого оставил глубокий след в моём сознании и лежит тяжёлым бременем неизгладимо.

ОБ ОХОТЕ И ПРИРОДЕ

Я задумался: а стоит ли вообще писать о таком атавистическом увлечении, которое не всем современным людям понятно. Люди, выросшие (иногда поколениями) в городе, вообще не представляют себе, что это занятие может быть страстью, увлечением. Я знаю, например, что на вопрос: «Любите ли Вы собирать грибы?» некоторые совершенно равнодушно отвечают: «Нет, никогда их не собирал и не собираюсь этим заниматься». А ведь есть и другие, у которых при виде коричневой шляпки в траве вспыхивает радостно-волнующее чувство, которое порой невозможно выразить словами.

А кто же не знает, что собирать землянику, раздвигая душистую, свежую, цветистую траву руками и видя усеянное зрелой ягодой местечко, - не только удовольствие, а радость жизни?! Что может быть волшебней запаха земляники?! Кто может отрицать это? Когда понюхаешь только что набранную землянику, то кажется, что нет на свете и не может быть лучше запаха. Чудо свежести и услады ароматом! Я помню и сейчас, как, набрав целую кринку земляники на полянке возле молодого березняка, сам не зная почему прилег в пахучей траве на спину и смотрел в синее небо, по которому плыли ранние небольшие кучевые облака; слушал, как трещат кузнечики. А иногда надо мной порхали бабочки и мне тогда ничего не хотелось - я был в упоении. Я вспомнил этот случай по ассоциации. Когда я был уже взрослым, один музыкальный педагог мне рассказал, что П.И.Чайковский, лёжа как-то в траве и глядя в небо, почувствовал вдохновение и написал «Романс для фортепьяно фа-минор, сочинение 5-е», посвященный Дезире Арто (он был в неё влюблён).

А кто же не собирал лесной малины, припрятав в землю кринку деревенского молока? О, люди города, за праздничным столом, в табачном дыму так много высказывающие пожеланий здоровья и счастья! Ведь не говоря о силе впечатлений и смене настроений, наблюдение за живой природой, изучение её живого мира обогащает душу, развивает ум, повышает интеллект. А какие волнующие настроения - манящие, зовущие, томящие неразделённостью чувства?!

Несмотря на разные мнения, я решил всё же написать о своём отношении к охоте и участии в ней, тем более что «из песни слова не выкинешь» - книга-то озаглавлена «На земле и в небе», а мне часто приходилось охотиться «на земле». Думаю, что эти занятия и увлечения, если не многое, то всё же кое-что раскрывают в психологическом облике людей и, разумеется, оставляют в нём след творческой мысли. Поэтому я и написал эту главу.

Давайте вспомним И.С.Тургенева, его «Записки охотника». Если читатель внимательно прочитал главу о моём детстве, то он вспомнит, что ружьецо я получил в руки уже в семь лет. Это было начало, породившее страсть. Я начну не с самого интересного для малосведущего в этой страсти.

Лет 17-18-ти я как-то ненадолго, всего на 2-3 дня, навестил своё родное Терёбино, прихватив с собой своё малокалиберное ружьецо. Собираясь домой, я уложил вещи, смазал и упаковал ружьё и пошёл проститься с родными местами природы. Обходя рощу, что недалеко от дома, я увидел с высокого обрыва, сквозь кустарник, сидевшего на речке селезня, который меня не заметил. Что делать? Разные люди в этом случае поступили бы по-разному: один, не утруждая себя ничем, взглянул и прошёл бы мимо дальше, не обратив внимания вообще; другой - вспугнул бы птицу… А я? Конечно же, я не мог пройти мимо… Во мне вспыхнула страсть, аж «мурашки» пошли по телу.

Я неслышно удалился. Прибежал домой. Распаковал ружьё, протёр масло (иначе не будет точности в выстреле). Вернулся. Подкрался. Селезень продолжал сидеть… Выстрел - и удача… Вернулся домой, вычистил и смазал ружьё, снова его запаковал.

Страсть непреодолима. Уж если я загорелся страстью, то не только не поленюсь, но и преодолею что угодно с великим терпением и настойчивостью. Но при этом строгость к себе, контроль, анализ своих поступков всегда со мной, кроме одной страсти, которая «законов всех сильней». Но это просто к слову.

Но настоящая охота началась для меня примерно с 1935 года, когда я встретился с одним блестящим охотником, изумительным стрелком, большим, едва ли не уникальным знатоком охотничьего оружия - Вячеславом Константиновичем Радченко. Он-то меня и соблазнил поехать вместе с ним на охоту. Он был в то время начальником охотничьего хозяйства, поэтому места охоты ему были хорошо известны. Эти выезды оставили во мне неизгладимое впечатление. Только настоящему охотнику доступны и понятны чувства предвкушения при сборе на охоту накануне отъезда. Это предвкушение очень похоже на вдохновение.

В те времена дорога на Переславль-Залесский (город в Ярославской области.) была покрыта булыжником и до того избита, что ехать на автомобиле можно было лишь со скоростью не более 30-40 км/час. До Загорска природа не привлекала особого внимания. Разве лишь перед самым городком она ласкала наш взор. Проезжая это историческое место, невольно чувствуешь, как волнуют события, связанные с давно ушедшем временем.