Георг Борн - Евгения, или Тайны французского двора. Том 2

— Смотрите туда, — отвечал второй тихо, взяв своего спутника за руку, — эта дама в дорогом бальном наряде с бриллиантовым крестом на груди, закрытой дорогим кружевом, должна быть императрица…

— А камергер в древнефранцузском костюме, в напудренном парике и с саблей на боку — Бачиоки; он разговаривает с Евгенией.

— И даже очень интимно.

— Они строят новые планы.

— Тише, может быть, услышим что-нибудь из их разговора.

— Ты прав, это он.

Оба черных рыцаря замолчали. Евгения и Бачиоки приблизились.

— Это, вероятно, ошибка, господин государственный казначей…

— Можете поверить моим словам! Генерал Олимпио Агуадо здесь, между масками. Я его видел и узнал. Он с ног до головы одет в черное.

— Он здесь? Невозможно! — прошептала Евгения. — Но как вы узнали его под маской?

— По его шпаге, — отвечал Бачиоки.

— Это очень странно!

— И однако для меня несомненно.

— Говорите откровенно, граф.

— Несколько часов тому назад я получил письмо…

— От Олимпио?

Бачиоки, камергер времен Людовика, пожал плечами.

— Напрасно искал я подписи под этим письмом…

— Очень таинственно. Каково его содержание?

— Приглашение явиться на этот маскарад не с легкой шпагой, но, если мне дорога жизнь, с офицерской саблей.

— Что означает этот вызов?

— Не что другое, как только то, что черный рыцарь, на боку которого я заметил офицерскую саблю, назначил мне здесь дуэль!

— Дуэль? Здесь, в парке Сен-Клу, на глазах императора?

— Вы знаете дона Агуадо!

— Вы правы, граф, я знаю этого неуязвимого, смелого врага нашего дела…

— Тогда вы поверите моим словам.

— На что вы решились?

— Жду вашего приказания!

Евгения задумалась на минуту. Если бы бархатная полумаска не скрывала ее лица, то можно было бы заметить выражение бесконечной ненависти и вместе с тем чувство бессилия. Глаза ее сверкали, маленькие рук» судорожно сжимались.

— Вы заменили шпагу саблей? — спросила она.

— Да, на всякий случай.

— А другие меры приняты?

— До сих пор еще нет.

— Вы хотите напомнить мне их бесполезность в отношении дона Олимпио.

— Я не хотел бы ничего предпринимать здесь.

— Есть ли поблизости верные люди?

— Только дворцовая стража. Около ста пятидесяти зуавов.

— Выберите из них двадцать самых решительных, держите их поблизости, и как только черный рыцарь неприязненно встретит вас, пусть они бросятся на него, — сказала Евгения тихо, и в ее голосе слышалось беспокойство, он дрожал.

— Но волнение? — заметил Бачиоки.

— Пусть зуавы будут не при вас, а при мне. Я сама позабочусь обо всем.

Бачиоки откланялся императрице, которая подошла к герцогине Боссано; обе дамы направились к дворцовой террасе и остановились здесь, непринужденно болтая о похождениях масок.

Праздник был в полном разгаре, когда оба черных рыцаря, оставя незаметно тень каштанов, расстались.

В залах наслаждались вином, предавались удовольствиям. Маленькая, прелестная графиня д'Э в костюме восхитительного пажа постоянно смеялась и веселилась, бегая под руку с генералом Кастельно; это была одна из придворных дам, которая вся отдавалась увеселениям.

Кастельно, видимо, был очень доволен пленительной девушкой в платье пажа и смотрел с возрастающей страстью на свою обворожительную спутницу, которая, будучи уже довольно возбуждена, охотно следовала за ним.

Генерал провел прекрасную графиню через шумную толпу масок к отдаленным, темным дорожкам парка; здесь он мог привлечь к себе прекрасное создание и с небольшим трудом снять с него полумаску, чтобы было удобно приникнуть к пылающим губам.

Прелестная придворная дама вначале сопротивлялась страстному ухаживанию генерала, однако он скоро ее победил и исполнил ее тайное желание, покрывая ее лицо поцелуями и прижимая ее обворожительный стан к своей груди. Для того она и выбрала такую маску, которая так подчеркивала ее красоту.

Но мы не должны останавливаться на этой счастливой паре — таких было много в обширном парке Сен-Клу. К сожалению, мы не можем знать, до чего простиралась смелость генерала и уступки прекрасной графини, потому что во время объятий этой пары в двух местах парка совершались другие события, свидетелями которых мы должны быть. Страсть и увлечение избрали себе более темные места парка, на других текла кровь.

Лобзание и стук сабель…

Действительно, романтичность и самые невероятные приключения; едва ли найдется высшая степень наслаждения, чем представленные на праздниках в Сен-Клу увлечения и порывы страстей.

Дух преступления парил над замком Сен-Клу.

Бачиоки, камергер в кружевах a la Louis XIV, с точностью исполнил приказание императрицы. Двадцать наиболее сильных и решительных зуавов стояли вблизи террасы, ожидая приказания. Это приказание должно было исходить от Евгении.

Черный рыцарь, которого Бачиоки видел в начале праздника, исчез бесследно. Когда несколько придворных вместе с государственным казначеем вошли в палатку, где разливалось шампанское, и стали опустошать бокалы и болтать о красивых масках, о черном рыцаре не было и речи.

Граф Бачиоки любил вино и красивых женщин. Поэтому, находясь под влиянием вина, он погнался за промелькнувшей мимо него сильфидой и отдалился от мужчин; он еще не успел разузнать, какая придворная красавица скрывалась под этой обольстительной маской. Та заманила его в глубину парка и, порхая подобно легкой бабочке, скрылась от него.

Бачиоки остановился, осматриваясь кругом в надежде увидеть ее где-нибудь в роще и поймать. Но вместо сильфиды перед ним выступил черный рыцарь, которого он прежде принял за Олимпио. Бачиоки хотел скрыться в кустах, но черный рыцарь с угрозой обнажил саблю, которая заблестела при свете луны.

Место это лежало вдали от террасы и оживленных дорожек.

— Ни с места, граф, — вскричал рыцарь. — Вы трусите?

— Что за шутка, — возразил Бачиоки, которому сделалось неловко.

— Вы получили мое письмо?

— Письмо без подписи? Но что все это значит?

— Это значит, что вы должны сейчас рассчитаться. Чаша переполнена! Вспомните о декабрьских ночах, вспомните про сеньору Долорес и о хитром обмане. Вспомните про графиню Борегар, про принца Камерата, про Габриэль и Маргариту Беланже. Защищайтесь! Вы должны искупить свои преступления.

Напрасно Бачиоки искал помощи вокруг себя. Разве императрица не прислала обещанную помощь?

— Вы добились того, что я посмеюсь над вами, — сказал Бачиоки, снимая свою маску; на его лице выразилась язвительная улыбка, но он был бледен, как белые цветы в роще. — Кто вы?