Павел Комарницкий - Мария, княгиня Ростовская

Все приобретённые лошади были розданы землепашцам под залог урожая. Получившие вожделённую животину, ростовские крестьяне плакали, обнимали и целовали лошадиные морды, все как один благословляя мудрую княгиню Марию и святого — так и говорили вслух — Кирилла.

От беспрестанных забот Мария высохла до прозрачности. Венецианское зеркало, подаренное Василько Константиновичем, уворовали монголы, но и без него Мария знала, что на лице у неё остались одни глаза. Так уже было однажды, давным-давно, в то первое счастливое лето, когда юная княгиня, совсем ещё девочка, только осваивала премудрости управления огромным княжьим хозяйством… Вот только глаза тогда были совсем, совсем другие. Счастьем светились тогда глаза.

В памяти беззвучно всплыло:

«Страшная я стала, Василько?»

«Ты самая красивая у меня»

«Да уж… Скажи, я сильно похудела, да?»

«Где? Как ты могла, без моего дозволения? А ну, показывай, где похудела-то?..»

Мария уронила перо и горько, безутешно разрыдалась. Свет мой, Василько, да как же это я и без тебя…

И снова всплыло в памяти:

«Ты знай, Василько. Знай наперёд. Без тебя я жить на свете не буду»

«Да минует нас чаша сия!»

Стиснув зубы, княгиня подавила рыдания. Не миновала та чаша. И жить дальше придётся.

— Вот он, великий хан!

Менгу разглядывал открывшуюся перед ним панораму города, щуря глаза. Ещё один город… Сколько же у этих урусов понастроено городов?

Всадники передовых летучих отрядов уже с гиканьем скакали вблизи стен, обкладывая город со всех сторон. У воротной башни метались возчики какого-то оплошавшего, отставшего от прочих обоза — ворота захлопнулись перед самым носом, дабы не допустить прорыва врага в город. С башни им уже бросали верёвки — Бог с ним, с добром, душу бы спасти. Если повезёт, и не словишь спиной вражью стрелу, так втянут купчину наверх…

— Пусть китаец ставит свои машины там и там! — Менгу указал нагайкой на места, где следовало поставить стенобитные машины. — Обстрел начать завтра. Ногану и Дэлгэру вести беспокоящий обстрел. Всем прочим отдыхать, готовиться к осаде!

— Ровней, ровней клади! А, язви тя, косорукие!

Князь Михаил наблюдал с крутого берега, как на пристани грузятся ладьи. Да, полсотни ладей сила немалая…

Как только пришла весть от боярина Фёдора, управлявшего от имени великого князя в Чернигове, Михаил Всеволодович тут же отдал приказ отрядить подмогу ратными людьми. Благо водный путь был открыт, Десна у Чернигова обычно вставала в середине ноября, Днепр же у стен Киева ещё позже.

Но не только ратные подкрепления следовало доставить в осаждённый город. Главное — вывезти людей, кои на стенах стоять не могут… Сожжённый город можно восстановить, были бы руки. А вот мёртвых уже не поднять.

— Ну, всё готово у нас, княже! — к Михаилу подошёл воевода лодейный Акинф. — Велишь отплывать?

— Сейчас Ростислав Михайлович подойти изволят, — усмехнулся Михаил. — Видать, с девкой какой любезничает напоследок. Ты там пригляди за ним, Акинф.

Ладейщик крякнул.

— Может, зря ты, княже? Опасно очень. Десна, это не Днепр, стрелы поганых с берега на берег…

— Потому и отправляю. — усмехнулся Михаил. — Своя кровь, и надёжа моя к тому же. Однако в таком вот деле и ясно станет — может парень князем быть, или токмо дунуть в горсть да к носу поднести.

— А вот и княжич наш, ясный сокол!

Ростислав спускался с горы лёгкой юношеской походкой, несмотря на тяжесть кольчуги, переливавшейся на нём серебряной чешуёй.

— Готов я, тато!

Акинф деликатно ухмыльнулся, но промолчал. Но не князь Михаил.

— Видел бы тебя Менгу-хан, задрожал бы и сбёг без оглядки. Как ещё кольчугу задом наперёд не одел впопыхах. Солому-то из башки убери!

Княжич покраснел, цапнул себя за кудри, вытянул оттуда пару довольно длинных соломин.

— Значит, так… — Михаил Всеволодович был суров. — Дядьку Акинфа в дороге слушай, как меня. Дуром башку не подставляй, но трусить не смей…

— Да тато!

— Молчи и слушай! В городе под начало Фёдора Олексича пойдёшь, куда поставит. Ежели город устоит, и отобьёте поганых, ждать там до моего появления, в Киев назад не рвись…

Михаил замолчал, и только тут Ростислав и Акинф заметили, как со дна глаз проглядывает у князя стылая тоска — точно донный лёд всплыл…

— А ежели НЕ устоит, тато? — наконец спросил Ростислав.

— А ежели не устоит… Очень тебя прошу, сынок — вернись. Живым и некалеченым. Так надо, Ростиша.

Ростислав невольно подобрался. Вот и кончилось детство да юность, пронеслось в голове. Вот оно, настоящее…

— Сделаем, тато. — тихо, серьёзно ответил он.

Пламя факелов освещало суровые лица, изборождённые морщинами, а у кого и шрамами — эти люди немало повидали на своём веку. Князь Миндовг обвёл глазами собравшихся. Вожди лесных кланов, князья литовские… Ещё совсем недавно каждой из них был сам по себе. В одиночку стояли ливы, латгалы, жемайты против немецких псов-крестоносцев, и не всегда, ох, не всегда удавалось им отстоять свои права… Приходилось откупаться тяжкой данью, но всем известно, что аппетиты святых отцов безграничны.

Миндовг поймал себя на мысли — а может, в чём-то правы немецкие проклятые святоши, утверждая, что пути богов неисповедимы… Ведь если бы не немецкое нашествие, не была бы сейчас Литва единой, собранной в мощный кулак для отпора любому врагу. Но разве кулак не может бить первым?

— Я собрал вас, славные господа, чтобы решить важный вопрос. До сих пор мы терпели притеснения со всех сторон. И от Полоцка, и от других русских князей, но более всего — от проклятых немецких псов-рыцарей. Но все вы знаете — воин, который только принимает удары на щит, не обнажая меча, не имеет шансов победить. И я говорю вам — хватит! Пора вынуть наш меч из ножен.

Миндовг выждал паузу.

— Как стало известно, в настоящее время в Смоленске нет князя. И есть люди, которые не против, чтобы мы вошли в город, обеспечив мир и порядок. Что скажете?

Вот теперь на лицах вождей проступило удивление, смешанное с растерянностью и опаской. Защищать сообща родные земли, это понятно. А вот воевать с Русью, на русской земле… Непривычно и страшно.

— Смоленск русский город, — подал голос коренастый вождь с седеющей гривой густых волос. — Это опасно.

— Не так уж, — усмехнулся Миндовг. — Момент очень удачный: земли Северо-Восточной Руси разорены дикими степняками, великий князь Георгий убит, и всё войско его уничтожено. Силы Олега Курского недостаточны для отпора, а у Александра, князя Новгородского, руки связаны немецким нашествием. Как вам известно, рыцари взяли Псков, и новгородцам теперь не до Смоленска. И князю Брячиславу тем более.