Александр Дюма - Королева Марго

Морвель молчал, и хотя стоял в полутемной части кабинета, проницательный глаз короля заметил, что он дрожал всем телом.

— Вам это не по нраву? — спросил король. — Ведь вы жестоко воевали с гугенотами?

Морвель упал на колени.

— Ваше величество, — пролепетал он, — поверьте, что…

— Верю, — продолжал король, пронизывая Морвеля своим взглядом, ставшим из тусклого сверкающим, — я верю, что в сражении при Монконтуре вам очень хотелось подстрелить адмирала, который сейчас вышел из этой комнаты; я верю, что тогда вы промахнулись и после этого перешли в армию к нашему брату, герцогу Анжуйскому; наконец, верю и тому, что из нее вы еще раз перебежали в армию принцев Конде, где и поступили на службу в отряд к господину де Сен-Фалю…

— О!..

— …храброму пикардийскому дворянину…

— Ваше величество! Не мучайте меня! — воскликнул Морвель.

— Он был прекрасный командир, — продолжал Карл; и по мере того как он говорил, выражение почти хищной жестокости все больше проявлялось на его лице, — и этот человек принял вас, как сына, приютил, одел, кормил.

Морвель тяжело вздохнул.

— Вы звали его своим отцом, — безжалостно продолжал Карл, — и, помнится, его сын, юный де Муи, питал к вам нежные дружеские чувства.

Морвель, стоя на коленях, все более сгибался под гнетом этих слов, а Карл стоял бесчувственный и неподвижный, как статуя, у которой живыми были только губы.

— Кстати, — продолжал король, — не вам ли герцог Гиз предназначал награду в десять тысяч экю, если вы убьете адмирала?

Убийца в ужасе склонился лбом до земли.

— И вот старого сеньора де Муи, вашего доброго отца, вы как-то сопровождали в разведке, когда он направлялся к Шевре. Он уронил кнут и спешился, чтобы его поднять. Вы оказались с ним наедине, вынули из седельной кобуры пистолет, и когда ваш добрый отец нагнулся, перебили ему хребет пулей; он был убит наповал, а вы, убедившись, что он мертв, удрали на лошади, которую он же вам и подарил.

Морвель не мог вымолвить ни слова, сраженный этим обвинением, верным во всех подробностях, а Карл опять принялся насвистывать так же музыкально все ту же охотничью песню. Выждав некоторое время Карл сказал:

— Вот что, господин убийца, у меня большое желание вас повесить.

— О ваше величество! — возопил Морвель.

— Молодой де Муи еще вчера молил меня об этом. Я даже не знал, что ему ответить, хотя просьба его вполне законна.

Морвель умоляюще сложил руки.

— Она тем более законна, что, как вы сказали сами, я отец народа, а я ответил вам на это, что я теперь примирился с гугенотами и они точно такие же мои дети, как и католики.

— Ваше величество, — вымолвил совсем упавший духом Морвель, — жизнь моя в ваших руках, делайте с ней что хотите.

— Верно! И по-моему, она не стоит ни гроша.

— Но неужели нет возможности искупить мою вину? — взмолился убийца.

— Не знаю. Во всяком случае, будь я на вашем месте…

— Ну, а если бы вы были на моем месте?.. — пролепетал Морвель, впиваясь глазами в губы короля.

— Думаю, что я нашел бы выход, — ответил Карл.

Морвель, опершись рукою о пол и привстав на одно колено, пристально смотрел на Карла, пытаясь понять, не смеется ли над ним король.

— Я, конечно, очень люблю молодого де Муи, — продолжал король, — но я очень люблю и моего кузена Гиза; и если бы он попросил меня даровать жизнь какому-нибудь человеку, а де Муи просил бы казнить того же человека, я был бы в крайнем затруднении. Однако по разным политическим и религиозным соображениям я должен был бы уступить желанию моего кузена Гиза, ибо де Муи хотя и очень храбрый командир, но все же мелок в сравнении с принцем Лотарингским.

Пока Карл говорил, Морвель мало-помалу приподнимался и как бы возвращался к жизни.

— Итак, в вашем крайне затруднительном положении вам было бы важно заслужить благоволение моего кузена Гиза; кстати, мне вспоминаются его вчерашние слова.

Морвель сделал шаг вперед.

— «Представьте себе, сир, — говорил Гиз, — каждый день в десять часов утра по улице Сен-Жермен-Л’Осеруа возвращается из Лувра мой заклятый враг, и я гляжу на него из дома моего бывшего наставника, каноника Пьера Пиля, сквозь зарешеченное окно в нижнем этаже. Каждый день я вижу, как идет мой враг, и каждый день я умоляю дьявола разверзнуть под ним землю».

— Не кажется ли вам, мэтр Морвель, — продолжал Карл, — что если бы вы оказались дьяволом или, по крайней мере, взяли бы на себя его роль хоть на минуту, то, может быть, вы и порадовали бы моего кузена Гиза?

На губах Морвеля, еще белых от испуга, появилась дьявольская усмешка, и он заговорил:

— Да, ваше величество, но не в моей власти разверзнуть землю.

— Однако вы, насколько я помню, разверзли ее для доброго Муи. На это вы мне скажете: да, но посредством пистолета… Он у вас не сохранился?

— Простите, ваше величество, но я стреляю из аркебузы лучше, чем из пистолета, — ответил разбойник, почти оправившись от страха.

— Пистолет или аркебуза, — сказал Карл, — не имеет значения. Я убежден, что мой кузен Гиз не станет придираться к мелочам.

— Но мне нужно очень надежное, хорошее ружье — быть может, придется стрелять с большого расстояния.

— В этой комнате десять аркебуз, — сказал король, — и я из каждой попадаю в золотой экю на сто пятьдесят шагов. Хотите, попробуйте любую.

— О ваше величество! С великим удовольствием! — воскликнул Морвель, направляясь к той, что была принесена сегодня утром и поставлена отдельно в угол.

— Нет, только не эту, — возразил король, — ее я оставляю для себя. На днях предстоит большая охота, где, я надеюсь, она мне послужит. Но любую другую можете взять.

Морвель снял со стены одну из аркебуз.

— Теперь, ваше величество, — кто же этот враг? — спросил убийца.

— Почем я знаю? — ответил Карл, уничтожая мерзавца презрительным взглядом.

— Хорошо, я спрошу у герцога Гиза, — пролепетал Морвель.

Король пожал плечами;

— Нечего его спрашивать — герцог Гиз вам не ответит. Разве дают ответы на подобные вопросы? Тому, кто хочет избегнуть виселицы, надо иметь смекалку.

— А как же я его узнаю?

— Говорят вам, что ежедневно он проходит мимо окна каноника.

— Перед этим окном проходит много народу. Может быть, ваше величество соблаговолит мне указать хоть какую-нибудь примету?

— О, это нетрудно. Например, завтра он понесет под мышкой портфель из красного сафьяна.

— Достаточно, ваше величество.

— У вас все та же лошадь, которую подарил вам де Муи и скачет так же хорошо?