Хэммонд Иннес - Проклятая шахта.Разгневанная гора

– Что они там делали?

– Полагаю, просто смотрели на вулкан. Они запарковались у ворот вашей виллы. Они-то и сказали мне о ее существовании. Моя маленькая машина не могла проехать по пеплу.

– Кто эти люди, Джина?

– Помните Джона Максвелла? – спросил я Сансевино.

Его глаза скользнули по моему лицу. В их прищуре я уловил настороженность. Он ничего не ответил, а только кивнул.

– Если это те двое, которых мы встретили в Помпеях, тогда это Джон Максвелл и Хильда Тучек.

– Хильда Тучек! – не без удивления воскликнул он, но сразу спохватился. – Нет… думаю, я не знаю ее. А вот Максвелла помню отлично.

Быстрота его реакции была поразительна.

– Ну что ж, коль скоро мы обречены на бездействие, предлагаю выпить!

Он распахнул дверь комнаты, где несколько минут назад мы встретились с ним один на один, но Джина вцепилась в его руку:

– Вальтер, ты что, собираешься сидеть сложа руки? Хочешь, чтобы нас засыпало? – В ее голосе звучал панический страх.

Сансевино пожал плечами:

– Скажи мне, что я должен сделать, и я сделаю. Сейчас тебе лучше всего выпить и успокоиться.

Он взял ее за руку, но она вырвалась:

– Ты хочешь, чтобы я умерла. Вот и все! – Ее глаза лихорадочно блестели. – Ты считаешь, что я знаю слишком…

– Замолчи! – И он снова покосился в мою сторону.

– Я не хочу умирать. Ты не можешь так поступить со мной. Мне нужно….

Он снова взял ее за руку и, видно, крепко ее стиснул, потому что она громко вскрикнула.

– Замолчи, слышишь? Тебе необходимо сделать, как обычно, укол. – Он поспешил налить ей коньяку. – Выпей и возьми себя в руки. А вам что предложить, мистер Хэкет? Коньяк?

Тот кивнул:

– Вы американец, мистер Ширер?

– Итальянец по рождению, американец по национальной принадлежности, – ответил Сансевино, протягивая ему бокал. – После войны я купил эту землю и занимаюсь виноделием. Выпьете коньяку, Фаррел?

– Да.

– А где вы жили в Штатах? – не унимался Хэкет.

– В Питтсбурге.

– Удивительно. Я ведь тоже из Питтсбурга. Вы помните забегаловку на Драво-стрит, более известную среди завсегдатаев как «У Морелли»?

– Не могу сказать с уверенностью.

– Обязательна сходите к «Морелли», когда в следующий раз будете в Питтсбурге. Потрясающие рубленые бифштексы. Я думал, все итальянцы непременно знают -«Морелли». И еще одно место. Как же оно называется? Вспомнил, «У Паглиани». Оно как раз внутри треугольника около Галф-Билдинг. Вы помните «Паглиани»?

– Содовой хотите?

– Да, налейте, пожалуйста. Так «Паглиани»… Там сейчас новый хозяин. Он переоборудовал помещение под танцы и…

– Скажите, мистер Хэкет, какой толщины был слой пепла возле виллы, когда вы сюда приехали?

– Пепел? О, думаю, в три или четыре дюйма, потому что я начерпал его в ботинки. – Он сделал большой глоток. – Как вы полагаете, это похоже на то, что случилось в Помпеях? Ведь там сначала выпало три дюйма пепла, после чего наступила пауза. А если извержение золы вдруг прекратится, я думаю, нам надо немедленно отсюда убираться. Трудно себе представить, как поведет себя вулкан.

Внезапно раздался стук в дверь.

– Это, наверное, они. – сказал Хэкет. – Они решили, раз я не вернулся, значит, добрался до виллы. Они предупредили меня, что тоже придут, если обстановка ухудшится.

Сансевино послал Роберто открыть дверь. Минутой позже две засыпанные пеплом фигуры переступили порог виллы. Это были Джон Максвелл и Хильда Тучек. Какое-то время они стояли молча, вглядываясь в лица присутствующих. Контраст между Джиной и Хильдой был поразителен. Джина не была обсыпана пеплом, но ее трясло, а глаза бегали, как у загнанного кролика. Хильда же была совершенно спокойна.

Сансевино направился к Максвеллу и, протягивая ему руку, сказал:

– Джон Максвелл, не так ли? Я – Вальтер Ширер. Максвелл кивнул и глянул в мою сторону. Он выглядел постаревшим и усталым.

– Вы помните, мы встречались в Фоггии, до того как Фаррел сбросил меня над Таццолой?

Максвелл кивнул.

– Проходите и выпейте чего-нибудь. Я бы вас не узнал в таком виде, если бы Хэкет не предупредил, что вы придете. – Вам коньяк?

– Спасибо.

Максвелл представил Хильду, а Сансевино повернулся ко мне:

– Может быть, вы приготовите им выпивку?

Было ясно, что он не даст мне возможности поговорить с Максвеллом наедине. Я колебался и уже склонялся к тому, чтобы выпалить: так, мол, и так, это вовсе не Ширер, а Сансевино, а то, за чем они охотятся, спрятано у меня в протезе. Сансевино стоял в сторонке, но так, что мог видеть всех находящихся в комнате. Одну руку он держал в кармане пиджака, и я знал, что там револьвер, который он взял с подставки для нот. Атмосфера в комнате раскалилась до предела и была чревата самыми тяжелыми последствиями. Я пошел к бару и испытал облегчение, услышав начавшийся разговор.

– Знаете, на днях ко мне приходил Алек Рис. Помните Риса, Максвелл? Он был с нами…

Сансевино заговорил, чтобы снять напряжение. Говорил он слишком быстро, причем называл Максвелла по фамилии, в то время как в Фоггии все звали его просто Мак.

Я наполнил бокалы, и тут опять заговорил Хэкет – конечно же о вулкане.

– Страшно подумать, что способна натворить эта гора. Во время извержения в 1631 году громадные камни летели на расстояние до пятнадцати миль, а один двадцатипятитонный упал на деревню Сомма. А всего за сто лет до этого вулкан считался потухшим. Его склоны были обильно покрыты растительностью, а скот пасся практически в кратере. Проснулся вулкан в начале XVIII века – тогда извержение длилось с мая по август и ощущалось даже в Милане.

Хэкет все говорил и говорил. Он был напичкан информацией о Везувии, почерпнутой из путеводителя, и это действовало мне на нервы. Все молчали, и вдруг Джина взорвалась:

– Боже, неужели вы не можете говорить ни о чем, кроме этой проклятой горы!

Хэкет обалдело посмотрел на нее.

– Извините, – сказал он. – Я не оценил должным образом ситуацию.

– Вы и не можете ее оценить, поскольку находитесь в помещении и не знаете, что делается снаружи. – Джипа была в ярости, главным образом потому, что не могла побороть собственный страх. – Теперь; прошу вас, помолчите. Все, что вы сейчас так ярко живописали, может произойти в любой момент. – Она повернулась к Роберто. – Иди и посмотри, что делается на улице, пожалуйста. Как только перестанет сыпаться пепел, мы должны немедленно убраться отсюда.

Роберто ушел и буквально через минуту вернулся, вытирая лицо грязной тряпкой, кашляя и чихая.

– Ну? – спросила Джина. Он покачал головой: