Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 11

Проникнув, таким образом, в парк, хотя и не удостоившись при этом особенно лестных слов или знаков почтения, Уэйленд и графиня, размышляя о предстоящих им испытаниях, очутились на широкой аллее, по обеим сторонам которой были выстроены часовые, вооруженные мечами и алебардами и разодетые в богатые ливреи с гербом графа Лестера, изображавшим медведя и палицу. Часовые стояли на расстоянии трех шагов друг от друга, образуя непрерывную цепь вдоль всей дороги, от входа в парк до моста.

Теперь, когда графиня впервые окинула взглядом замок с возвышающимися над ним величественными башнями, бесконечной линией стен, украшенных зубцами, башенками и площадками, увидела бессчетные развевающиеся в воздухе знамена, множество ярких шляп и колыхающихся перьев на террасах и галереях, все это великолепное и ослепительное зрелище, — сердце ее, не привыкшее к такой роскоши, словно замерло в груди, и она на мгновение спросила себя, чем заслужила право делить с Лестером власть над этим царственным великолепием. Но гордость и благородство устояли против слов, которые нашептывало отчаяние.

«Я отдала ему, — подумала она, — все, что может отдать женщина. Имя и добрую славу, руку и сердце я отдала властелину этого замка перед алтарем, и даже королева английская не смогла бы отдать больше. Он мой муж, я жена его; кого соединил бог, тех не может разлучить человек. Я буду смело отстаивать свое право, тем более смело, что была вынуждена явиться сюда незваной и беззащитной. Я хорошо знаю моего благородного Дадли! Он немножко рассердится за мое непослушание, но Эми заплачет, и Дадли простит ее».

Эти размышления были прерваны удивленным криком ее проводника Уэйленда, который внезапно почувствовал, что его крепко обхватили длинные, тонкие черные руки, принадлежащие кому-то, кто свалился с дуба на круп его лошади, вызвав крики и хохот часовых.

— Это или сам дьявол, или опять Флибертиджиббет! — вымолвил Уэйленд, прекратив свои тщетные попытки освободиться и сбросить с коня мальчишку, который вцепился в него. — Так вот какие желуди растут на кенилвортских дубах!

— Конечно, мистер Уэйленд, — ответил нежданный спутник, — есть и другие, которых такому старику без моей помощи не раскусить. Как бы ты проскочил мимо офицера вон там, у верхних ворот, если бы я не предупредил его, что наш главный фокусник должен прибыть вслед за нами? Вот я и жду тебя здесь, перебравшись на дерево с крыши повозки, и все наши там уже, наверно, с ума посходили, обнаружив мое исчезновение.

— Ну, тогда ты и впрямь дьявольское отродье, — сказал Уэйленд. — Я сдаюсь, чертенок, и буду во всем тебя слушаться. Но и ты будь так же милостив, как всемогущ.

Тем временем они достигли укрепленной башни на южном конце длинного моста, упомянутого выше; эта башня служила для защиты наружных ворот Кенилвортского замка.

В таких горестных обстоятельствах и в такой немногочисленной компании несчастная графиня Лестер впервые приблизилась к великолепной резиденции своего почти что царственного супруга.

Глава XXVI

М и л я г а. А у вас роль

льва переписана? Дайте,

пожалуйста, если есть, а то

я учу ужасно медленно.

П и г в а. Можешь сыграть и

без подготовки, тут делать

 нечего: только рычи, и все.

Когда графиня Лестер достигла внутренних ворот Кенилвортского замка, она увидела, что широкая арка, под которой возвышалась башня, охраняется удивительной стражей: на зубчатых стенах стояли гиганты с палицами, секирами и другим старинным оружием, изображающие воинов короля Артура — тех древних бриттов, которые, согласно романтическим легендам, были первыми владельцами замка, хотя история относит его возникновение лишь к эпохе Семи королевств. Некоторые из этих великанов были настоящие люди в масках и на котурнах; другие — просто чучела, сделанные из картона и холста; но благодаря тому, что они были расставлены между живыми стражами, а башня была значительной высоты, иллюзия создавалась полная. Но гигант привратник, который стоял внизу у ворот, не нуждался в искусственных средствах, чтобы внушить страх.. Огромный рост, атлетическое телосложение, могучие, мускулы и физическая сила позволяли ему изображать Колбранда, Эскапарта или любого другого сказочного великана, и чтобы стать ближе них к небу, он не нуждался в каблуках. Ноги этого сына Анака были обнажены выше колен, руки — до самых плеч; обут он был в сандалии с ремнями из алой кожи и бронзовыми застежками. Костюм его составляли плотно облегающий камзол из алого, тисненного золотом бархата и такие же короткие штаны; на плечи вместо плаща была наброшена черная медвежья шкура. Голова этого страшилища была непокрыта, если не считать головным убором косматые черные волосы, обрамляющие лицо с такими крупными, тупыми и грубыми чертами, какие часто бывают у людей чрезмерно высокого роста: они-то и породили, несмотря на ряд исключений, принятое у нас представление о гигантах, как о людях глупых и мрачных.

Этот грозный страж был соответствующим образом вооружен тяжелой дубинкой со стальными остриями. Одним словом, он являл собой превосходный образец тех великанов, которые фигурируют в каждом популярном романе, сказке или легенде из жизни странствующих рыцарей.

Однако вид у этого современного титана, когда Уэйленд Смит обратил на него внимание, был встревоженный и раздосадованный. Он то и дело присаживался на массивную каменную скамью, видимо поставленную здесь специально для него, затем снова вскакивал, принимался скрести свою огромную голову и расхаживал взад и вперед, словно томимый беспокойством и нетерпением. В то время как страж взволнованно шагал перед воротами, Уэйленд со скромным, хотя и независимым видом, правда не без некоторой опаски, собирался уже проехать мимо него под арку. Но великан остановил его громоподобным окриком: «Назад!», угрожающе поднял свою окованную сталью дубинку и ударил ею оземь перед самым носом лошади Уэйленда с такой силой, что засверкали искры, а под сводами раздался гул.

Уэйленд, воспользовавшись выдумкой Дикки, принялся объяснять, что он принадлежит к труппе актеров, где его присутствие необходимо, что он случайно отстал в пути, и прочее в том же роде. Но страж был неумолим. Он ворчал и бормотал сквозь зубы что-то маловразумительное и лишь время от времени, даже чересчур ясно, выпаливал категорический отказ пропустить их. Вот примерный образчик его речи:

— Что же теперь, господа мои? — бормотал он сквозь зубы. — Где шум, где суета… — Затем, обращаясь к Уэйленду: — Ты плут и не пройдешь!.. — И снова про себя: — Тут и шум, тут и суета… Нет, никогда мне не запомнить… Здесь… гм… гм… — И опять Уэйленду: — Прочь от ворот, или я размозжу тебе башку! — И вновь про себя: — Тут и… нет, никогда мне не справиться!..