Дмитрий Ленский - Хороша и дурна, и глупа и умна

    Падчерицын (равнодушно). Да... она-таки не не глупа.

    Алинской (с жаром). Не только не глупа -- умна как нельзя больше! Сколько веселости, любезности, остроты в ее разговоре! И вдобавок ко всему этому -- какое редкое сердце!

    Падчерицын (холодно). Да... она девка добрая.

    Алинской (с большим жаром). Помилуйте! Ну можно ли говорить так равнодушно о прелестнейшем творении, которое соединяет в себе все превосходные качества ума и души, все возможные добродетели: доброту, откровенность... да это ангел!

    Падчерицын. Ой, ой, ой, братец! Да ты что-то уж не путем раскипятился! Скажи, пожалуйста: то она тебе не годилась -- или просто сказать была для тебя и глупа и дурна; а то вдруг стала и хороша и умна... что за перемена такая?

    Алинской. Послушайте, Иван Григорьевич... вы друг покойного моего дядюшки, следовательно, и мой?

    Падчерицын. Разумеется, братец!

    Алинской. Итак, обещайте мне наперед не смеяться надо мной, а потом сделайте мне одолжение!

    Падчерицын. Какое, братец?

    Алинской. Пусть я покажусь вам сумасбродом, бесхарактерным, флюгером --всем, чем угодно, -- для меня все равно: где дело идет о счастье целой жизни, там самолюбие не у места... Ваша крестница мне чрезвычайно нравится. Я влюблен в нее, я хочу иметь ее своей женой и прошу вас, чтобы вы ее за меня посватали!

    Падчерицын. Как, братец, посватал? Опять? Вторично?

    Алинской. Да.

    Падчерицын. Это нельзя, братец! Она уже обещана другому; часа с два уж как и письмо отослано.

    Алинской. Что ж за беда! Этому другому также можно отказать, как и я было отказался.

    Падчерицын. Отец с матерью на это не согласятся.

    Алинской. А почему?

    Падчерицын. Потому что этот отказ может наделать тьму неприятностей моему куму. У него есть значительная тяжба, и, пожалуй, он этак лишится даже всего своего небольшого имения: ты не знаешь, братец, как опасно ссориться с властями!

    Алинской. Не знаю, да и знать не хочу, а скажу только, что если тут не встретится какого-нибудь препятствия, то я заранее прошу вас к себе на свадьбу. Сейчас пойду к Константину Прохоровичу и Степаниде Карловне: у меня есть средство склонить их на свою сторону.

    Падчерицын. Какое же это средство, братец?

    Алинской. Самое верное, против которого не устоит не только сын губернаторский, но даже и сам губернатор. До свиданья, Иван Григорьич... Как вы милы! Как я вам благодарен!

    Падчерицын. Да за что же, братец?

    Алинской. Да так... за все и про все... Я сию минуту к вам ворочусь. (Уходит налево.)

Явление XIX

    Падчерицын (один). Где видана такая любовь! Когда за него отдавали --он не брал; когда же отдаю! за другого -- он с руками отнимает!.. В наше время, кажется, таких штук не было; мы, бывало, братец, если н делали глупости, так делали их с умом.

                       Не так мы в старину живали,

                       Наш брат бывал на все удал;

                       Красавиц мы сортировали,

                       Но выбор нас не затруднял,

                       Бывало, девушку лишь встретишь

                       В шестнадцать иль в семнадцать лет,

                       Так в ту ж минуту и заметишь,

                       Годится в жены или нет.

Явление XX

Падчерицын, Константин Прохорович, Наденька и потом Алинской. Наденька с тарелкой земляники, Константин Прохорович с тарелкой персиков.

    Наденька. Уж вы не беспокойтесь, папенька. Я сама все сделаю.

    Константин Прохорович. Полно! Ну, где тебе одной успеть все сделать? (Перекладывает персики зелеными листьями.)

    Наденька. Да уж вам так не уложить! Вы посмотрите-ка на мою землянику -- точно египетская пирамида (ставит тарелку на стол.) Только бы не развалилась!

    Константин Прохорович. А ты прежде посмотри на мою работу -- так, я тебе говорю?

    Наденька. Ну, как вам угодно... а я пойду между тем сахар просею.

    Падчерицын (лаская Наденьку). Хозяйка, братец, хозяйка! Уж что и говорить!

    Наденька. А! Вы здесь, папенька крестный? А куда же девался Александр Иванович?

    Падчерицын. Он пошел потолковать с твоей матерью, и, кажется, о тебе.

    Наденька. Обо мне?

    Падчерицын. Да, о тебе... (Отводя ее в сторону.) И чтоб не вышло опять катавасии, то признайся мне, пожалуйста, Наденька... Ведь я твой крестный отец, и ты, братец, не должна ничего от меня скрывать -- не так ли, а?

    Наденька. Конечно!

    Падчерицын. Все ли ты бракуешь Алинского?

    Наденька (потупив глаза). Давеча он точно мне не понравился.

    Падчерицын. Давеча? Ну а теперь?

    Наденька. А теперь-то уж мне не нравится другой... Тот, которого ожидают.

    Падчерицын. Как же это так, братец?

    Наденька. Я, право, не знаю; может быть, от того, что он стал моим женихом и слово жених мне не нравится.

    Падчерицын. А! Да... понимаю!

В это время входит Алинской и остается в глубине театра.

   Но положим, братец, что Алинской тебе уж больше не жених, то не чувствуешь ли ты к нему этак... чего-нибудь, братец, знаешь чего-нибудь особенного?

    Константин Прохорович (вслушивается в их разговор, в сторону). Что?.. Что там такое?

    Наденька. Я, право, не знаю, папенька крестный. Когда я почувствую, я вам скажу... Да зачем вы у меня об этом спрашиваете?

    Падчерицын. Экая ты какая, братец! Затем, что он влюблен в тебя по уши, с ума от тебя сходит.

    Константин Прохорович (в сторону). Э! Нет, я не позволю!

    Наденька (Падчерицыну). Он влюблен в меня! В самом деле?

    Падчерицын. Это тебя удивляет?

    Наденька. Очень.

    Падчерицын. Это тебе неприятно?

    Наденька. О нет!.. Напротив!

    Алинской (подбегая к Падчерицыну). Что слышу?

    Наденька. Как, сударь! Вы были тут? Ах, как вы меня испугали!

    Алинской. Не пугайтесь! Я сию минуту от вашей матушки; она меня прощает и соглашается назвать своим зятем!

    Константин Прохорович (холодно). Жена моя глупо делает, я вам говорю; она должна знать, что уж теперь этому быть нельзя.

    Наденька. Неужели?

    Алинской. Ну, полноте, Константин Прохорович! Я предвидел это препятствие, о котором вы мне говорить хотите. Вы другому дали слово и, если его не сдержите, можете навлечь себе ту неприятность, от которого зависит все ваше имение, не так ли? Но я богат и когда женюсь на вашей дочери, то уж, без сомнения, как сын ваш, буду иметь право предложить вам половину своего состояния -- разделить его с вами!

    Наденька (Падчерицыну). Ах! Теперь-то уж я не стыжусь признаться, что люблю его всей душой! (Отцу с радостью.) Ну! Что же, папенька?

    Константин Прохорович. Мне очень жаль, моя милая, но я тебе говорю, я не могу согласиться... не могу быть обманщиком.

                       В кругу людей, я льститься смею,

                       Я уваженье заслужил,

                       Затем, что честию моею

                       Я целый век свой дорожил.

                       Пусть я имения лишуся,

                       Оно поправная беда;

                       Я без имения обойдуся,

                       Но уж без чести -- никогда!

    Алинской. Итак, обещание ваше Гремиславову...

    Константин Прохорович. Для меня священно, и я ни за что не изменю ему. Что делать, я вам говорю? У меня уж привычка такая: не давши слова крепись, а давши слово -- держись. Вот давеча, например, приди какой хочешь жених, а уж вам бы я не отказал.