Марина Райкина - Москва закулисная-2 : Тайны. Мистика. Любовь

— Что первое ты себе сказал, приступая к этой роли: «Сережа, не бойся показать ноги»?

Сергей Виноградов:

— Не помню, что я себе сказал, но потом понял, что главное — не бояться быть женщиной, не бояться быть сильной по-женски. Но я так и не узнал главного женского секрета — тайну женской иррациональности: почему она говорит одно, делает другое, а думает третье. Еще у Феллини была гениальная реклама женской логики: шикарная дама в авто подъезжает к перекрестку, нажимает правый поворот, а сама едет налево. Вот это для меня самое непонятное.

Репетируя, артист сжился со своей дамой из высшего общества до такой степени, что почувствовал, как ссорится с ней, постоянно выясняет отношения. Но скорее всего это можно отнести на счет неустойчивой актерской психики.

— А есть ли в жизни такая женщина или женщины, которые помогли тебе сделать Мадам яркой и сильной?

— Я не могу сказать, что бродил по улицам и следил за женщинами: как они ходят, как смотрят на мужчин. И в театре за артистками не наблюдал. В гримерной у меня под стеклом на столе лежала фотография Греты Гарбо. Это единственная, наверно, женщина, у которой я что-то украл для себя.

В последнее время мода на мужчин в женских ролях как-то уходит. Последнюю даму, да и то образца 1989 года, на сцену вывел Игорь Верник, сыгравший психиатра в спектакле МХАТа «Портрет».

Игорь Верник:

— Я очень любил эту роль. Хотя я не женщина и на удивление не гомосексуалист, я пытался постичь, что такое женская логика, и даже проверял это на своих знакомых.

Постижение носило классический характер — от внешнего образа. Артиста гримировали женские гримеры, что вызывало недовольство гримеров мужской половины. Верник осваивал женскую походку от бедра и уверяет, что с этого момента начиналась внутренняя перестройка на женскую сущность. Гримерши только подливали масла в огонь, приговаривая: «Тебе надо было родиться женщиной, Игорь. Ты, оказывается, прехорошенькая дамочка». По словам артиста, первой травмой в работе над этой ролью оказались колготки. Ему даже пришлось отказаться от любимых трусов семейного типа и перейти на обтягивающее белье. Во МХАТе ему сшили туфли сорок третьего размера, выдали черную комбинацию, клипсы, и когда Игорь Верник с третьего этажа бежал на сцену, то ловил на себе заинтересованные мужские взгляды.

— В гриме меня не узнавали. Я имел такой фривольный вид: накрашенные губы, серьги, белый халат слегка прикрывает глубокий вырез на платье… Я был кокетливый, но не развязный. Это сложно объяснить, но, может быть, в эти мгновения я чувствовал что-то женское. Самое интересное, что после спектакля у служебного подъезда меня стали ждать мужчины респектабельного вида — в длиннополых пальто, широких мягких шарфах и с утонченными манерами.

По задумке режиссера Козьменко-Делоне в финале Верник на глазах публики разоблачался и из кокетливой медички превращался в строгого мужчину во френче и сапогах. Таким решением был поражен автор пьесы, известный польский драматург Славомир Мрожек. Когда МХАТ играл «Портрет» в Варшаве, Мрожек пришел за кулисы специально познакомиться с артистом, который так лихо из персонажа мужского пола сделал женщину.

Мужчины в России всегда отличались желанием отнять у женщин лучшее. Но те, устав от наглости сильного пола, в долгу не остались. Женские претензии на мужской репертуар оказались куда сильнее и основательнее. Об этом — речь впереди.

Просто женщина и просто любит

У нее редкая русская фамилия. Ее не сразу узнают на улице, и даже когда она признается, что играет в театре и снимается в кино, сердитые тетеньки ей выговаривают: «Женщина, как не стыдно врать». Они никак не возьмут в толк, что непохожесть на артистку — лучший комплимент для нее. Людмила Иванова о себе говорит, что она

ПРОСТО ЖЕНЩИНА И ПРОСТО ЛЮБИТ

Придумать любовь и не умереть — Территория Ивановой — Просто женщина… — Физики не выносят мата лириков — Экспромты от актрисы

— Если честно, без кокетства, я — среднестатистическая.

— Особенно фамилия Иванова…

— Вот-вот. Подумываю о псевдониме. Я заметила, что у нас в театре, например, если кто-то что-то сделает (машину купит, дачу построит), то для всех это — предмет восхищения. А когда я купила машину, то сказали: «Вон, уже Иванова купила, и нам надо». Потом собаку завела: «Слушайте, уже Иванова завела собаку, значит, можно». «Иванова родила второго ребенка. Ой, а мы-то что, хуже?» Между прочим, это я многих уговорила рожать по второму разу, а некоторых — по первому. У меня хобби, знаете, какое? Я сватать люблю. У меня даже есть удачные пары — четыре, если не пять.

— Не дает вам покоя чужая свобода?

— Не дает. Мне вот кажется, что все должны по земле ходить парами, семьями, чтобы поддерживали друг друга и обеспечили тылы. Я вот такой человек. Мне вот хороший муж попался, надо, чтобы и другие чувствовали себя счастливыми.

— Хотелось бы уточнить — попался или сами выбрали?

— Не-ет. Я считаю, что браки создаются на небесах. Должна сказать, что когда я впервые увидела своего мужа, в тот же миг ощутила его предназначение. Вот и живем вместе, как в «Сказке о рыбаке и рыбке» — тридцать лет и три года.

— Только старик плохо кончил, если помните.

— Почему плохо? Он рыбку золотую поймал. Это старуха была ненасытная. А со мной такого не может произойти, потому что я — минималистка, в жизни могу довольствоваться немногим и лишнего мне не надо.

— Но вернемся к делу, то есть к вашей профессии. Вам не обидно, что вам все время дают роли среднестатистической тетеньки?

— Вот поэтому я пишу песни и книги.

— Очень прошу, ответьте сначала на предыдущий вопрос.

— Да я все время удивлялась: мне даже в молодости давали роли женщин старше меня. А уж как одну сыграла прилично, тут же другие посыпались. И никогда не давали ролей, которые, как мне кажется, адекватны моей индивидуальности. А я очень люблю роли деревенских женщин. И всегда хочу их сделать трогательными, смешными. Но — отыскать в роли тот момент, когда «из лягушки получилась царевна». Вот она живет, обычная, замученная бытом, и вдруг что-то случается в ее жизни. И такая любовь открывается, и глаза по-другому светятся. Даже если у нее нет любви по роли, я придумываю, что любовь есть. Это обязательно.

Например, у нас в «Современнике» шла комедия «Третье желание». Я играла с Валей Никулиным и Мишей Козаковым. Наша сценическая семья собралась и обсуждает третье желание, которое нашему сыну — Козакову — обещал выполнить волшебник. Спорят, кричат — что лучше попросить: машину, удачную командировку… И вот тут моя героиня вспоминает (это моя любимая сцена), что когда она была маленькой, она была влюблена в мальчика, который влюбился в ее подругу Марюшку. А полюбил он ее потому, что в саду у Марюшки груши росли вкуснее и больше. И эта пожилая женщина вдруг попросила, чтобы у нее в саду груши росли большие-пребольшие и чтобы этот мальчик вернулся. (Плачет.)

— Такая давняя роль, а у вас слезы.

— Это я ее заново проживаю. Что правда, то правда, самых главных ролей у меня не было. Но, слава Богу, я к этому спокойно относилась. Вот дали мне мою территорию, и я на ней плела «кружево». Я не хотела играть Анну Каренину или Джульетту. Какая ж я Джульетта.

— А как вы определяете территорию Ивановой?

— Ой, я считаю, что это большое поле, и в нем я люблю женщину-крестьянку, трудно и много работающую, какой моя бабушка была. Даже когда маленькая роль, можно сделать большую судьбу.

— А никогда не хотелось на это поле вывести другой персонаж — асоциальный: бандершу, спекулянтку? Помните, какая замечательная Нюрка-хлеборезка была у Волчек в спектакле «Вечно живые»? А то вас всё на постное тянет.

— Нет. Это не постное, моя дорогая. Вот в спектакле «Спешите делать добро» я играла милиционершу. Я человек сентиментальный, и эта роль мне трудно давалась.

— И где вы искали полицейскую жесткость?

— Да-а-а уж — тяжелый случай в моей жизни. Сейчас расскажу. Долгое время я была председателем месткома. Я вообще всегда занималась общественной работой. Была первым секретарем парторганизации. Только не надо смеяться: в нашем театре парторганизация, чтобы вы знали, состояла только из хороших артистов Ефремов, Табаков, Евстигнеев. Но дело не в этом, а в том, что, работая в месткоме, я хлопотала всем квартиры. Так вот. Одной молодой актрисе нужно было помочь с жилплощадью, и я ходила с ней по всем инстанциям вплоть до Верховного суда. И вот в этой организации в одном кабинете я увидела очень красивую женщину в сером стальном костюме и с таким же выражением глаз. (Иванова разыгрывает сцену в трех лицах.)

— Вы кто? (Металл в голосе.)

— Я истица.

— А я дочка истицы. (Пищит еле слышно.)

— А я председатель месткома.