Александр Артёмов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

520. ПРОВОДЫ

Я буду слушать, как ты спишь. А утромПораньше встану, чаю вскипячу,Сухие веки второпях напудрюИ к вороту петлицы примечу.

Ты будешь, как всегда: меня шутливо«Несносной хлопотуньей» обзовешь,Попросишь спичку. И неторопливоГазету над стаканом развернешь.

И час придет. Я встану, холодея,Скажу: «Фуфайку не забудь смотри».Ты тщательно поправишь портупеюИ выпрямишься. И пойдешь к двери.

И обернешься, может быть. И разомКо мне рванешься, за руки возьмешь.К виску прильнешь разгоряченным глазом.И ничего не скажешь. И уйдешь.

И если выбегу и задержусь в парадном,Не оборачивайся, милый, уходи.Ты будешь биться так же беспощадно,Как бьется сердце у меня в груди.

Ты будешь биться за Москву, за звезды,За нынешних и будущих детей.Не оборачивайся. Слишком поздно.И слез не видно на щеке моей.

Сентябрь 1939

521. ПОБУДКА

В шесть еще не светает. ОкноТемнотою лесною полно.Мир спокойствием напоен,И так сладостен утренний сон,Но я знаю, что в этот часТам, в Полтаве, побудка у васИ горнист, как ты говорил,«Зачинает зарю до зари».Ты встаешь, как пружина тугой,Ты бежишь и становишься в строй,И я вижу — равняется взвод,—Головы твоей поворот.Стынет темная полоса.Чуть: поблескивают пояса.Молодых чапаевцев стройНерушимой стоит стеной.И я тоже встаю, как ты,Без волненья и суеты,И колодезная водаОбжигает иглами льда.Выхожу в полутьме на крыльцо,Иней падает на лицо,И высокая, как всегда,Улыбается мне звезда.Может быть, в этот миг и тыЗамечаешь огонь звезды…Но устав строевой не прост,И, пожалуй, тебе не до звезд.Впрочем, нет: у тебя всегдаПламенеет на шлеме звезда.Я бегу через темный бор,Выбегаю на косогор,Под ногою скрипят снега,И немного скользит нога.И мне кажется — в этом лесуЯ депешу тебе несу,И мне верится — в этот мигТы услышишь условный крик.Как бы ни был мой путь далек,Я доставлю депешу в срок.Ведь земля под нами одна(Ничего, что она холодна),Ведь над нами небо одно(Ничего, что оно темно).Скоро встанет рассвет голубойНад тобою и надо мной.Мы с тобою в одном строю,Нам сражаться в одном бою,И равняемся мы на ходуНа одну и ту же звезду.Значит, незачем мне тужить,Значит, стоит дышать и жить.……………………………Я бегу по замерзшей тропеС теплой думою о тебе.

Декабрь 1939 Переделкино

522. НЕНАЙДЕННОМУ АДРЕСАТУ

Писать тебе. Писать всю ночь. И знать,Что голос мой тебе не очень нужен,Что день твой мал и до минут загруженИ некогда тебе стихи мои читать.

И все-таки писать. И думать — вероятно,Ты переехал, ты уже не там,И дом не тот, и улица не та,И мой конверт ко мне придет обратно,И буду почерк свой в тоске не узнавать,И, запинаясь, ставить знаки препинанья,И буквы обводить, и плакать от сознанья,Что не найду тебя.                                И все-таки опятьВесь день, всю ночь — пускай бесцельно это —Я не могу с тобой не говорить,Как не могу не думать и не жить,Как не могу не ожидать ответаВсегда, всю жизнь, не в силах променятьНи на какие сытые забавыГолодное, но радостное правоМечтать, надеяться и безнадежно ждать.

Истлеет лист. Умрут слова и даты.Но звезды, замыслы и бытие самоОстанутся, как вечное письмоТебе, ненайденному адресату.

Декабрь 1939

523. ПРИЕЗД

Состав, задыхаясь, под арку влетит,Навстречу рванутся и окна, и гомон,И холод, и хохот. И кто-то навзрыдЗаплачет. И всё это будет знакомо,Как в детстве, в горячке.Ведь так на родуНаписано мне по старинной примете —И то, что тебя я опять не найду,И то, что меня ты опять не встретишь.И лица. И спины. И яркий перрон.И кто-то толкает меня. ГромогласенГудок паровозный. И это не сон,Что нету тебя. И приезд мой напрасен.Клубясь и вращаясь, прокатит вокзал,Сверкание залов и темь коридоров.И площадь пуста. И фонарь, как запал,Мигнет, поджигая покинутый город.И площадь взлетит, как граната, гремя,И хлынут осколки разорванных улиц.…Кто-то с панели поднимет меняИ спросит заботливо:                        «Вы не споткнулись?»

Февраль 1940 Москва

524. ДЕТЯМ

Всё резче графика у глаз,Всё гуще проседи мазня,А дочь моя не родилась,И нету сына у меня.

И голос нежности моейЖужжит томительно и зло,Как шмель в оконное стеклоВ июльской духоте ночей.

И в темноте, проснувшись вдруг,Всей грудью чувствовать — вот тут —Затылка невесомый пухИ детских пальцев теплоту…

А утром — настежь! — окна в сад!И слушать в гомоне ветвейНевыдуманных мной детейВсамделишные голоса.

Июль 1940 Москва

525. ПОЭЗИЯ

(Из цикла «Стихи о завтрашних стихах»)

Пусть я стою, как прачка над лоханью,В пару, в поту до первых петухов.Я слышу близкое и страстное дыханьеЕще не напечатанных стихов.Поэзия — везде. Она торчит угламиВ цехах, в блокнотах, на клочках газет —Немеркнущее сдержанное пламя,Готовое рвануться и зажечь,Как молния, разящая до грома.Я верю силе трудовой руки,Что запретит декретом СовнаркомаПисать о родине бездарные стихи.

1940

526. Я ЖИВУ

Я живу без тебя,В неуютной квартире,Среди шумных соседей и облупленных стен,Я одна в этом плохо проветренном мире.Это быт. Это дом. А похоже на плен.Я взбираюсь под утро на подоконник,Прижимаюсь к стеклу и царапаю мел.Я старею — от слез, от свирепых бессонниц,От неконченых писем, стихов и новелл.Это трудно. Но всё это — только снится.Мир совсем не такой, если снять мишуру,Если вспомнить пронзенные солнцем ресницы.Ты со мной. Ты во мне. Я с тобой говорю.Ты меня не ругаешь за отсутствие пудры,За немодное платье, за мечты о тебе…Ты меня понимаешь, спокойный и мудрый(Не такой, как в Полтаве, а как был на Лабе),Улыбаются умные, добрые губы,Светло-русая прядь закрывает висок.Я тебя называю: «Аэро, любый…»Ты меня — полушепотом: «Еленок…»И становится мир и просторным и светлым.Ты мне волосы гладишь. Не во сне. Наяву.Мы стоим над обрывом. От холодного ветраТы меня защищаешь.Потому я живу.

15 января 1941 Ростов-Дон

527. ПОДАРОК

Человек…Беспредельно влюбленныйВ далекие горизонты…В туманные ночи и свежие утра,В росистые травы и нежные цветы,Во все моря света и облака,В молнии, громы и горячие споры,В стихи и краски всех радуг,В хорошие книги и в свою работу…

В. Марчихин.

Дарю тебе весь этот мир:Кипенье смрадное асфальта,Ручьев бегущее контральтоИ в небе ласточек пунктир.

И тучи цвета молока,И трепетание мембраны,И шеи динозавров — краны,Взнесенные под облака.

В акациях прозрачных сквер,Овал младенческих коленей,И напечатанные тениНа желто-розовом песке.

И корректуры первых книг,И первые раскаты грома,И первородный женский крикИз окон ближнего роддома…

Бери его! Он твой — весь мир!Клубок из боли и блаженства.Но будь к нему непримирим —Владей, корчуй и совершенствуй!

Июнь 1941

528. ПИСЬМО ДЕВУШКИ-ДОНОРА