Египетский дом - Алла Дубровская

другими банками сразу. Правда, его жена Венди и старый друг Уоррен Баффет были невысокого мнения о Джордже Буше, но, в конце концов, не им предстояло работать с президентом. И, как оказалось позднее, президент и министр финансов нашли общий язык и взаимопонимание довольно быстро. А вот сотрудникам казначейства понадобились некоторые усилия для того, чтобы сработаться с новым шефом. Государственные служащие, не спешащие на свои рабочие места, это вам не сотрудники Goldman Sachs готовые вкалывать по первому зову в любое время суток. Привыкшему именно к такому стилю, Полсону пришлось переманить часть своих людей с Уолл–стрит в Вашингтон. Это слегка обеспокоило менеджеров казначейства, почувствовавших приближение увольнений. Некоторые решили получше разузнать о новом боссе, расспросив его личного секретаря. Ответ был неутешительным:

– Ну, Хэнк чертовски умен. Вполне возможно, он самый умный человек из всех, с кем вам приходилось иметь дело. К тому же у него уникальная память. Фотографическая. Потом, он настоящий трудоголик и готов умереть на работе. Такого же отношения он ожидает от всех, кто с ним работает…

Опаздывающих на работу стало заметно меньше.

Стремился наладить контакт с подчиненными и Полсон. Вскоре после своего назначения, он пригласил человек пятнадцать из тех, на чью лояльность рассчитывал в будущем, к себе домой. Стоял душный субботний день. Где–то через час в дверь кабинета, где шла встреча, просунулась голова Венди Полсон:

– Может, я принесу холодной водички? – спросила она.

– Нет, спасибо, – ответил за всех Хэнк.

И когда Венди все–таки принесла поднос с кувшином холодной воды, никто из приглашенных так и не рискнул утолить жажду. Вообще, многие подмечали, что Полсон не особенно умел общаться с людьми более низкого социального статуса. Случалось, он их просто не замечал. Пользуясь общественным туалетом, он никогда не закрывал дверцу кабинки до конца. Присутствующие могли толковать это как им было угодно. В то же время Полсон был чрезвычайно неприхотлив и даже аскетичен в обиходе. Рассказывают, что однажды он приобрел дорогое новое пальто, не посоветовавшись с женой. Видимо, Венди отнеслась к такой трате денег с непониманием и осуждением, потому что на следующий день новое пальто было возвращено в магазин, а Хэнк отправился на работу в старом, которое носил лет десять. Не надо забывать, что в это время его состояние уже насчитывало сотни миллионов долларов. Это не было жадностью. В интересах дела Полсон мог оплатить своей кредитной картой аренду частного самолета, но ему и в голову не пришло бы такой самолет купить, хотя он мог это себе позволить, как, впрочем, и многое другое. Просто, став миллиардером, исключительно благодаря своим талантам и уму, он так и остался сыном фермера по воспитанию и убеждениям. Вполне возможно, что именно поэтому он быстро сошелся с президентом, у которого как–то не сложились личные отношения ни с Аланом Гринспеном, ни с Беном Бернанке107. В их присутствии Буш испытывал чувство сходное с комплексом неполноценности, в то время как Полсон сразу же показался ему «своим мужиком». Интересно, что и Полсон, в отличие от Гринспена и Баффета, был довольно высокого мнения о Буше–младшем, и на подтрунивания Уоррена неизменно отвечал: «Не забывай, что только он один из всех президентов закончил Гарвардскую школу бизнеса».

И Буш таки проявил огромную заинтересованность и достаточное понимание объяснений, даваемых Полсоном на их первой же встрече, когда речь зашла о большой вероятности скорого вступления страны в полосу кризиса. Особых знаний президенту тут не требовалось, поскольку цикличность экономических кризисов была очевидна, а вот секретарю казначейства и его команде предстояло решение довольно сложной задачи по определению области, в которой этот кризис мог начаться и принятию мер, если не по предотвращению, то по крайней мере, по смягчению его последствий. И хотя Полсону, с его тридцателетним опытом работы на Уолл–стрит, были хорошо известны зоны возрастающих рисков в банковском деле, он не смог предвидеть надвигающейся катастрофы на рынке недвижимости. Поэтому на его первой встрече с президентом речь шла о чем угодно, кроме ипотеки.

Между тем, кризис не заставил себя долго ждать108.

Несмотря на ранний час того августовского утра, в вашингтонском предместье, где жили Полсоны, было очень жарко. Вернувшийся с пробежки, покрытый потом Хэнк, собирался принять душ, когда Венди окрикнула его из спальни:

– Твой мобильник разрывается от звонков. Пожалуйста, ответь.

– Полшестого утра, – мгновенно пронеслось в голове Полсона. – Европейский или азиатский рынок…

Догадка подтвердилась. Взволнованный голос одного из его помощников сообщил о панике на европейской фондовой бирже.

– Да что у них там случилось?

– BNP Paribas109 приостановил работу трех хедж–фондов из–за нехватки ликвидности110. Похоже, они больше не могут определить цену наших ипотечных активов. Официального заявления еще не было, но в любом случае, это чертовски плохо для нас, Хэнк.

– А сколько там у них этих самых активов?

– Точно не могу сказать. Где–то на семьсот миллионов евро…

День обещал быть напряженным.

– Держи меня в курсе, – кратко подытожил Полсон. И, взглянув в зеркало, на покрытое испариной лицо, с усмешкой подумал: «В поте лица своего…в поте лица…». Тогда он даже не подозревал насколько был близок к предсказаниям господа Бога.

До открытия нью–йоркской биржи оставалось три с половиной часа. Немало не заботясь о раннем часе, Полсон обзвонил директоров главных банков Уолл–стрит. Он предпочитал личный контакт и новости из первых рук. Серьезность ситуации поняли все. Оставалось только внимательно следить за развитием событий.

– Может, наконец, помоешься и спустишься к завтраку? – прервала его раздумья Венди, гремевшая посудой на кухне.

– Так сегодня же четверг. Ты забыла? Бен ждет меня через час со своей овсянкой и апельсиновым соком в Федеральном резерве.

Они сразу нашли общий язык и прекрасно понимали друг друга: мужиковатый и мосластый Хэнк Полсон и изысканный бывший профессор экономики Принстонского университета Бен Бернанке. По обоюдному согласию было решено встречаться раз в неделю за завтраком для обсуждения общих проблем. Общие проблемы находились всегда, так что им было о чем поговорить.

В это утро Бернанке с гораздо большим спокойствием, чем его собеседник, встретил новость о падении котировок на европейской бирже.

– В свое время я достаточно много занимался причинами Великой депрессии, – собирая овсянку ложечкой с краев тарелки, он осторожно направлял ее в рот, стараясь не запачкать аккуратно подстриженную бороду, – и уверен, все дело в том, что тогдашнее правительство не рискнуло спасти гибнущие банки, предоставив им дешевые кредиты из средств Федерального резерва. Они решили экономить, и это был как раз тот случай, когда экономия погубила