О, как убийственно мы любим… - Тютчев Федор Иванович

Не позднее мая 1836

«И гроб опущен уж в могилу…»

И гроб опущен уж в могилу,И все столпилося вокруг…Толкутся, дышат через силу,Спирает грудь тлетворный дух…И над могилою раскрытой,В возглавии, где гроб стоит,Ученый пастор, сановитый,Речь погребальную гласит…Вещает бренность человечью,Грехопаденье, кровь Христа…И умною, пристойной речьюТолпа различно занята…А небо так нетленно-чисто,Так беспредельно над землей…И птицы реют голосистоВ воздушной бездне голубой…

Не позднее мая 1836

«Восток белел. Ладья катилась…»

Восток белел. Ладья катилась,Ветрило весело звучало, —Как опрокинутое небо,Под нами море трепетало…Восток алел. Она молилась,С чела откинув покрывало,Дышала на устах молитва,Во взорах небо ликовало…Восток вспылал. Она склонилась,Блестящая поникла выя, —И по младенческим ланитамСтруились капли огневые…

Не позднее мая 1836

«Как птичка, раннею зарей…»

Как птичка, раннею зарейМир, пробудившись, встрепенулся…Ах, лишь одной главы моейСон благодатный не коснулся!Хоть свежесть утренняя веетВ моих всклокоченных власах,На мне, я чую, тяготеетВчерашний зной, вчерашний прах!..О, как пронзительны и дики,Как ненавистны для меняСей шум, движенье, говор, крикиМладого, пламенного дня!..О, как лучи его багровы,Как жгут они мои глаза!..О ночь, ночь, где твои покровы,Твой тихий сумрак и роса!..Обломки старых поколений,Вы, пережившие свой век!Как ваших жалоб, ваших пенейНеправый праведен упрек!Как грустно полусонной тенью,С изнеможением в кости,Навстречу солнцу и движеньюЗа новым племенем брести!..

Не позднее мая 1836

«Душа моя – Элизиум теней…»

Душа моя – Элизиум теней,Теней безмолвных, светлых и прекрасных,Ни помыслам годины буйной сей,Ни радостям, ни горю не причастных.Душа моя – Элизиум теней,Что общего меж жизнью и тобою!Меж вами, призраки минувших, лучших                                                дней,И сей бесчувственной толпою?..

Не позднее мая 1836

«Над виноградными холмами…»

Над виноградными холмамиПлывут златые облака.Внизу зелеными волнамиШумит померкшая река.Взор постепенно из долины,Подъемлясь, всходит к высотамИ видит на краю вершиныКруглообразный светлый храм.Там, в горнем неземном жилище,Где смертной жизни места нет,И легче, и пустынно-чищеСтруя воздушная течет.Туда взлетая, звук немеет…Лишь жизнь природы там слышна,И нечто праздничное веет,Как дней воскресных тишина.

Не позднее мая 1836

«Там, где горы, убегая…»

Там, где горы, убегая,В светлой тянутся дали,Пресловутого ДунаяЛьются вечные струи…Там-то, бают, в стары годы,По лазуревым ночам,Фей вилися хороводыПод водой и по водам;Месяц слушал, волны пели,И, навесясь с гор крутых,Замки рыцарей гляделиС сладким ужасом на них.И лучами неземными,Заключен и одинок,Перемигивался с нимиС древней башни огонек.Звезды в небе им внимали,Проходя за строем строй,И беседу продолжалиТихомолком меж собой.В панцирь дедовский закован,Воин-сторож на стенеСлышал, тайно очарован,Дальний гул, как бы во сне.Чуть дремотой забывался,Гул яснел и грохотал…Он с молитвой просыпалсяИ дозор свой продолжал.Все прошло, все взяли годы —Поддался и ты судьбе,О Дунай, и пароходыНынче рыщут по тебе…

Не позднее мая 1836

«Сижу задумчив и один…»

Сижу задумчив и один,На потухающий камин      Сквозь слез гляжу…С тоскою мыслю о быломИ слов в унынии моем      Не нахожу.Былое – было ли когда?Что ныне – будет ли всегда?.      Оно пройдет —Пройдет оно, как все прошло,И канет в темное жерло      За годом год.За годом год, за веком век…Что ж негодует человек,      Сей злак земной!..Он быстро, быстро вянет – так,Но с новым летом новый злак      И лист иной.И снова будет все, что есть,И снова розы будут цвесть,      И терны тож…Но ты, мой бедный, бледный цвет,Тебе уж возрожденья нет,      Не расцветешь!Ты сорван был моей рукой,С каким блаженством и тоской,      То знает бог!..Останься ж на груди моей,Пока любви не замер в ней      Последний вздох.