Александр Амфитеатров - Дьявол. В быте, легенде и в литературе средних веков

Только с величайшим трудом удается человеку, если вообще удается, составить себе понятие о какой-либо бесплотной субстанции, существенно противоположной тем, которые доступны нашему чувственному восприятию. Обыкновенно, бесплотность понимается как наименьшая плотность: такое разрежение вещества, что последнее становится подобным воздуху или огню, либо даже и их тоньше. В первом представлении, разделяемом едва ли не всеми народами земли, душа есть дыхание или легкий пар, который может быть видим под внешностью тени. Боги всех мифологий — более или менее, но всегда — телесны. Греческие боги питаются амброзией и нектаром и имеют тело, физиологически чувствительное как к удовольствию, так и к страданию. Когда они вмешиваются в битвы смертных, то не только сами наносят, но также и получают болезненные, заставляющие их плакать и выть, ушибы и раны. Общеизвестны эпизоды «Илиады», как Диомед, сын Тидея, ранил в битве сперва Афродиту, спасавшую своего сына Энея, а потом самого Ареса, бога войны:

Тот же Киприду преследовал медью жестокой,Знав, что она не от мощных богинь, не от оныхбессмертных,Кои присутствуют в бранях и битвы мужей устрояют,Так как Афина, или как громящая грады Энио,И едва лишь догнал, сквозь густые толпы пролетая,Прямо уставив копье, Диомед, воеватель бесстрашный,Острую медь устремил и у кисти ранил ей рукуНежную: быстро копье сквозь покров благовонный, богинеТканный самими Харитами, кожу пронзило на дланиВозле перстов; заструилась бессмертная кровь Афродиты,Влага, как струится у жителей неба счастливых,Ибо ни брашн не едят, ни от гроздий вина не вкушают;Тем и бескровны они, и бессмертными их нарицают.

…И тогда на Арея напал Диомед нестрашимыйС медным копьем; и, усилив его, устремила ПалладаВ нижнее чрево, где бог опоясывал медную повязь;Там Диомед поразил и, бессмертную плоть растерзавши,Вырвал обратно копье и взревел Арей меднобронныйСтрашно, как будто бы девять, иль десять воскликнули                                                                                    тысячСильных мужей на войне, начинающих ярую битву.Дрогнули все, и дружины Троян и дружины АхеянС ужаса: так заревел Арей, ненасытный войною.Сколько черна и угрюма от облаков кажется                                                           мрачностьЕсли неистово дыщущий, знойный воздвигается ветер,Взору Тидита таков показался, кровью покрытый,Медный Арей, с облаками идущий к пространному небу.Быстро бессмертный вознесся к жилищу бессмертных,                                                                               Олимпу.Там близ Кронида владыки воссел он, печальный и                                                                        мрачный,И, бессмертную кровь показуя, струимую раной,Тяжко стонавший, к Зевсу вещал он крылатые речи.

Естественным результатом этих взглядов явилась пневматическая доктрина, приписывающая обладание некоторым телом, как ангелам, так и демонам. При этом некоторые добавляют, что тело демонов плотнее и тяжелее ангельского, став таким после падения с небес, в силу приспособления к земной атмосфере. Зато, сравнительно с телом человеческим, тело демона едва плотно. Однако, демон достаточно материален, чтобы иметь вес и тяжестью своей выдавливать следы на сыпучих веществах. Довольно распространен обычай сыпать золу на пол, чтобы видеть следы демонов (Тейдор). Способ древний — известный еще из легенды и Бэле и Драконе, где следы ног на золе, которою был посыпан пол, выдают плута-жреца, приходившего через потаенную дверь поедать яства, которые ставили перед изображением Бэла. В половине XIX века в одном из английских городов распространился рассказ о бесе, прогуливавшемся по стенам домов и потолкам и оставляющем на снегу отпечатки своих дьявольских, вывернутых назад ног (Тейлор).

                Никто не зрел, как с нею мчался он (Сатана),                Лишь страшный след нашли на прахе…

Во втором веке Татиан считает плотность демонов равною воздуху (также Исидор Севильский в VII веке) или огню, а св. Василий Великий считает их еще тоньше и легче. Наоборот, Данте наградил Люцифера, мерзнувшего во льдах Коцита, телом настолько крепким и грубым, что поэт и вожатый его Вергилия взбираются по нему, как по скале.

Наличность тела обусловливает наличность физиологических потребностей и отправлений. Будучи телесными, демоны должны питаться, Ориген, Тертуллиан, Афинагор, Минуций Феликс, Фирмик Матерн, св. Иоанн Златоуст, утверждают, что любимая пища демонов — пар и дым приносимых язычниками жертв. Некоторые раввины добавляют к этому кровь, на которую дьявол бросается всюду, где только может ее достать. А немецкая пословица уверяет, что голодный черт и мух жрет. Чувство вкуса дьяволу, по-видимому, чуждо. В русских и немецких сказках его верно надувают, подсовывая ему вместо ореха пулю, вместо сыра — камень, и глупый черт всю эту дрянь добросовестно жует, только удивляется, что люди находят в ней хорошего. Индусские демоны Буты представляются народному воображению какими-то кишечными паразитами, живущими за счет человеческого тела. Получив возможность войти в человека, Бута помещается в нижней части брюха и питается там всеми нечистыми выделениями. В продолжении своего пребывания там он, расстраивая у человека пищеварение и обращение соков, является причиной всяких припадков, параличей, временных умопомешательств, взрывов бешенства, судорог и ревматических болей. Все это вполне согласуется с повериями, относящимися к одержимости, весьма распространенными у евреев и древних христиан. Первые, например, были уверены, что нечистые духи, вследствие своего малого объема, вдыхаются вместе с воздухом и, незаметно пробравшись в тело и действуя на внутренности, причиняют вред здоровью и заставляют свою жертву выполнять их злые желания. Главным местонахождением их в теле считались жирные его части; сверх того раввины полагали, что на земле в каждом отхожем месте обязательно живет какой-нибудь злой дух.

Христианские поверья средних веков подтвердили это поверье легендами, в которых иные подвижники подвергались атакам беса именно в этих неприятных помещениях.

— Теперь ты мой, потому что ты совершаешь смертный грех! — сказал один такой дьявол священнику, который читал требник во время отправления естественной надобности.

Но находчивый патер отвечал:

— Молитва моя возносится ввысь и, следовательно, принадлежит богу. Ну, а то, что падает вниз, — пожалуй, так и быть, можешь взять себе.

Как бы особенной разновидностью дьявола средней между демоном и «злым мертвецом», надо указать чертей-людоедов и трупоедов. Это страшные гулы индусских и арабских сказок. Перелетев с Востока, они под разными именами, расселились по Европе и хорошо знакомы романско-германскому и славянскому фольклору. Но в европейских поверьях «людоед», «великан», «огр», — обыкновенно — только демоническое существо, вассал дьявола, а не сам дьявол. Не дьяволы и «вампиры», оживленные демонической властью мертвецы, питающиеся кровью живых. Но, например, еще настоящий, чистокровный, так сказать, гул является в русской сказке о дьяволе на вечернице (№ 206 у Афанасьева). Бес является в виде бравого парня на вечернице и ухаживает за красавицей Марусей. Желая узнать, кто этот неведомый обожатель, и где он живет, Маруся запаслась клубком ниток, и, когда стала прощаться с гостем, тихонько «накинула петельку на пуговицу; пошел он своей дорогой, а она стоит да клубок распускает; весь распустила и побежала узнавать, где живет ее названный жених. Сначала нитка по дороге шла, после потянулась через заборы, через канавы и вывела Марусю прямо к церкви, к главным дверям. Маруся попробовала — двери заперты; пошла кругом церкви, отыскала лестницу, подставила к окну и полезла посмотреть, что там делается. Влезла глянула — а названный жених стоит у гроба да покойника ест; в церкви тогда ночевало мертвое тело». Дьявол догадался, что Маруся его выследила, и стал требовать, чтобы она в том призналась. Маруся отрекается, а дьявол за это последовательно убивает ее отца, мать и, наконец, ее саму… Но смерть Маруси только очаровательный сон. Душа ее живет в прекрасном цветке, растущем на ее могиле. Один боярский сын пленился цветком, вырыл его с корнем и посадил в горшок: «Пусть у нас цветет!» Однажды боярский сын застал, как Маруся от цветка превращается в прекрасную девушку, — и они поженились и прижили сына. Вот однажды «они и поехали в церковь; муж входит — ничего не видит, а она глянула — сидит на окне нечистый: А, так ты вотана! Вспомни-ка старое: была ты ночью у церкви?» — «Нет!» — «А видела, что я там делал?» — «Нет!» — «Ну, завтра у тебя и муж и сын помрут!» — Маруся прямо из церкви бросилась к своей старой бабушке. Та ей дала в одном пузырьке святой воды, а в другом живущей и сказала, что и как делать. На другой день померли у Маруси и муж и сын; а нечистый прилетел и спрашивает: «Скажи, была у церкви?» — «Была». — «А видела, что я делал?» — «Мертвого жрал!» Сказала да как плеснет на него святой водой — он так прахом и рассыпался.