Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

Ознакомительный фрагмент

1990

Струна

В землю белый и красный легли,Посылая друг другу проклятья,Два ствола поднялись из землиОт единого корня, как братья.

В пыль гражданская распря сошла,Но закваска могильная бродит.Отклоняется ствол от ствола,Словно дьявол меж ними проходит.

Далеко бы они разошлись,Да отца-старика по наитьюПосетила счастливая мысль —Их связать металлической нитью.

Слушай, слушай, родная страна,В грозовую ненастную пору,Как рыдает от ветра струнаИ разносится плач по простору.

В ясный день не рыдает она,И становятся братья родными.И такая стоит тишина,Словно ангел витает над ними.

1990

Возвращение

Шёл отец, шёл отец невредимЧерез минное поле.Превратился в клубящийся дым -Ни могилы, ни боли.

Мама, мама, война не вернёт…Не гляди на дорогу.Столб крутящейся пыли идётЧерез поле к порогу.

Словно машет из пыли рука,Светят очи живые.Шевелятся открытки на дне сундука -Фронтовые.

Всякий раз, когда мать его ждёт, -Через поле и пашнюСтолб клубящейся пыли бредёт,Одинокий и страшный.

?

Двое

Где-то в поезде ехали двое,Невпопад говорили, и вдругЯ словечко услышал такое -До сих пор пресекается дух.

Глянул: бабка над внуком рыдалаИ рыданьем баюкала слух.— Кто тут был?— Никого не бывало… -До сих пор пресекается дух.

И словечко-то, право, пустое,И расслышал его я не так:— В этом мире погибнет чужое,Но родное сожмётся в кулак.

Стихи 1991–1998

Молчание Пифагора

Он жил и ничего не мог забыть,Он камень проницал духовным зреньем.Ему случалось человеком быть,И божеством, и зверем, и растеньем.

Свои рожденья помнил с оных порИ в нескольких местах бывал он разом.Река встречала: — Здравствуй, Пифагор! —Он проходил: — Прощай, мой бывший разум!

Он в тишине держал учениковИ вёл беседы только через стену.И измышлял для будущих вековМусическую стройную систему.

Он говорил: — Она должна звучать,Но тайно, как община на Востоке. —Об истине предпочитал молчать,Но позволял окольные намёки:

«Не спорь с народом. Слово нагишомНе выпускай: его побьют камнями.Живой огонь не шевели ножом:Он тело Бога. Не любись с тенями…»

Он толковал на берегу морском,Где волны отливали синим светом:— Мы промолчать не можем обо всём,Так помолчим хотя бы вот об этом!

Он ставил точку в воздухе, как рок:— Вот точка духа. Вот его основа!Всё остальное мировой поток,То бишь число. А посему ни слова!..

Он этим ничего не утвердилИ в прошлый раз на берегу пустынном,Когда он треугольник начертил:— Вот красота! Тут множество в едином.

Безмолвствует такая красота,Она не для обычного сознанья.Он первым из людей замкнул устаИ сей завет назвал щитом молчанья.

Своим молчаньем он сказал о том,Что истина рождается не в спорах.Но многие философы потомЖизнь провели зазря в словесных орах.

Есть немота, по ней легко узнатьВ любой толпе иного человека:Он хочет что-то важное сказать,Его душа немотствует от века…

Река времён всё помнит и шумит,Безмолвствует и спит река забвенья,Одна река мерцает и дрожит,Другая — тень застывшего мгновенья.

Какие прошумели племенаНа берегу печали и раздора!Какие пролетели временаНад златобедрым прахом Пифагора!

Великая любовь не говорит,А малая хохочет и болтает.Великая печаль не голосит,А малая и ропщет и рыдает.

Любовь слила два сердца — взор во взор,Они молчат на берегу пустынном.Ни слова, о, ни слова, Пифагор,О красоте, чья двойственность в едином!

У вечного покоя не шумят,А для других стоят в молчанье строгом.Не просто так покойники молчат,А чтоб душа заговорила с Богом.

Затишье перед битвой чутко спит,Безмолвье после битвы спит глубоко.Душа живая около молчит,А души мёртвых… те молчат далёко.

Бывало, в бой стеной молчанья шли:Ни голоса, ни выстрела, ни звяка.Психической атаку нарекли.Психея, ты молчишь? Твоя атака!

Ты помнишь зал? Беспечный бал гремел.Но ты вошла — и все как онемели.И кто-то молвил: «Ангел пролетел!»Не только ангел. Годы пролетели!..

Молчанье — злато, слово — серебро,А жизнь — копейка с мелким разговором.Silentium! Вытряхивай добро,Сдавай бутылки вместе с Пифагором!

Когда молчать преступно, то умри,Не покупай народного вниманья!В речах вождей блистает изнутриДешевая фигура умолчанья.

Что шепчет демон, ухо щекоча?Откуда в слабой женщине болтливость?Где кротость духа? Где его свеча?Шумит свобода. Где её стыдливость?..

Вперёд, вперёд! Веди, угрюмый стих!Веди меня по всем камням-дорогамК безмолвью просветлённых и святых,Обет молчанья давших перед Богом.

Веди в подвалы вздыбленных держав,Где жертвы зла под пытками молчали;Ни истины, ни правды не предав,Они самозабвенно умирали.

Замри, мой стих!.. Безмолвствует народВ глухой долине смуты и страданья.И где-то там, из мировых пустот,Очами духа светит щит молчанья. 

1991

*silentium — лат. "молчание"

Осенняя годовщина

Октябрь уж наступил…

С любовью к Октябрю Россия увядает,Она жива сегодня, завтра нет.Зажги свечу и плачь!.. Уж роща отряхаетКровавые листы — их так любил поэт.Народная слеза в осадок выпадает,Народная тропа уходит на тот свет. 

[Октябрь 1993]

Последняя ночь

Я погиб, хотя ещё не умер,Мне приснились сны моих врагов.Я увидел их и обезумелВ ночь перед скончанием веков.

Верно, мне позволил Бог увидеть,Как умеют предавать свои,Как чужие могут ненавидетьВ ночь перед сожжением любви.

Жизнь прошла, но я ещё не умер.Слава — дым иль мара на пути.Я увидел дым и обезумел:Мне его не удержать в горсти!

Я увидел сны врагов природы,А не только сны моих врагов.Мне приснилась ненависть свободыВ ночь перед скончанием веков.

Я услышал, как шумят чужие,А не только говорят свои.Я услышал, как молчит РоссияВ ночь перед сожжением любви.

Вон уже пылает хата с краю,Вон бегут все крысы бытия!Я погиб, хотя за край хватаю:— Господи! А Родина моя?! 

1993

Плач о самом себе

Ходило солнце высоко,Всё отражалось в нём.Мне было тяжко и легкоСветить его огнём…

Вещало сердце: мне даноИдти во глубь глубин,Где было знание одноИ был язык один.

Но потемнела жизнь моя,Душа и плоть моя!Темнее только мать-земля,Сырая мать-земля.

Ещё как будто не зарытЛежу во тьме степей.Далёкий колокол звонитИз-под моих ногтей.

Натянут креп ночного дня,Так пусто и мертво.Пришли народы на меня,Не видя ничего.

В гробу откроются глаза,Блестя в последний раз.Моя тяжёлая слезаПокатится из глаз.

И встанет Солнце высокоУ гроба моего.И спросит тихо и легко:— Ты плачешь… Отчего?

— О Солнце Родины моей,Я плачу оттого,Что изо всех твоих лучейНе стало одного.

1993