Иван Бунин - Том 1. Стихотворения

12. IX.22

Амбуаз

Встреча*

Ты на плече, рукою обнаженной,  От зноя темной и худой,Несешь кувшин из глины обожженной,  Наполненный тяжелою водой.С нагих холмов, где стелются сухие  Седые злаки и полынь,Глядишь в простор пустынной Кумании,  В морскую вечереющую синь.Все та же ты, как в сказочные годы!  Все те же губы, тот же взгляд,Исполненный и рабства и свободы,  Умерший на земле уже стократ.Все тот же зной и дикий запах лука  В телесном запахе твоем,И та же мучит сладостная мука,—  Бесплодное томление о нем.Через века найду в пустой могиле  Твой крест серебряный, и вновь,Вновь оживет мечта о древней были,  Моя неутоленная любовь,И будет вновь в морской вечерней сини,  В ее задумчивой дали,Все тот же зов, печаль времен, пустыни  И красота полуденной земли.

12. X.22

«Уж как на море, на море…»*

Уж как на море, на море,На синем камени,Нагая краса сидит,Белые ноги в волне студит,Зазывает с пути корабельщиков:«Корабельщики, корабельщики!Что вы по свету ходите,Понапрасну ищетеСамоцветного яхонта-жемчуга?Есть одна в море жемчужина —Моя нагая краса,Уста жаркие,Груди холодные,Ноги легкие,Лядвии тяжелые!Есть одна утеха не постылая —На руке моей спать-почивать,Слушать песни мои унывные!»Корабельщики плывут, не слушают,А на сердце тоска-печаль,На глазах слезы горючие.Ту тоску не заспать, не забытьНи в пути, ни в пристани,Не отдумать довеку.

10. V.23

«Опять холодные седые небеса…»*

«Опять холодные седые небеса,Пустынные поля, набитые дороги,На рыжие ковры похожие леса,И тройка у крыльца, и слуги на пороге…»

— Ах, старая наивная тетрадь!Как смел я в те года гневить печалью бога?Уж больше не писать мне этого «опять»Перед счастливою осеннею дорогой!

7. VI.23

«Одно лишь небо, светлое, ночное…»*

Одно лишь небо, светлое, ночное,  Да ясный круг луныГлядит всю ночь в отверстие пустое,  В руину сей стены.

А по ночам тут жутко и тревожно,  Ночные кораблиСвой держат путь с молитвой осторожной  Далеко от земли.

Свежо тут дует ветер из простора  Сарматских диких мест,И буйный шум, подобный шуму бора,  Всю ночь стоит окрест:

То Понт кипит, в песках могилы роет,  Ярится при луне —И волосы утопленников моет,  Влача их по волне.

10. VI.23

Древний образ*

  Она стоит в серебряном венце,С закрытыми глазами. Ни кровинкиНет в голубом младенческом лице,И ручки — как иссохшие тростинки.  За нею кипарисы на холмах,Небесный град, лепящийся к утесу,Под ним же Смерть: на корточках, впотьмах,Оскалив череп, точит косу.  Но ангелы ликуют в вышине:Бессильны, Смерть, твои угрозы!И облака в предутреннем огнеЦветут и округляются, как розы.

<25 сентября 1919–1924>

«Уныние и сумрачность зимы…»*

  Уныние и сумрачность зимы,Пустыня неприветливых предгорий,В багряной смушке дальние холмы,А там, за ними, — чувствуется — море.  Там хлябь и мгла. Угадываю ихПо свежести, оттуда доходящей,По туче, в космах мертвенно-седых,Вдоль тех хребтов плывущей и дымящей.  Гляжу вокруг, остановив коня,И древний человек во мне тоскует:Как жаждет сердце крова и огня,Когда в горах вечерний ветер дует!  Но отчего так тянет то, что там? —О море! Мглой и хлябью довременнойТы все-таки родней и ближе нам,Чем радости реей этой жизни бренной!

<1925>

Ночная прогулка*

Смотрит луна на поляны лесныеИ на руины собора сквозные.В мертвом аббатстве два желтых скелетаБродят в недвижности лунного света:Дама и рыцарь, склонившийся к даме(Череп безносый и череп безглазый):«Это сближает нас — то, что мы с вамиОба скончались от Черной Заразы.Я из десятого века, — решаюсьПолюбопытствовать: вы из какого?»И отвечает она, оскаляясь:«Ах, как вы молоды! Я из шестого».

<5.XI.38-1947>

Nel Mezzo Del Camin Di Nostra Vita[7]*

Дни близ Неаполя в апреле,Когда так холоден и сыр,Так сладок сердцу божий мир…Сады в долинах розовели,В них голубой стоял туман,Селенья черные молчали,Ракиты серые торчали,Вдыхая в полусне дурманЗемли разрытой и навоза…Таилась хмурая угрозаВ дымящемся густом руне,Каким в горах спускались тучиНа их синеющие кручи…Дни, вечно памятные мне!

1947

Ночь («Ледяная ночь, мистраль…»)*

Ледяная ночь, мистраль(Он еще не стих).Вижу в окна блеск и дальГор, холмов нагих.Золотой недвижный светДо постели лег.Никого в подлунной нет,Только я да бог.Знает только он моюМертвую печаль,То, что я от всех таю…Холод, блеск, мистраль.

1952

Искушение*

В час полуденный, зыбко свиваясь по Древу,Водит, тянется малой головкой своей,Ищет трепетным жалом нагую смущенную ЕвуИскушающий Змей.И стройна, высока, с преклоненными взорами Ева,И к бедру ее круглому гривою ластится Лев,И в короне Павлин громко кличет с запретного ДреваО блаженном стыде искушаемых дев.

1952

P. S. По древним преданиям, в искушении Евы участвовали Лев и Павлин. (Примеч. И. А. Бунина.)

Стихотворения, не включенные Буниным в собрания сочинений

Буря*

Истомлена полдневным зноем,В немой тоске земля ждала,Чтоб ночь прохладой и покоемЕе во мраке обняла.Но солнце жгло с небес лучами,И вот, в затишье гробовом,Восстала Буря над волнами,Бледнея в гневе роковом.И, вспыхнув, взор ее орлиныйОт грозной страсти потемнел,И ветер бурно налетел,Промчавшись в море зыбью длинной.И в горных соснах, меж ветвей,Завыл в веселье горделивом…О, не страшись его — смелейГрудь подставляй его порывам!Пусть бьются волны об утес,Пусть резким холодом пахнуло,И тьма растет, и альбатросКричит к беде средь тьмы и гула —То жизни пир, — ее победКанун, грозою омраченный…Из мрака бури солнца светОпять взойдет, но обновленный!

<1895–1898>

«Вдали еще гремит, но тучи уж свалились…»*

Вдали еще гремит, но тучи уж свалились,Как горы дымные, идут они на юг.Опять лазурь ясна, опять весна вокруг,  И ярким солнцем чащи озарились.

Из-за лесных вершин далекой церкви шпицГорячим золотом трепещет и сверкает,Звенят в низах ручьи, и льется пенье птиц,  А на полянах снова припекает.

Густеет облаков волнистое руно;Они сдвигаются, спускаются все ниже —И вот уж солнца нет; опять в лесу темно,  Дождь зашумел — и все слышней и ближе.

Нахохлясь, птицы спят, и тихо лес стоитИ точно чувствует, счастливый и покорный,Как много свежести и силы благотворной  Весенняя гроза в себе таит!

1900