Максим Горький - Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период)

Май 1911

Она критикует

— Нет, положительно, искусство измельчало,Не смейте спорить, граф, упрямый человек!По пунктам разберем, и с самого начала;Начнем с поэзии: она полна калек.Хотя бы Фофанов[334]: пропойца и бродяга,А критика ему дала поэта роль…Поэт! Хорош поэт… ходячая малага!..И в жилах у него не кровь, а алкоголь.Как вы сказали, граф? До пьянства нет нам дела?И что критиковать мы можем только труд?Так знайте ж, книг его я даже не смотрела:Неинтересно мне!.. Тем более что тутНавряд ли вы нашли б занятные сюжеты,Изысканных людей привычки, нравы, вкус,Блестящие балы, алмазы, эполеты, —О, я убеждена, что пишет он «en russe»[335]Естественно, что нам, взращенным на Шекспире,Аристократам мысли, чувства и идей,Неинтересен он, бряцающий на лиреРуками пьяными, безвольный раб страстей.Ах, да не спорьте вы! Поэзией кабацкойНе увлекусь я, граф, нет, тысячу раз нет!Талантливым не может быть поэтС фамилией — pardon![336] — такой… дурацкой.И как одет! Mon Dieu![337] Он прямо хулиган!..Вчера мы с Полем ехали по парку,Плетется он навстречу — грязен, пьян;Кого же воспоет такой мужлан?.. Кухарку?!Смазные сапоги, оборванный тулуп,Какая-то ужасная папаха…Сам говорит с собой… Взгляд страшен, нагл и туп…Поверите? Я чуть не умерла от страха.Не говорите мне: «Он пьет от неудач!»Мне, право, дела нет до истинной причины.И если плачет он, смешон мне этот плач:Сентиментальничать ли создан мужичинаБез положенья в обществе, без чина?!

1908

Из цикла «Незабудки на канавках»

Nocturne[338]

Месяц гладит камышиСквозь сирени шалаши…Всё — душа, и ни души.

Всё — мечта, всё — божество,Вечной тайны волшебство,Вечной жизни торжество.

Лес — как сказочный камыш,А камыш — как лес-малыш.Тишь — как жизнь, и жизнь — как тишь.

Колыхается туман —Как мечты моей обман,Как минувшего роман…

Как душиста, хорошаБелых яблонь пороша…Ни души, и всё — душа!

Декабрь 1908

ИЗ КНИГИ СТИХОВ «VICTORIA REGIA»[339]

(1915)

Из цикла «Монументальные моменты»

Крымская трагикомедия

И потрясающих утопий

Мы ждем, как розовых слонов.[340]

Я — эгофутурист. ВсероссноТвердят: он — первый, кто сказал,Что все былое — безвопросно,Чье имя наполняет зал.

Мои поэзы — в каждом доме,На хуторе и в шалаше.Я действен даже на паромеИ в каждой рядовой душе.

Я созерцаю — то из рубок,То из вагона, то в лесу,Как пьют «Громокипящий кубок»[341] —Животворящую росу!

Всегда чуждаясь хулиганства,В последователях обрелЗавистливое самозванствоИ вот презрел их, как орел:

Вскрылал — и только. ГолубелоСпокойно небо. Золото́Плеща, как гейзер, солнце пело.Так: что мне надо, стало то!

Я пел бессмертные поэзы,Воспламеняя солнце, свет,И облака — луны плерезы —Рвал беззаботно — я, поэт.

Когда же мне надоедалаПокорствующая луна,Спускался я к горе Гудала[342],Пронзовывал ее до дна…

А то в певучей Бордигере[343]Я впрыгивал лазурно в трам[344]:Кондуктор, певший с Кавальери[345]По вечерам, днем пел горам.

Бывал на полюсах, мечтаяПостроить дамбы к ним, не тоНа бригах долго. Вот прямаяБыла б дорога для авто!

Мне стало скучно в иностранах:Все так обыденно, все такМною ожиданно. В романах,В стихах, в мечтах — все «точно так».

Сказав планетам: «ПриготовьтеМне век», спустился я в Москве;Увидел парня в желтой кофте —Все закружилось в голове…

Он был отолпен. Как торговцы,Ругалась мыслевая часть,Другая — верно, желтокофтцы —К его ногам готова пасть.

Я изумился. Все так дикоМне показалось. Этот «он»Обрадовался мне до крика.«Не розовеющий ли слон?» —

Подумал я, в восторге млея,Обескураженный поэт.Толпа раздалась, как аллея.«Я — Маяковский», — был ответ.

Увы, я не поверил гриму(Душа прибоем солона)…Как поводырь, повел по КрымуСтоль розовевшего слона.

И только где-то в смрадной КерчиЯ вдруг открыл, рассеяв сон,Что слон-то мой — из гуттаперчи,А следовательно — не слон.

Взорлило облегченно тело, —Вновь чувствую себя царем!Поэт! Поэт! Совсем не делоСтавать тебе поводырем.

21 января 1914

Из цикла «Это было так недавно…»

Выйди в сад

Выйди в сад… Как погода ясна!Как застенчиво август увял!Распустила коралл бузина,И янтарный боярышник — вял.Эта ягода — яблочко-гном…Как кудрявый кротекус красив.Скоро осень окутает сномТеплый садик, дождем оросив.А пока еще — зелень вокруг,И вверху безмятежная синь;И у клена причудливых рук —Много сходного с лапой гусынь.Как оливковы листики груш!Как призывно плоды их висят!Выйди в сад и чуть-чуть поразрушь, —Это осень простит… Выйди в сад.

Август 1909

ИЗ КНИГИ СТИХОВ «ТОСТ БЕЗОТВЕТНЫЙ»

(1916)

Из цикла «Бал зацветающий»

Примитива

Я слишком далеко зашел,Полушутя, полусерьезно…Опомниться еще не поздно:Недаром я тебя нашел.

Все на поэзию валить —Ах, значит ли всегда быть правым?И с помышлением лукавымТебя мне можно ль заслужить?

Я жил все годы как-нибудь,Как приходилось, без отчета…Я тяготился отчего-то,Себя стараясь обмануть.

Халатность это или лень —Я не задумывался многоИ, положась на милость бога,Все верил в поворотный день.

Я знал, что ты ко мне придешь,С твоим лицом, с твоей душою.И наглумишься надо мноюЗа всю мою былую ложь.

Сначала будет грусть и тишьИ боль и стыд в душе поэта.Потом я обновлюсь. За этоТы праведно меня простишь…

Май 1915

Из цикла «Амфора эстляндская»

Поэза раскрытых глаз

Арфеет ветер, далеет Нарва,Синеет море, златеет тишь,Душа — как парус, душа — как арфа.О чем бряцаешь? Куда летишь?

Свежо и знойно. Светло и смело.Чего-то надо. Чего-то ждешь.Душа жестокость свершить посмела!Душа посмела отвергнуть ложь!

В былом — ошибка. В былом — ненужность,В былом — уродство. Позор — в былом.В грядущем — чувства ее жемчужность,А в настоящем — лишь перелом.

Ах, оттого-то арфеет ветер,Далеет берег, поет залив!..Ах, оттого-то и жить на светеЯ страшно жажду, глаза раскрыв!..

Июнь 1915

Остроумова-Лебедева А. П.