Сказки - Василий Андреевич Жуковский

царевич! — Волк

Сказал, — но слушай: в клетке золотой

За этою оградою висит

Жар-птица; ты её из клетки

Достань тихонько, клетки же отнюдь

Не трогай: попадёшь в беду». Иван

Царевич перелез через ограду;

За ней в саду увидел он жар-птицу

В богатой клетке золотой, и сад

Был освещён, как будто солнцем.

Вынув из клетки золотой жар-птицу, он

Подумал: в чём же мне её везти?

И, позабыв, что Серый Волк ему

Советовал, взял клетку; но отвсюду

Проведены к ней были струны; громкий

Поднялся звон, и сторожа проснулись,

И в сад сбежались, и в саду Ивана

Царевича схватили, и к царю

Представили, а царь (он назывался

Далматом) так сказал: «Откуда ты?

И кто ты?» — «Я Иван царевич: мой

Отец, Демьян Данилович, владеет

Великим, сильным государством; ваша

Жар-птица по ночам летать в наш сад

Повадилась, чтоб золотые красть

Там яблоки: за ней меня послал

Родитель мой, великий государь

Демьян Данилович». На это царь

Далмат сказал: «Царевич ты иль нет,

Того не знаю я; но если правду

Сказал ты, то не царским ремеслом

Ты промышляешь; мог бы прямо мне

Сказать: отдай мне, царь Далмат, жар-птицу,

И я тебе её руками б отдал

Во уважение того, что царь Демьян

Данилович, столь знаменитый

Своей премудростью, тебе отец.

Но слушай, я тебе мою жар-птицу

Охотно уступлю, когда ты сам

Достанешь мне коня Золотогрива;

Принадлежит могучему царю

Афрону он. За тридевять земель

Ты в тридесятое отправься царство

И у могучего царя Афрона

Мне выпроси коня Золотогрива

Иль хитростью какой его достань.

Когда ж ко мне с конём не возвратишься,

То по всему расславлю свету я,

Что ты не царский сын, а вор; и будет

Тогда тебе веский срам и стыд».

Повесив голову, Иван царевич

Пошёл туда, где был им Серый Волк

Оставлен. Серый Волк ему сказал:

«Напрасно же меня, Иван царевич,

Ты не послушался; но пособить

Уж нечем; будь вперёд умней; поедем

За тридевять земель к царю Афрону».

И Серый Волк быстрее всякой птицы

Помчался с седоком; и к ночи в царство

Царя Афрона прибыли они,

И у дверей конюшни царской там

Остановились. «Ну, Иван царевич,

Послушай, — Серый Волк сказал, — войди

В конюшню; конюха спят крепко; ты

Легко из стойла выведешь коня

Золотогрива; только не бери

Его уздечки; снова попадёшь в беду».

В конюшню царскую Иван царевич

Вошёл, и вывел он коня из стойла;

Но на беду, взглянувши на уздечку,

Прельстился ею так, что позабыл

Совсем о том, что Серый Волк сказал,

И снял с гвоздя уздечку. Но и к ней

Проведены отвсюду были струны;

Всё зазвенело; конюха вскочили;

И был с конём Иван царевич пойман,

И привели его к царю Афрону,

И царь Афрон спросил сурово: «Кто ты?»

Ему Иван царевич то ж в ответ

Сказал, что и царю Далмату. Царь

Афрон ответствовал: «Хороший ты

Царевич! Так ли должно поступать

Царевичам? И царское ли дело

Шататься по ночам и воровать

Коней? С тебя я буйную бы мог

Снять голову; но молодость твою

Мне жалко погубить: да и коня

Золотогрива дать я соглашусь,

Лишь поезжай за тридевять земель

Ты в тридесятое отсюда царство.

Да привези оттуда мне царевну,

Прекрасную Елену, дочь царя

Могучего Касима; если ж мне

Её не привезёшь, то я везде расславлю,

Что ты ночной бродяга, плут и вор».

Опять, повесив голову, пошёл

Туда Иван царевич, где его

Ждал Серый Волк. И Серый Волк сказал:

«Ой ты, Иван царевич! Если б я

Тебя так не любил, здесь моего бы

И духу не было. Ну, полно охать,

Садися на меня, поедем с богом

За тридевять земель к царю Касиму;

Теперь моё, а не твоё уж дело».

И Серый Волк опять скакать с Иваном

Царевичем пустился. Вот они

Проехали уж тридевять земель,

И вот они уж в тридесятом царстве;

И Серый Волк, ссадив с себя Ивана

Царевича, сказал: «Недалеко

Отсюда царский сад; туда один

Пойду я; ты ж меня дождись под этим

Зелёным дубом». Серый Волк пошёл,

И перелез через ограду сада,

И закопался в куст, и там лежал

Не шевелясь. Прекрасная Елена

Касимовна — с ней красные девицы,

И мамушки и нянюшки — пошла

Прогуливаться в сад: а Серый Волк

Того и ждал: приметив, что царевна,

От прочих отделяся, шла одна,

Он выскочил из-под куста, схватил

Царевну, за спину её свою

Закинул и давай бог ноги. Страшный

Крик подняли и красные девицы,

И мамушки и нянюшки; и весь

Сбежался двор[7], министры, камергеры[8]

И генералы; царь велел собрать

Охотников и всех спустить своих

Собак борзых и гончих —