Павел Антокольский - Стихотворения и поэмы

209. КОЛЫБЕЛЬ РУССКОЙ ПОЭЗИИ

Ингерманландия! Ингвар-ИгорьДал тебе имя, край непочатый.Рдели костры русалочьих игор.Суженым пели злые девчата.Новгород вольный вобрал в пятинуСотню замшелых финских избенок.Ильменский струг, увязая в тину,Вынес к морю гребцов забубенных.

Зорко высмотрел царь московитовВ кипени пенной чертеж столицы,Преображенцам по чарке выдав,Пил из ведра и плел небылицы.Преображенный в пушечных шквалах,Изображенный в хвалебных одах,Знал он размах страстей небывалых,Гонку, оторопь — только не отдых.

В бурный разгар молодого действа,В мглистый туман рассветов бесплотныхК будущим верфям, в АдмиралтействоШел смолокур, и кузнец, и плотник.Так поднялся державный хозяин,Вздыбил коня и дальше понесся.В стих воплощен, на века изваянМедный всадник, не знающий сноса.

Вышла империя, как на сцену,В блеске триумфов и фейерверков,Фрахтам своим заломила цену,Карты морских держав исковеркав.И застрочил в любом из присутствийЧервь-регистратор пером гусиным,Вырос в подлости и распутствеОбыкновенным сукиным сыном.

Но по-иному, в ином ученьеВзрослыми стали внуки Петровы.Были, как знак их предназначенья,Алый рассвет и закат багровый.Знали, что жить им одна секунда,Сдавленной глоткой воздух глотая,—Пять героев декабрьского бунта,Пять неотпетых на Голодае.

В каторжных муках снова и сноваИскра, что выбило их кресало,Преображалась в жаркое слово,Меркла в подполье, но воскресала.И в миллионной — нет, в миллиардной!Жизни, родящей самозабвенно,Стала та искра Звездой Полярной,Нашей Пятиконечной Военной.

Мчитесь же, дни и ночи, неситесьМимо династий, мимо ненастий,Жарким людским трудом не насытясь,Правьте штурвал и крепите снасти,Пойте грозную песню о хлебе,Стройте дворцы для чужого пира,Стройте в столице великолепье,Прихоть барокко, строгость ампира!

Сколько лиц в исторической драме, —Русский поэт обо всех напишет.Завтра… Но Завтра не за горами.Время летит и пламенем пышет.Время летит и будущим дышит.Ждут агитатора в каждой роте.Русский поэт в то утро услышитО социальном перевороте.

Шагом державным войдут ДвенадцатьКрасногвардейцев в сердце поэта,С юностью вашей соединятся, —Не позабудьте, граждане, это!Не позабудьте на космодромах,В ваших обсерваториях новых —О ранних зорях, о майских громах,Об изначальных ваших основах!

В страшные годы страды блокаднойНе позабудьте, не обессудьтеТой белой ночи, той беззакатной,Той беспредельной весенней сути!Дети ваши растут в Ленинграде.Деды навеки спят в Петербурге.Помните их милосердья радиВы, музыканты, вы, металлурги!

210. СОНЕЧКА МАРМЕЛАДОВ А

Ии Саввиной

Санкт-петербургская девицаОтъявленного поведеньяДолжна была в театр явитьсяЧерез сто лет, со дна паденья,—

Под пьяный гомон, гам и гик,Под вопли низменных клевет, —Для зрителей, для всех другихСама в себе — ярчайший свет.

Она, как в храм, пришла на сцену,К высокой роли не готовясь,Чтобы свою назначить ценуНа Достоевского, на совесть.

Должна была опять растиИ выросла до самых звезд.Чтобы другой рыдал: «Прости!»Через сто лет, за сотню верст.

211. ВЕЧНАЯ ЮНОСТЬ

Владимиру Орлову

Здесь, на этой земле благодатной,Юноша рос, кудрявый и статный,Книги читал, от жизни далек,Светлые думы в песни облек.                       Зла не изведав,                       В усадьбе дедов           Рос Александр Блок.

Смолоду дерзок и независим,Слал наудачу тысячи писемВ звездное небо, в царство весны,В юность чужую, в девичьи сны,                       Взысканный щедро                       Милостью ветра,           Видел вещие сны.

Здесь же рядом, в селе подмосковном,Пела девушка в хоре церковном.Девушки той давно уже нет.Голос ее запомнил поэт —                       Вот и поет нам                       О мимолетном           Столько весен и лет.

Здесь, на камне праледниковом,Сном околдован, к ритму прикован,Вспомнил недавнюю смерть отца,Тяжесть и сумрак его лица.                       Ямбы «Возмездья»                       На этом месте           В камень бьют без конца.

Скажут: им рано грусть овладела,Жил неумело… Не в этом дело!Жарко любя и жадно дыша,Гибельно бредя, грустно греша,                       Рано иль поздно                       В тревоге грозной           Вверх взметнется душа!

Вспомним, друзья, как дышит глубокоТайный жар в сочиненьях Блока,Тайный зов Души Мировой,Как ей платил своей головой                       Безумный Врубель,                       Как шел на убыль           Зов Души Мировой…

Но не для Блока! В метельной стужеВышли Двенадцать бойцов. И тут жеВо́рот раскрыл, встречал у воротБлок — социальный переворот.                       В стуже метельной                       Он беспредельно           Верил в русский народ.

Сорокалетний — жизни не дожил,Славного дела не подытожил,Рано он вышел, рано ушел,Вовремя только правду нашел —                       С правдой народной                       Бесповоротно           В будущее вошел.

В будущем — с нами старый товарищ.Старый? — Нет, его не состаришь.Юность осталась, какой была,Окрылена, мятежна, светла.                       Юности вечной —                       Пусть быстротечной —           Слава, честь и хвала!

212. ПОПЫТКА САМОКРИТИКИ

Наверно, я не Гамлет, — ноМой опыт жизненный был горек,И скалился мне бедный Йорик:«Ты тоже сдохнешь, пей вино!»

Наверно, я не Дон-КихотИ ветряных не встретил мельниц,—Но сам, как ветреный умелец,Их строил и пускал их в ход.

Меж прочих действующих лиц,Наверно, был я ХлестаковымИ слушателям бестолковымДал топливо для небылиц.

И, развлекая и дразняОсиный рой всесветной черни,Сам исчезал в толпе вечерней,Во всем похожей на меня.

213. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

            Товарищ, я прожил            Три четверти века.            Я всё подытожил —Поставлена крайняя веха.

            Тут нечем хвалиться!            У слабых, у сильных            Издерганы лицаВ колдобинах изжелта-синих.

            Но как там ни поздно,            Как труд ни громоздок —            Тайком, неопознан,Беснуется в старце подросток,

            Пусть вирус ничтожен,            Да вот лихорадит!            Ты спросишь, на что ж онСиленки последние тратит,

            Зачем на эстраде            Горланит он дико,            Вопит: «Христа ради,Вернись, оглянись, Эвридика!..»

            Отвечу: безумье            Смешно на поверку.            Потухший ВезувийРешил подражать фейерверку.

            Отвечу — не знаю            Иного ответа.            Я только сквозная,Чужая, ничья эстафета.

            Что было когда-то,            Сосчитаны годы.            Зарублена датаНа камне могильной невзгоды.

            Беззубая Парка            Сучит свои нити.            Но солнце так яркоГорит, как горело в зените.

            Под той бирюзою,            Под черной грозою            Я жду мою Зою,Бессмертную, вечную Зою.

            А завтра забрезжит            Жестокое утро            И врежется скрежетБезглазой, безносой, премудрой…

            Ни злой укоризны,            Ни ропота злого!            Для собственной тризныНедаром пишу это слово:

            «Я жил в мирозданье.            Я знал первозданность.            В посмертном изданьеЖивым, а не мертвым останусь».

НОЧНОЙ СМОТР