Иван Бунин - Том 1. Стихотворения

13. II.16.

Стой, солнце!*

Летят, блестят мелькающие спицы,  Тоскую и дрожу,А все вперед с летящей колесницы,  А все вперед гляжу.

Что впереди? Обрыв, провал, пучина,  Кровавый след зари…О, если б власть и властный крик Навина:  «Стой, солнце! Стой, замри!»

13. II.16

«Солнце полночное, тени лиловые…»*

Солнце полночное, тени лиловыеВ желтых ухабах тяжелых зыбей.Солнце не греет — на лица суровыеПадает светом холодных лучей.

Скрылись кресты Соловецкой обители.Пусто — до полюса. В блеске морскомЛегкою мглой убегают святители —Три мужичка-старичка босиком.

7. IV.16

Молодость*

В сухом лесу стреляет длинный кнут,В кустарнике трещат коровы,И синие подснежники цветут,И под ногами лист шуршит дубовый.

И ходят дождевые облака,И свежим ветром в сером поле дует,И сердце в тайной радости тоскует,Что жизнь, как степь, пуста и велика.

7. IV.16

Уездное*

Светит, сети ткет паук…  Сумрак, жаркие подушки,Костяной бегущий стук  Залихватской колотушки.Светит, меркнет поплавок —  В золотистой паутинеВесь лампадный уголок…  Горячо мне на перине,Высока моя постель…  Убаюкивает, тая,Убегающая трель,  Костяная и пустая.

20. IV.16

В Орде*

За степью, в приволжских песках,Широкое алое солнце тонуло.Ребенок уснул у тебя на руках,Ты вышла из душной кибитки, взглянулаНа кровь, что в зеркальные соли текла,На солнце, лежавшее точно на блюде,—И сладкой отрадой степного, сухого теплаПодуло в лицо твое, в потные смуглые груди.Великий был стан за тобой:Скрипели колеса, верблюды ревели,Костры, разгораясь, в дыму пламенели,И пыль поднималась багровою тьмой.Ты, девочка, тихая сердцем и взором,Ты знала ль в тот вечер, садясь на песок,Что сонный ребенок, державший твой темный сосок,Тот самый Могол, о которомВо веки веков не забудет земля?Ты знала ли, Мать, что и яВосславлю его, — что не надо мне рая,Христа, Галилеи и лилий ее полевых,Что я не смиреннее их,—Аттилы, Тимура, Мамая,Что я их достоин, когда,Наскучив таиться за ложью,Рву древнюю хартию божью,Насилую, режу, и граблю, и жгу города?— Погасла за степью слюда,Дрожащее солнце в песках потонуло.Ты скучно в померкшее небо взглянулаИ, тихо вздохнувши, опять опустила глаза…Несметною ратью чернели воза,В синеющей ночи прохладой и горечью дуло.

27. VI.16

Цейлон*

Окраина земли,Безлюдные пустынные прибрежья,До полюса открытый океан…

Матара — форт голландцев. Рвы и стены,Ворота в них…  Тенистая дорогаВ кокосовом лесу, среди кокосов —Лачуги сингалесов… Справа блеск,Горячий зной сухих песков и моря…

Мыс Дондра в старых пальмах. Тут свежей,Муссоном сладко тянет, под верандойГостиницы на сваях — шум воды:Она, крутясь, перемывает камни,Кипит атласной пеной…

Дальше — край,Забытый богом.  Джунгли низкорослы,Холмисты, безграничны.  Белой пыльюСлепит глаза…  Меняют лошадей,Толпятся дети, нищие…  И сноваГлядишь на раскаленное шоссе,На бухты океана. Пчелоеды,В зелено-синих перьях, отдыхаютНа золотистых нитях телеграфа…

Лагуна возле Ранны — как сапфир.Вокруг алеют розами фламинги,По лужам дремлют буйволы. На нихСтоят, белеют цапли, и с жужжаньемСверкают мухи… Сверху, из листвы,Круглят глаза большие обезьяны…

Затем опять убогое селенье,Десяток нищих хижин. В океане,В закатном блеске, — розовые пятнаНедвижных парусов, а сзади, в джунглях, —Сиреневые горы… Ночью в окнаГлядит луна… А утром, в голубомИ чистом небе — Коршуны Браминов,Кофейные, с фарфоровой головкой:Следят в прибое рыбу…

Вновь дорога:Лазоревое озеро, в кольцеИз белой соли, заросли и дебри.Все дико и прекрасно, как в Эдеме:Торчат шипы акаций, защищаяУзорную нежнейшую листву,Цветами рдеют кактусы, сереютСтволы в густых лианах… Как огонь,Пылают чаши лилии ползучей,Тьмы мотыльков трепещут… На полянеЛежит громада бурая: удав…Вот медленно клубится, уползает…

Встречаются двуколки. Крыши их,Соломенные, длинно выступаютИ спереди и сзади. В круп бычков,Запряженных в двуколки, тычут палкой:«Мек, мек!» — кричит погонщик, весь нагой,С прекрасным черным телом… Вот пески,Пошли пальмиры, — ходят в синем небеИх веерные листья — распеваютПо джунглям петухи, но тонко, странно,Как наши молодые… В высотеКружат орлы, трепещет зоркий сокол…

В траве перебегают грациозноПесочники, бекасы… На деревьяхСидят в венцах павлины… Вдруг бревномПромчался крокодил — шлеп в воду, —И точно порохом взорвало рыбок!

Тут часто слон встречается: стоитИ дремлет на поляне, на припеке;Есть леопард, — он лакомка, он жрет,Когда убьет собаку, только сердце;Есть кабаны и губачи-медведи;Есть дикобраз — бежит на водопой,Подняв щетину, страшно деловито,Угрюмо, озабоченно…

Отсюда,От этих джунглей, этих береговДо полюса открыто море…

27. VI.16

Отлив*

В кипящей пене валуны,Волна, блистая, заходила —Ее уж тянет, тянет СилаВсходящей за морем луны.

Во тьме кокосовых лесовГорят стволы, дробятся тени —Луна глядит — и, в блеске, в пене,Спешит волна на тайный зов.

И будет час: луна в зенитВойдет и станет надо мною,Леса затопит белизноюИ мертвый обнажит гранит,

И мир застынет — на весу,И выйду я один — и будуГлядеть на каменного Будду,Сидящего в пустом лесу.

28. VI.16

Богиня*

Навес кумирни, жертвенник в жасмине —И девственниц склоненных белый ряд.Тростинки благовонные чадятПеред хрустальной статуей богини,Потупившей свой узкий, козий взгляд.

Лес, утро, зной. То зелень изумруда,То хризолиты светят в хрустале.На кованном из золота столеСидит она спокойная, как Будда,Пречистая в раю и на земле.

И взгляд ее, загадочный и зыбкий,Мерцает все бесстрастней и мертвейИз-под косых приподнятых бровей,И тонкою недоброю улыбкойЧуть озарен блестящий лик у ней.

28. VI.16

В цирке*

С застывшими в блеске зрачками,В лазурной пустой вышине,Упруго, качаясь, толчкамиСкользила она по струне.

И скрипка таинственно пела,И тысячи взоров впилисьТуда, где мерцала, шипелаПустая лазурная высь,

Где некая сжатая силаСтруну колебала, свистя,Где тихо над бездной скользилаНаяда, лунатик, дитя.

28. VI.16

Спутница*

Шелковой юбкой шурша,Четко стуча каблучками,Ты выбегаешь дышатьУтром, морскими парами.

Мать еще спит, ты одна…Палубу моют, смолою,Темная, пахнет она,Море — соленою мглою.

Мглистая свежесть кругомСмешана с золотом жаркимРаннего солнца, с теплом,С морем цветистым и ярким.

Только что вымытых рукКрепко и нежно пожатье,В радостном взгляде — испугЗа башмаки и за платье:

С шваброй разутый матросЛезет, не выспавшись, чертом…Льется, горит купорос,Сине-лиловый, за бортом…

Ах, но на сердце тоска!Скоро Афины, и скороТолько кивнешь ты слегкаС полуопущенным взором!

28. VI.16