Собрание произведений в 3 томах. Том 1: Стихи - Анри Гиршевич Волохонский

id="id164">

127. СЕМЕРКА (ТРЕВОЖНЫЕ)

Разбита колба. Выпал из стекла

И взвился вдруг почуя что свобода

Мятущихся мышей летучий клан

И залетал на свет что бьет из свода

Полупрозрачны серые крыла

Несущие дитя заморской свинки

Мелькнут с глазами круглые тела

И голос их как звук высокой квинты

Семь крыс едва сложивши короля

Семь дыр в стеклянной яхте демократа

Грызут найти сквозь днище корабля

Свободы с блеском весом в полкарата

Так манит их летучая крылата

Что в небе киль, а всё поют: «Земля!»

128. ВОСЬМЕРКА (УСТРАШАЮЩИЕ)

Злых бабочек чьи черви лижут мед

Как лисенята пьяны виноградом

Слетелась туча и уселась рядом

Гранатовый раскачивая плод

Грозят селеньям теменью и гладом

Они когда верша свой перелет

Глотают с неба падающий лед

Как Гарпии над Северной Элладой

Как тело древа выпрямив суки

Стоит в руинах башен город древний

Задетый страшной поступью Руки

Что бродит по народам рыбьим бреднем

И по широким берегам реки

Где восемь саламандр свернули гребни

129. ДЕВЯТКА (СУЕТНЫЕ)

Сегодня музыканты во дворце

Коллегия танцует экосезы

У званных в таковые диоцезы

Стекает масть на призрачном лице

По цвету губ их впрочем не узнать

Их выдает лишь аромат помады

То не вчера отмытые номады

По триста лет иначе пахнет знать

И так они толкутся и кружатся

Жужжа как рой разнообразных птиц

И радужное тулово со спиц

Готово белоснежное сорваться

Чтоб в зеркалах исчезнуть может быть

А может и вернуться может статься

130. ДЕСЯТКА (ЗРЕЛЫЕ)

Уж взрослое младое поколенье

Задвигалось и выползло на свет

Оно скорей чем бесы прежних лет

Исполнит века подлое веленье

Невозмутим их глаз свинцовый блеск

Темны движенья рук немногопалых

И тяжких уст чугунные кораллы

Жуют фаянс из пыли на асбест

А стройная ватага незнакомок

Мелькающая в ликах домино

Пусть вечно пляшет невдали рекомых

Что вечность перед тлением? — Оно

Ей ради украшения дано

Как меркнущее кружево — фантому

131. ШУТ

Есть дважды двадцать шесть блестящих витражей

Суть каждого стекла в судьбе любой особы

Есть, говорят, предлог для тщаний ворожей

При этом роль моя мне кажется особой

В случайном равенстве с валетом я валет

С галантностью что к вам приходит лишь с годами

Могу — чего не скажешь, сев на арбалет —

Стать королю под стать по всем статьям как даме

За разноцветным стадом следом впереди —

Будь живописец то иль трезвый стихотворец —

Никто нейдет как я — как маршал в Парадиз

С толпою с бубенцом под малый колоколец

Лечу к большим тузам размахивать — Дедал —

Крылами — или в прах как сын его Икарус

Который в пенный храм империи зеркал

Пал обратив к волнам прозрачный солнцу парус

Я Фениксу в глаза все очи проглядел

— В яйцо его судьба вселилась голубое

Четырежды тринадцать окон в сей удел

Лицо мое лицо глядит из них в любое.

ВЕНОК СЕРЕБРЯНОМУ ВЕКУ

Посвящается памяти

Роальда Мандельштама

132. (1.)

Дозволь мне дерзость вольно вечность петь

В зеленых сферах легким звуком свиста

Кого звенеть повеяла неметь

Дудой на струнах глупого арфиста

Вспорхнул удод — и пусть балдеет медь

И отступают в ропот сестры систра —

Но это просто смерти страсти месть

Что трость любви возводит в дар артиста

Дозволь пропеть, родная слепота,

Мое «прости» твоей сухой цевнице

Снег света падает, крылатая пята

Взломала лед над зеленью певицы

Пустой судьбы — над небом новых птах

И шарят в страхе пряхи в прахе спицы.

133. (2.)

Холодным белым лебединым криком

Мой лебедь-пеликан — туда где вне

Растает дева-Эхо-Эвридика

Как облако на ветреном руне

Лети — и возгласи дано ль струне

Впотьмах над Зодиаком меркнуть диким

Иль дивным звукам править как и мне

Апофеоз меж крыл безглавой Ники

Твержу на память зимний твой сонет —

Мой птица-друг Орфей, жонглер крылатый —

Стальной как камень ледяной как снег

Нетленный слог нетающего злата

Его поет Эрато мне во сне

И белыми трясет кудрями Ата.

134. (3.)

Стих голубь соловья свинцовым бликом

Голубка соловья — глубокая вода

Плыви туда туманом в никуда

Вдоль голубых сирен пернатых ликом

Пусть всхлипнет гонг и булькает дуда

На дне ручья прощальным звуком тихим —

Не вспомнит их ни серебром ни лихом

Пустая память — белая слюда

И мокрый лотос вздутый корень чей —

Волынка памяти его вкусившим

Дурной турнир с персоной без речей

Сплясать вничью с полусловесным бывшим

Не искусит, — как соловей ничей

В свинцовом горле славословьем плывшим.

135. (4.)

Тебе мелькнет строфою струн лететь

С эгейским озареньем: Парус! Парус!

На ионийских ныне скалах падать

Иль вновь лететь на корабле к тебе

Так словно древа неба синий ярус

Над мачтой реет берег в