Ярослав Смеляков - Стихотворения и поэмы

173. ПРОСТОЙ ЧЕЛОВЕК

Живя в двадцатом веке,в отечестве своем,хочу о человекепоговорить простом.

Раскрыв листы газеты,раздумываю зло;определенье этооткудова пришло?

Оно явилось вродеиз тех ушедших лет:смердит простонародье,блистает высший свет.

В словечке также можносмысл увидать иной:вот этот, дескать, сложный,а этот вот — простой.

На нашем белом свете,в республиках страны,определенья этинелепы и смешны.

Сквозь будни грозовыеидущий в полный рост,сын ленинской Россиисовсем не так уж прост.

Его талант и гений,пожалуй, посильнейиных стихотворенийи множества статей.

За всё, что миру нужно,товарищ верный тототнюдь не простодушноответственность несет.

174. МОНОЛОГ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА

Я русский по виду и сути.За это меня не виня,таким вот меня и рисуйте,ваяйте и пойте меня.

Нелегкие общие думыозначили складку у рта.Мне свойственны пафос и юмор,известна моя доброта.

Но в облике том большелобом,в тебе, пролетарская кость,есть также не то чтобы злоба,а грубая, честная злость.

Я русский по духу и плоти.Развеяв схоластику в прах,и в мысли моей, и в работеживет всесоюзный размах.

Под знаменем нашим державнымя — с тех достопамятных пор —нисколько не главный, а равныйсредь братьев своих и сестер.

Литовцы, армяне, казахи,мы все в государстве своемне то чтоб в зазнайстве и страхе,а в равенстве общем живем.

Я с этим испытанным братством,с тобой, дорогая страна,всем русским духовным богатствомуспел поделиться сполна.

И сам я, не менее знача,не сдавши позиций своих,стал много сильней и богачеот песен и музыки их.

175. ПЕСЕНКА

Там, куда проложенапуть-дорога торная,мирно расположенафабрика Трехгорная.

Там, как полагается,новая и вечнаявьется-навиваетсянитка бесконечная.

Вслед за этой ниточкойходит по-привычномуРита-Маргариточка,молодость фабричная.

Руки ее скорыетем лишь озабочены,чтоб текла по-споромуровная уточина.

Пусть она и модница,но не привередница.Русская работница,дедова наследница.

С нею здесь не носятся,будто с исключением,но зато относятсяс добрым уважением.

Быстрая и славная,словно бы играючи,ходит полноправнаяловкая хозяечка.

В синеньком халатике,словно на плакатике,В красненькой косыночке,словно на картиночке.

176. МАЛЬЧИШКИ

О прошлом зная понаслышке,с жестокой резвостью волчатв спортивных курточках мальчишкив аудиториях кричат.

Зияют в их стихотвореньяхс категоричной прямотойнепониманье и прозренье,и правота и звук пустой.

Мне б отвернуться отчужденно,но я нисколько не таюсь,что с добротою раздраженнойсам к этим мальчикам тянусь.

Я сделал сам не так уж мало,и мне, как дядьке иль отцу,и ублажать их не пристало,и унижать их не к лицу.

Мне непременно только надо —точнее не могу сказать —сквозь их смущенность и бравадусердца и души увидать.

Ведь всё двадцатое столетье —весь ветер счастья и обид —и нам и вам, отцам и детям,по-равному принадлежит.

И мы, без ханжества и лести,за всё, чем дышим и живем,не по-раздельному, а вместесвою ответственность несем.

177. ПОЭТЕССА

Такого места просто нетув краю метельных русских зим,где б не висела стенгазетас названьем собственным своим.

Ее найдешь на месте видном,слегка поблекшую уже,в любой артели инвалидной,в любом заштатном гараже.

И даже там, где скуповатообщественная жизнь идет,она выходит всё же к датамхотя б четыре раза в год.

…Уже у нас в пути помалусложилось общее житье,но всё чего-то не хватало,пока не поняли: ее.

Чтоб стенгазеты молодежнойнаполнить и украсить лист,нашлись политик, и художник,и развеселый юморист.

И недреманное то око,что через местную печатьготово, к сроку и без срока,разоблачать и обличать.

Все сочинять взялись проворно,всех обуяла жажда дел.Вот только словом стихотворнымникто, к несчастью, не владел.

А ведь тревожное кипеньенарода юного тоготак и рвалось в стихотворенье,певца просило своего.

Вот тут-то кстати и случилось,что, некрасива и бледна,полустесняясь, объявиласьнегромко девушка одна.

На эту нашу поэтессу,забыв на время юмор свой,мы все глядели с интересомблагожелательной толпой.

Живя вагонною семьею,кормясь из общего котла,мы знали только, что швееюона на фабрике была.

И что почти весь век короткийтам, на окраине Москвы,жила по-скромному у тетки,пенсионерки и вдовы.

Одни и те же юбки шила,ходила в клуб потанцеватьи вдруг отчаянно решилаиглу на стройку променять.

Всё это нас не умиляло:ведь все такими были тути все, раздумывая мало,сибирский выбрали маршрут.

Но вот, тетрадь в обложке белойрасположив перед собой,она, уже волнуясь, селаза шаткий столик боковой.

И все мы по своей охотетак незаметно, как смогли,чтоб не мешать ее работе,посторонились, отошли.

Совсем притихло общежитье,погас курильщиков огонь,лишь еле слышно — по наитью —вела мелодию гармонь.

Старательно, как на уроке,сидела девушка вдали.Но вот уже явились строки,заторопились и пошли.

Встречая радостно и смелослова, идущие чредой,она заметно хорошеланад каждой найденной строкой.

Она писала жарко, с ходу,не исправляя ничего,пускай не для всего народа,а для вагона одного.

И весь вагон, как по заданью,утихомирившись пока,с нелицемерным ожиданьемследил за ней издалека.

178. ПОПЫТКА ЗАВЕЩАНИЯ

Т. С.

Когда умру, мои останки,с печалью сдержанной, без слез,похорони на полустанкепод сенью слабою берез.

Мне это так необходимо,чтоб поздним вечером, тогда,не останавливаясь, мимошли с ровным стуком поезда.

Ведь там лежать в земле глубокойи одиноко и темно.Лети, светясь неподалеку,вагона дальнего окно.

Пусть этот отблеск жизни милой,пускай щемящий проблеск тотпройдет, мерцая, над могилойи где-то дальше пропадет…

179. КСЕНЯ НЕКРАСОВА

Что мне, красавицы, ваши роскошные тряпки,ваша изысканность, ваши духи и белье? —Ксеня Некрасова в жалкой соломенной шляпкев стихотворение медленно входит мое.

Как она бедно и как неискусно одета!Пахнет от кройки подвалом или чердаком.Вы не забыли стремление Ксенино это —платье украсить матерчатым мятым цветком?

Жизнь ее, в общем, сложилась не очень удачно:пренебреженье, насмешечки, даже хула.Знаю я только, что где-то на станции дачной,вечно без денег, она всухомятку жила.

На электричке в столицу она приезжалас пачечкой новых, наивных до прелести строк.Редко когда в озабоченных наших журналахвдруг появлялся какой-нибудь Ксенин стишок.

Ставила буквы большие она неумелона четвертушках бумаги, в блаженной тоске.Так третьеклассница, между уроками, меломв детском наитии пишет на школьной доске.

Малой толпою, приличной по сути и с виду,сопровождался по улицам зимним твой прах.Не позабуду гражданскую ту панихиду,что в крематории мы провели второпях.

И разошлись, поразъехались сразу, до срока,кто — на собранье, кто — к детям, кто — попросту пить,лишь бы скорее избавиться нам от упрека,лишь бы быстрее свою виноватость забыть.

180. «Мальчики, пришедшие в апреле…»