Узор из слов - Алексей Владимирович Шарычев

Птиц подстрелил;

Еле-еле в мешок их вместил!

А вот ещё одна лежит

Лебёдушка; жива она.

Сейчас мой сокол будет сыт;

Он мне голодный помогал,

А теперь пускай поест.

Ну-ка, кровожадный бес,

Лети и лакомись добычей!

Таков у нас с тобой обычай,-

Последняя жертва тебе.

Ты заслужил свой обед."

Ловчий сокол подлетел

К птице раненой, а та

Вдруг промолвила слова:

"Ты добыл всё, что хотел,-

Котомка у тебя полна.

Пощади, не убивай!

Я царевною была,

Но меня заколдовал

Злой кудесник хитрым зельем.

Дай расправить крылья мне,

И я полезной быть сумею

Для тебя. Своей душе

Не вреди ты, Елисей;

Кровь невинную не лей!"

Елисей оторопел.

Сокол тоже удивился.

"Как же он тебя сумел

В птицу превратить, девица?

Что за диво вижу я!

Во сне такого не приснится!

Ты, лебёдушка моя,

По напрасну не кручинься.

Вылечим крыло твоё

И вновь отправишься в полёт"

В терем царевич приехал;

Отдал поварам лебедей,

А лебёдушку на верх он

В комнату отнёс к себе.

Наложил повязку ей

На крыло, и слово молвил:

"Поправляйся поскорей;

Кушай, пей. Тебя на волю

Рад я буду отпустить.

А пока что погости

У меня, и хлебом-солью

Бело тело укрепи.

Снова будешь по раздолью

Птицей вольною парить."

Через месяц оклемалась

Лебедь белая, и вновь

К синим небесам умчалась.

В сердце сберегла любовь

К Елисею эта птица,

На всю жизнь его запомнила.

И вот настало время биться

С половцами в диком поле;

Реки крови стали литься

По земле, и вскоре в море

Суждено им превратиться.

Сеча лютая повсюду;

Чёрным вороном кружи́тся

Смерть, — за грудой груду

Тел она нагромождает

На степных просторах вольных;

У всех над головой летает

Проворный чёрный ворон.

Лишь царевич Елисей

Белой лебедью храним,-

Вышел жив из ста смертей,

Цел и невредим.

Та лебёдушка над ним

Пролетала, сберегала.

"Много лет тебе и зим

Жить на свете." — Так шептала

Птица верная. "С тобой

Всюду я, царевич, рядом;

От любой беды лихой

Уберечь тебя я рада."

Тот, кто добр был когда-то,-

Душу спас, а не сгубил,

Тому не страшно пламя ада,

Он под защитой высших сил.

Медвежья ода

Снова вечное светило

Озарило круг земной;

Утро в мире наступило,

Сгинул мрак ночной.

Первыми проснулись птицы

И запели песнь природе;

Звонкой, стройной трелью чистой

Огласили неба своды.

А за ними пробудились

Звери в логовах своих,-

На работу торопились,

Много дел с утра у них.

Скоро холод в лес нагрянет,

Надо пищу добывать,

Чтобы зимними ночами

Можно было сладко спать,

Не заботясь о достатке.

Суровые в лесу порядки;

Если будет вдруг нехватка

Заготовок у животных,

То взаймы им не дадут.

В лежбищах, в берлогах, в норах

Сами по себе живут,

О других не беспокоясь;

Летом трудятся на совесть,

А зимой плоды пожнут

Трудов своих, и успокоясь,

Тепла весны в жилищах ждут.

Этим утром суета

Страшная в лесу была:

Зайцы, барсуки, лисицы,

Лоси, кабаны, куницы

Мчались рысью, кто куда.

А медведь не торопился,

Ждал, когда его жена

Наконец угомонится.

Сильно гневалась она:

— Для чего я отдала

Годы лучшие свои

Косолапому лентяю!

На меня, стервец, смотри

И не медля, отвечай мне,

Сколько ещё зим подряд

Лапу мы должны сосать?!

Пусто в нашей кладовой,

Ветер в ней гуляет!

Не такого, милый мой,

От тебя ждала я!

Погляди на медвежат;

Как они худы, унылы,

Всегда голодными сидят.

Нету больше силы

Выносить весь этот ад!

Мы едим одну малину,

А о мёде и мечтать

Позабыли. Что молчишь?!

Припух в углу, как мышь!

Иди немедленно к волкам

И мяса раздобудь у них;

Сегодня ворон мне сказал,

Что пир устроили они,-

Зарезали троих лосих.

Иди скорей и принеси

Хоть что-то от добычи их!

— Опять ты на меня напала!

(Грозно зарычал медведь).

Да, у нас доходов мало,

Но не угрожает смерть

От голода всем нам.

Любишь ты вот так всегда

Краски тёмные сгущать…

Мужа посылать к волкам

Можешь только ты и мать

Твоя! Что ж, прогуляюсь;

Лучше в волчьи мне клыки

Угодить, — целей останусь.

А с тобою говорить,

Боже упаси, — состарюсь

За единый миг и сдохну.

А сперва ещё оглохну.

И отправился медведь

В логово к волкам.

Громко начал он реветь,

Шёл, кусты ломал.

Страшно зол был косолапый,

Но потом угомонился,-

На охоте быть растяпой

Не годится; притаился,

Осторожно стал шагать,

И по дороге размышлять

Успевал; вот что он думал:

"Ворон верно ей сказал,

Много раз помог еду нам

Он найти. Всегда летал

Мудрый вран там, где есть пища;

Иди за ним, и ты отыщешь

Пропитание себе

И своей большой семье.

Да, медведица моя

Часто рыкает напрасно,

Но сейчас она права;

Надо как-то пропитаться.

А я тяжёлый на подъём,

Не люблю с утра пораньше

Отправляться в бурелом

И искать то, что послаще.

Редко лакомил медком

Я детёнышей своих…

Ворон про троих лосих

Рассказал ей; значит, много

Там волков. Смогу ли их

Отогнать? Мне бы подмогу.

Ладно, буду нападать;

Есть силёнка, слава богу,

Всех волков смогу задрать!"

В скором времени медведь

Подошёл к опушке леса.

Пир там продолжал греметь,-

Волки громко пели песню

Заунывную про смерть.

Острые свои клыки

В плоть кровавую вонзали,

Ели наперегонки,

Утробы насыщали.

Налетел на них Потапыч,

Лапой мощною огрел,-

Двое серых пали навзничь;

И остальных такой удел

Ожидал, но разбежались.

А потом сгруппировались

И пошли со всех сторон

Рвать клыками исполина.

Рьяно с ними бился он;

Но, как организм единый,

Волки действовали — стаей

И медведя прочь прогнали.

Проиграл хозяин леса,

Но сдаваться не хотел.

Под осиной он уселся,

Раны свои осмотрел.

Вспомнил медвежат голодных,

И решился биться на́ смерть.

"Лучше умереть свободным,

Чем в бескормице ужасной

Дни унылые влачить.

Прежде думал: быть, не быть?

А теперь ушли сомненья;

Последнее моё сраженье

В рай поможет мне вступить!"

И снова в бой пошёл медведь,

Ринулся на волчью стаю.

Люто бился он с волками;

Храбро встретил смерть.

Чёрный ворон помянул

Павшего героя,-

Тризну он ему устроил,

Весело гульнул.

Журавлиный клин

Пустота в голове, мыслей нет,

Тоска давит грудь — не вздохнуть.

Вереница бессмысленных лет

Промелькнула; в чём была суть

Суеты-маеты под луной?

Всё исчезло, прошло словно сон,

В бездну времени кануло камнем.

Омертвело сердце моё, пусто в