Николай Гумилев - Стихи

[1919?] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

РАБОЧИЙ

Он стоит пред раскаленным горном,Невысокий старый человек.Взгляд спокойный кажется покорнымОт миганья красноватых век.

Все товарищи его заснули,Только он один еще не спит:Все он занят отливаньем пули,Что меня с землею разлучит.

Кончил, и глаза повеселели.Возвращается. Блестит луна.Дома ждет его в большой постелиСонная и теплая жена.

Пуля, им отлитая, просвищетНад седою, вспененной Двиной,Пуля, им отлитая, отыщетГрудь мою, она пришла за мной.

Упаду, смертельно затоскую,Прошлое увижу наяву,Кровь ключом захлещет на сухую,Пыльную и мятую траву.

И Господь воздаст мне полной меройЗа недолгий мой и горький век.Это сделал в блузе светло-серойНевысокий старый человек.

Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск—Москва, "Полифакт", 1995.

КАПИТАНЫ (отрывок)

На полярных морях и на южных,По изгибам зеленых зыбей,Меж базальтовых скал и жемчужныхШелестят паруса кораблей.

Быстрокрылых ведут капитаны,Открыватели новых земель,Для кого не страшны ураганы,Кто изведал мальстремы и мель.

Чья не пылью затерянных хартий —Солью моря пропитана грудь,Кто иглой на разорванной картеОтмечает свой дерзостный путь

И, взойдя на трепещущий мостик,Вспоминает покинутый порт,Отряхая ударами тростиКлочья пены с высоких ботфорт,

Или, бунт на борту обнаружив,Из-за пояса рвет пистолет,Так, что сыпется золото с кружев,С розоватых брабантских манжет.

Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск—Москва, "Полифакт", 1995.

ИНДЮК

На утре памяти невернойЯ вспоминаю пестрый луг,Где царствовал высокомерный,Мной обожаемый индюк.

Была в нем злоба и свобода,Был клюв его как пламя ал,И за мои четыре годаМеня он остро презирал.

Ни шоколад, ни карамели,Ни ананасная водаМеня утешить не умелиВ сознаньи моего стыда.

И вновь пришла беда большая,И стыд, и горе детских лет:Ты, обожаемая, злая,Мне гордо отвечаешь: "Нет!"

Но все проходит в жизни зыбкойПройдет любовь, пройдет тоска,И вспомню я тебя с улыбкой,Как вспоминаю индюка.

Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск—Москва, "Полифакт", 1995.

ПРОГУЛКА

Мы в аллеях светлых пролетали,Мы летели около воды,Золотые листья опадалиВ синие и сонные пруды.

И причуды, и мечты и думыПоверяла мне она свои,Все, что может девушка придуматьО еще неведомой любви.

Говорила: "Да, любовь свободна,И в любви свободен человек,Только то лишь сердце благородно,Что умеет полюбить навек".

Я смотрел в глаза ее большие,И я видел милое лицоВ рамке, где деревья золотыеС водами слились в одно кольцо.

И я думал: "Нет, любовь не это!Как пожар в лесу, любовь — в судьбе,Потому что даже без ответаЯ отныне обречен тебе.

[1917] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

СЕМИРАМИДА

Светлой памяти И. Ф. Анненского

Для первых властителей завиден мой жребий,И боги не так горды.Столпами из мрамора в пылающем небеУкрепились мои сады.

Там рощи с цистернами для розовой влаги,Голубые, нежные мхи,Рабы и танцовщицы, и мудрые маги,Короли четырех стихий.

Все манит и радует, все ясно и близко,Все таит восторг тишины,Но каждою полночью так страшно и низкоНаклоняется лик луны.

И в сумрачном ужасе от лунного взгляда,От цепких лунных сетей,Мне хочется броситься из этого садаС высоты семисот локтей.

[1909] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

СТАРЫЙ КОНКВИСТАДОР

Углубясь в неведомые горы,Заблудился старый конквистадор,В дымном небе плавали кондоры,Нависали снежные громады.

Восемь дней скитался он без пищи,Конь издох, но под большим уступомОн нашел уютное жилище,Чтоб не разлучаться с милым трупом.

Там он жил в тени сухих смоковницПесни пел о солнечной Кастилье,Вспоминал сраженья и любовниц,Видел то пищали, то мантильи.

Как всегда, был дерзок и спокоенИ не знал ни ужаса, ни злости,Смерть пришла, и предложил ей воинПоиграть в изломанные кости.

[Май 1908] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

ДУША И ТЕЛО

Над городом плывет ночная тишь,И каждый шорох делается глуше,А ты, душа, ты всё-таки молчишь,Помилуй, Боже, мраморные души.

И отвечала мне душа моя,Как будто арфы дальние пропели:"Зачем открыла я для бытияГлаза в презренном человечьем теле?

Безумная, я бросила мой дом,К иному устремясь великолепью,И шар земной мне сделался ядром,К какому каторжник прикован цепью.

Ах, я возненавидела любовь — Болезнь, которой все у вас подвластны,Которая туманит вновь и вновьМир, мне чужой, но стройный и прекрасный.

И если что еще меня роднитС былым, мерцающим в планетном хоре,То это горе, мой надежный щит,Холодное презрительное горе."

Закат из золотого стал как медь,Покрылись облака зеленой ржою,И телу я сказал тогда: "ОтветьНа всё провозглашенное душою".

И тело мне ответило мое,Простое тело, но с горячей кровью:"Не знаю я, что значит бытие,Хотя и знаю, что зовут любовью.

Люблю в соленой плескаться волне,Прислушиваться к крикам ястребиным,Люблю на необъезженном конеНестись по лугу, пахнущему тмином.

И женщину люблю... Когда глазаЕе потупленные я целую,Я пьяно, будто близится гроза,Иль будто пью я воду ключевую.

Но я за всё, что взяло и хочу,За все печали, радости и бредни,Как подобает мужу, заплачуНепоправимой гибелью последней.

Когда же слово Бога с высотыБольшой Медведицею заблестело,С вопросом: "Кто же, вопрошатель, ты?"Душа предстала предо мной и тело.

На них я взоры медленно вознесИ милостиво дерзостным ответил:"Скажите мне, ужель разумен пес,Который воет, если месяц светел?

Ужели вам допрашивать меня,Меня, кому единое мгновенье — Весь срок от первого земного дняДо огненного светопреставленья?

Меня, кто, словно древо Игдразиль,Пророс главою семью семь вселенныхИ для очей которого, как пыль,Поля земные и поля блаженных?

Я тот, кто спит, и кроет глубинаЕго невыразимое прозванье:А вы — вы только слабый отсвет сна,Бегущего на дне его сознанья!

[1919] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

КАНЦОНА ПЕРВАЯ

Закричал громогласноВ сине-черную соньНа дворе моем красныйИ пернатый огонь.

Ветер милый и вольный,Прилетевший с луны,Хлещет дерзко и больноПо щекам тишины.

И, вступая на кручи,Молодая заряКормит жадные тучиЯчменем янтаря.

В этот час я родился,В этот час и умру,И зато мне не снилсяПуть, ведущий к добру.

И уста мои радыЦеловать лишь одну,Ту, с которой не надоУлетать в вышину.

[1919] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.